Мысли вслух на19 Апреля 2025

Во время искушения в пустыне Иисус трижды отвечает искусителю-сатане цитатами из Писания, тем самым показывая и нам, как можно противостоять дьявольским козням: просто не отступая от воли Божией, от Его заповедей. Но это, второе по Евангелию от Матфея, искушение, возможно, самое неординарное: сатана сам, искушая Христа, цитирует Писание. И он фактически предлагает Иисусу проверить, соответствуют ли истине слова из псалма.

Не напоминает ли вам это другую сцену, описанную в 3-ей главе книги Бытия, когда тот же искуситель спрашивает Еву: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?» Конечно, напоминает. Тот же подход: проверь истинность Божиего Слова. Сатана — существо не творческое: сработало один раз — надо попробовать еще.

В чем здесь подвох? А очень просто: проверка противоположна доверию. Либо я доверяю Богу, что Он и есть истина, либо я ставлю себя в позицию контролера над Богом. Повторю: над Богом. Поддавшись этому искушению, человек и впал в рабство греху. А вот Иисус не поддается, Он прорывается через хитрое искушение Своим отказом: «Не буду! Никогда не буду проверять то, что сказал Бог. Либо проверять, либо доверять!»

Мертвый — это тот, кто не отзывается, когда к нему обращаются. Но ведь всякий наш отклик является поступком, за которым стоит человеческая воля. На это представление и опирается апостол Павел, предлагая нам этот способ жить. «Невозможно не прийти соблазнам», сказал однажды Господь. Мы живем в таких условиях, что греховные мысли, соблазны, желания непременно будут касаться нашего сердца. Но можно не отвечать на них, как мертвец не отвечает ни на что.

Замечательно важно при этом не забывать вторую половину фразы апостола: «почитайте себя... живыми для Бога». Ведь если ты, не откликаясь на грех, будешь тем не менее открыт для общения с Богом, то греховные побуждения не пробьются к твоему сознанию, потому что тебе будет некогда об этом думать. Собственно, именно на этом простом противопоставлении строится вся христианская аскетика, то есть тактика и стратегия противостояния греху.

Когда на рубеже 19-20 веков российская цензура стала «не пропускать» в печать материалы об эволюции, появилась замечательная эпиграмма:

  «Как творил сей мир Создатель,
  Что считал Он боле кстати,
  Знать не может председатель
  Комитета по печати»

Человек, обретший веру, которую он считает истинной (и которая действительно может быть истинной), почему-то полагает, что он и самой истиной обладает, что он уже все знает и определяет, как Сам Бог. Ну, если не в одиночку, то в коллективе.

Бог через пророка Исаию высказывается вполне однозначно: нет! Он не такой, как мы, даже если мы сотворены по Его образу. Даже если мы выучили наизусть все, что Он сказал, мы не научились думать так, как Он. Поэтому совершенно бесполезны наши попытки построить свою модель поведения, исходя из того, «как бы поступил Иисус». Поэтому мы всегда будем нуждаться не в законе Божием и не в рассказах о Нем, а в Нем Самом, Живом Боге, Которого нельзя смоделировать.

Призывая апостолов, Господь дает им ряд наставлений, завершая их некоторым выводом, в котором формулирует одно из оснований евангельского видения мира и жизни: «даром получили — даром давайте». Эти слова важны, потому что они могут быть отнесены ко всем тем дарам, которые Бог дал нам. Дар, подарок — то, на чем зиждется весь этот мир. Как дар он получил бытие и устроение, живущие в нем люди как дар получили все, даже и самую жизнь. Но в заповеди Христовой ключевое слово — давайте. Можно обладать бесчисленными дарами, и все они могут не привести ни к чему хорошему.

Для правильного употребления даров Божиих необходимы две вещи. Во-первых, за всякий дар нужно благодарить, в противном случае подарок превращается в беззаконно присвоенное. И, главное, только когда мы отдаем эти дары, мы становимся подобны Богу, т.е. становимся тем образом и подобием, какими Он нас задумал.

Сегодняшний отрывок предлагает нам парадоксальное сочетание священного текста и бухгалтерской книги. С одной стороны, описание того самого жертвенника, вокруг которого будут собираться люди, ищущие встречи с Богом, с другой — аккуратное перечисление всех расходов, связанных с сооружением Скинии: сколько принесено, сколько и на что потрачено, сколько осталось.

Совершенно, казалось бы, неуместное сочетание святости и расчёта. На самом же деле тут есть своя логика и свой глубокий смысл. Нам сегодня нередко кажется, будто дело Божье не требует какого-то особо тщательного учёта и контроля: ведь речь идёт о Боге, для Которого ничего не жалко, а если так, то не стоит и особо считать затраты. При этом порой ещё вспоминают известное евангельское высказывание о ничего не стоящих рабах и прочее подобное, из чего делается вывод, что с Богом считаться не приходится, а значит, сколько потрачено, столько и потрачено, и нечего тут мелочиться, идёт ли речь о затрате денег или труда.

Дело, однако, тут вовсе не в Боге, а в нас самих. У Бога всего много, и Ему ничего для нас не жалко, а мы уж точно ничего Ему прибавить не в состоянии. Вот только неумение считать нигде в Библии не числится среди добродетелей. Исключение разве лишь перепись народа Давидом, но там-то считали с вполне определённой целью: сделать народ зависимым от государства, пересчитать всех, чтобы никто не ушёл от «ока государева». Такая статистика, направленная на порабощение человека, Богу и впрямь не нужна. Иное дело подсчитать расходы на предстоящую работу: это сделать не только можно, но и нужно.

Хотя бы для того, чтобы потом, если вдруг чего-нибудь не хватит, не оказаться в положении человека, не имеющего возможности довести до конца дело Божье. Есть и ещё одна сторона, связанная с умением считать, рассчитывать и планировать работу, и она уже прямо связана с духовной жизнью. Дело в том, что неумение считать, как и всякое столь популярное у «духовных» людей состояние «не от мира сего», на самом деле свидетельствует не столько о глубокой духовности, сколько о сильно запущенной расхлябанности.

Человек, действительно живущий духовной жизнью, прежде всего отчётливо осознаёт ту реальность, внутри которой оказался и в которой ему приходится действовать. Он обычно прекрасно понимает, где нужно считать и притом очень тщательно, а где расчёты неуместны, и не путает одну ситуацию с другой. Бухгалтерские книги, конечно, в любом случае остаются материей весьма сухой и чтением довольно утомительным, но ни один человек, понимающий, что такое нормальная духовная жизнь, не сочтёт их бездуховными только за то, что в них нет ничего, кроме того, что в них должно быть.

В своём послании коринфской церкви Павел касается некоторых очень важных вопросов духовной жизни. Он не случайно подчёркивает, что его проповедь не имеет ничего общего с беседами и поучениями раввинов и учителей Торы, которые обращались, прежде всего, к человеческому разуму, стремясь обучить своих учеников тому искусству праведной жизни, которое, собственно, и называлось в те времена мудростью. Апостол прямо говорит, что он никогда не был учителем в традиционном смысле, он всегда оставался лишь свидетелем Христа и Царства, именно в этом видя главную задачу своего служения (ст. 1–5). И всё же Павел упоминает некую мудрость, о которой он говорит, что её имеет смысл проповедовать лишь «совершенным», тем, кто уже приобщился к Царству (ст. 6–8). Речь, как видно, идёт об опыте жизни в Царстве, без которого нет христианства. А основой этого опыта оказывается переживание реальности дыхания («духа») Божия, которое приоткрывает человеку тайну жизни Божией, те глубины, которые иначе никогда бы ему не открылись (ст. 9–10). Говоря о «духе человеческом» (ст. 11), апостол, очевидно, имеет в виду то «дыхание жизни», которое Бог вдунул в ноздри («в лицо») человеку при сотворении и которое, собственно, в духовном смысле делает человека тем, что он есть, духовным существом, сотворённым по образу и подобию Божию (Быт. 2:7).

Такого человека Павел и называет «душевным» (ст. 14), используя греческое слово ψυχή для передачи еврейского нефеш, в еврейском тексте Ветхого Завета обозначающего ту жизнь, которую получает человек вместе с данным ему Богом «дыханием». Но для жизни в Царстве этого, как видно, недостаточно. Здесь, кроме «дыхания жизни», нужно приобщиться ещё и к дыханию («духу») Божию, о котором так хорошо знают все библейские пророки. Прежде оно, действительно, было известно лишь избранникам Божиим, которым Бог непосредственно открывал то, что хотел открыть. Некоторым из этих людей, подобно великим пророкам Израиля, иногда приоткрывалось и Царство. Но до прихода Мессии оно приоткрывалось им ненадолго и в видении, теперь же оно вошло в мир, и приобщиться к нему можно, только приняв то дыхание Божие, которое пророки знали так хорошо. Именно о нём и говорит Павел, упоминая дыхание («дух») Божий, который знают лишь те, кто уже приобщился к жизни Царства (ст. 11–13). Это дыхание пронизывает собой всё Царство. Каждый житель Царства о нём знает, для всех же остальных оно остаётся чем-то странным и непонятным (ст. 14–15). Но именно так становится человек христианином в собственном смысле слова, обретая, по слову апостола, «ум Христов» (ст. 16).