Мысли вслух на27 Апреля 2024

Вопрос о десяти праведниках встаёт всякий раз, когда читаешь историю посещения Авраама ангелами. В самом деле: почему именно десять? Разве хотя бы один праведник не заслуживает спасения, подобно десяти? А если в городе останется хотя бы один праведник, почему такой город не заслуживает снисхождения, подобно тому, в котором осталось десять? Можно подумать, что десять — какое-то магическое число, ниже которого число праведников в городе опускаться не должно, иначе город обречён. На самом деле суть, конечно, не в магии. Суть в том, что, согласно иудейской традиции, община верующих должна состоять, как минимум, из десяти человек, тогда она считается духовно и религиозно состоявшейся. Десять человек могут составить молитвенное собрание, которое будет считаться полноценной синагогой. Конечно, обычаи эти сложились отнюдь не во времена Авраама, а существенно позже, когда было написано Пятикнижие. Но идея священнописателя достаточно прозрачна: чтобы город не погиб из-за грехов своих жителей, там должна быть община верных, идущих путём праведности. Если её нет, город обречён. Если в таком обречённом городе найдётся хотя бы один праведник, его выведут из гибнущего города, как вывели Лота. Но только община верных, как видно, придаёт смысл существованию города, народа, страны.

Имеет ли отношение наша нынешняя жизнь к жизни Царства? Ответом на этот вопрос можно считать такое событие, как воскрешение Спасителем Лазаря. Конечно, та жизнь, к которой возвращает Иисус Своего друга, — не жизнь Царства во всей её полноте. Лазарь возвращается всего лишь к «обычной» жизни, той, которая доступна непреображённому человеку. Не больше, не меньше. Но, как видно, эта ограниченная, конечная, отравленная грехом жизнь всё же имеет прямое отношение к жизни Царства. В самом деле, ведь, идёт ли в Евангелии речь об исцелении или о воскресении, всякий раз мы сталкиваемся не с чем иным, как с Царством, с его воздействием на природу нашего, ещё не преображённого мира. А в Царстве нет места ни болезням, ни смерти, так, что всякий, с ним соприкоснувшийся и приобщившийся к полноте его жизни, избавляется от того и от другого. И тогда оказывается, что у Бога для нас есть только одна жизнь. Одна не только в смысле единственности того жизненного отрезка, который мы проживаем в нашем нынешнем состоянии и который многим представляется единственной жизнью, нам доступной, но и в смысле того сущностного, как сказал бы философ, онтологического единства жизни, как духовного процесса, направляемого и определяемого Богом, в который мы включены по Его любви и милосердию. Одна и та же жизнь начинается в утробе матери и завершается в полноте Царства. И духовная наполненность её определяется не местом, а только мерой полноты и интенсивности богообщения. Конечно, в разных состояниях и в разные периоды человеческой жизни полнота эта будет разной. Но если она достигнута, болезням и смерти она места не оставит. И потому воскресает Лазарь. Он возвращается к прежней жизни, но во всей её полноте. В полноте, которая становится прообразом дугой полноты, полноты Царства.

Павел и Варнава говорят, что Слово Божие в первую очередь должно быть проповедано избранному народу — иудеям. Однако проповедь, обращённую к иудеям, слушают также язычники, и Слово проникает в их сердца порой глубже, чем в сердца иудеев. И Павел говорит, что, отвергая Слово, люди сами делают себя недостойными вечной жизни. Иудеи думали, что вечной жизни недостойны язычники. Некоторые современные язычники утверждают, что ни вечной, ни временной жизни недостойны иудеи. Господь смотрит на всё иначе: у Него нет недостойных — кроме тех, кто добровольно отказывается от Него.

Христос собирает огромные толпы народа и кормит их хлебом. Хлеба хватает на всех, и даже каждому из апостолов удается собрать целую корзину остатков. И это Тот же Христос, который говорил, что человек жив «не хлебом единым» и отказывался заниматься социальными преобразованиями. Для понимания этого явления необходимо обратиться к библейским параллелям такого массового кормления людей — это манна, которую Бог давал Израилю в пустыне. И еще — это пророчества о том, что в торжестве Божьего Царства люди будут насыщаться хлебом. Для первых читателей и слушателей Евангелия намек на эти священные тексты означал, что Божье Царство уже реализуется в Иисусе, в Нем Бог уже пришел к людям. Этот рассказ, несомненно, ассоциировался для них с их собственным опытом божественной жизни, к которому они приобщались в преломлении хлеба (благодарение, благословение, преломление, раздача хлеба, собирание остатков — все это действия, входившие в совершение евхаристической трапезы). На ней, как и в этом рассказе основные человеческие понятия — хлеб, жизнь, Бог — навсегда связываются с личностью Иисуса.

Последний отрывок, которым завершается чтение послания апостола Павла к Римлянам, может показаться каким-то «техническим». От глубин богословия апостол обращается к множеству конкретным людям, главным образом передавая им приветы. Но, как и в библейских родословиях, в этом перечислении приветствий есть важный смысл.

Когда христианское вероучение систематически излагается в учебнике догматического богословия, оно выглядит довольно тяжеловесно и изрядно отдает абстракцией. Конечно, это проблема учебников, а не вероучения, но все же... Перечисление приветствий в конце послания к Римлянам сразу вводит всю богословскую мысль апостола к контекст реальной Церкви. Все, что он говорил выше, перестает быть потоком глубокомыслия, и становится практической вещью, передаваемой от одного человека к другим, чтобы жить.

И, кроме того, практически все упоминаемые апостолом люди объединены одним: принадлежностью к Церкви. Все по-разному, они служат ее созиданию. И это служение не менее значимо, чем Павлов богословский дискурс, который без него в самом деле рискует превратиться в абстракцию.

Прославление Яхве — обычная молитвенная практика яхвизма, будь то личная молитва или общественная. Здесь, впрочем, речь, судя по упоминанию разных музыкальных инструментов, идёт о богослужении или синагогальном, или (более вероятно) храмовом. Более вероятно потому, что в тексте псалма упоминается святилище («святыня» Синодального перевода), под которым обычно подразумевается или Скиния, или Храм. Но как может человек прославить Бога? Об этом в псалме сказано довольно подробно. Уже само упоминание святилища говорит за себя. В самом деле: соответствующее еврейское слово означает не только святилище, но и святость — святость как неотъемлемое качество того Божьего присутствия, без которого святилище перестанет быть святилищем. А для человека святость означает освящённость как причастность святости Присутствия.

Без такой причастности Бога не прославить: ведь Его величие неотделимо от Его святости. И не случайно сразу же после «святыни» в тексте (Синодального перевода) упоминается «твердь силы». Соответствующее еврейское слово может обозначать не только «твердь» как некую поверхность, но и просто пустоту, пространство. Пространство действия Божьего, пространство Его промысла — вот где прославляется Бог. В самом деле: Божья воля ведь и становится именно силой в творении, в Божьем мире, где осуществляется план Божий. И, наконец, Божье величие связано с Его энергиями, с тем, что в Синодальном переводе названо «могуществом». Соответствующее еврейское слово, однако, обозначает силу или мощь как именно энергию, воздействующую на то, на что она направлена.

Представление о божественных энергиях в яхвизме появляется довольно рано, уже иудаизму времён Второго Храма учение о божественных энергиях было известно. Эти энергии обозначали Божье присутствие в мире, делая его Божьим Царством даже в той его части, которая оказалась оторвана от полноты большого Божьего мира противостоящей Богу злой волей, будь то воля падшего человека или падшего ангела.

Так видится автору псалма расширяющееся пространство Божьего действия — от места непосредственного Божьего присутствия к пространство Божьего действия, где проявляется Его промысел, а от него — к Божьему присутствию в мироздании, которое уже не зависит от того, знают ли Бога в той или иной части этого самого мироздания, или нет. Прославление едино, но мера его осознанности различна и зависит от полноты осознания прославляющим Божьей воли и её проявления на месте прославления и в жизни прославляющего.