Библия рассматривает всякое кровопролитие как тягчайшее нарушение воли Божьей. Оно является первым конкретным проявлением грехопадения человека и губительно не только для самого человка, но и для всего творения («голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли»). Убийство входит в мир в результате человеческого греха и становится причиной первой человеческой смерти. Рассказ о потомстве Каина говорит о том, что кровавое насилие растет в человеческом обществе как снежный ком: Ламех хвалится тем, что убил человека за царапину. Заслон на пути неконтролируемого человекоубийства ставит первый завет (союз) Бога с людьми, заключенный с Ноем и его потомством. Этот завет, полагающий начало пути спасения человечества от греха и смерти, требует отказа от кровопролития, так как жизнь любого живого существа принадлежит только Богу.

Синайское законодательство конкретизирует понятие убийства и устанавливает определенные рамки для связанных с ним форм насилия. Пятая заповедь Моисея категорически запрещает убийство в уголовном смысле слова, т.е. сознательное насильственное лишение человека жизни. Одновременно Синайское законодательство выделяет иные формы убийства (по неосторожности, в порядке самозащиты и т.д.), которые, оставаясь запрещенными, наказываются не столь строго, как преднамеренное убийство. Согласно Синайскому законодательству применение насилия допустимо только вынужденно, как ответ на насилие, и должно быть соразмерно. Требование «око за око и зуб за зуб» знаменует, таким образом, заметный шаг вперед в нравственном развитии человечества по сравнению с «похвальбой Ламеха». Однако, запрещая бытовое насилие, особенно из корыстных побуждений, Синайское законодательство довольно широко применяет смертную казнь, делая ее узаконенной социальной формой убийства. Не запрещается и не ограничивается убийство в ходе военных действий.

Однако вскоре после заключения Синайского завета, в начале пророческой эпохи (8 в. до Р.Х.) понимание убийства и отношение к насилию вообще заметно меняется. Пророк Нафан обличает царя Давида за гибель Урии, хотя действия царя не подпадают под понятие убийства, присущее Моисееву закону: царь сам не совершал убийства, но лишь подстроил для него соответствующие обстоятельства. Тем не менее пророк Нафан квалифицирует поступок царя как убийство. Первый из пророков-писателей, пророк Амос в начале своей книги возвещает суд Божий именно на те формы насилия, которые не были прямо запрещены Синайским законом. В следующем поколении после Амоса Исайя Иерусалимский приравнивает к кровопролитию социальную несправедливость и угнетение бедных. Исайя говорит, что «экономическое» насилие так же отвратительно Богу, как и кровопролитие. Лишение средств к существованию не отличается от лишения жизни и для других пророков-писателей.

Наконец, в Новом завете Господь еще более расширяет и углубляет запрет на убийство: в Нагорной проповеди Он приравнивает к нему всякий гнев одного человека на другого. Даже мысленная враждебность, тем более – ненависть между людьми, запрещаются как формы убийства. Призыв не отвечать злом на зло, но побеждать зло добром делает невозможным применение и тех форм убийства, которые были допущены Синайским законом. Всякое кровопролитие вообще становится запрещенным для учеников Христа.

Эта позиция стала основой отношения к убийству христианской Церкви. В то же время христиане всегда понимали, что они живут и действуют в несовершенном мире, который им еще только предстоит освободить от зла. Поэтому в некоторых случаях ответственность христианина делает для него участие в насильственных действиях неизбежным. Но, тем не менее, даже в этом случае кровопролитие рассматривается как грех, нуждающийся в покаянии и прощении.