Мысли вслух на Исх 11:1-10

При чтении тех глав Книги Исхода, что посвящены рассказу о казнях египетских, невольно возникает вопрос: каким же всё-таки был изначальный Божий замысел относительно всего происходящего? Моисею Бог говорит: фараон не послушался, чтобы в Египте «умножились чудеса». Во многих других случаях священнописатель прямо указывает на то, что именно Бог ожесточил сердце фараона — в том смысле, что сделал его жёстким, неподатливым, неуступчивым. Имея такое сердце, человек становится упрямым, каким и оказался фараон в истории с Моисеем. Вынужденные просьбы и обращения к пророку не в счёт: иногда внешние обстоятельства могут сломать даже очень упрямого человека, но это ещё не означает, что он избавился от своего упрямства.

В других, однако, случаях в тех же главах говорится, что фараон сам ожесточает своё сердце. Как же всё-таки обстоит дело? Ответ на этот вопрос неоднозначен, тут налицо антиномия, всегда появляющаяся там, где дело касается встречи Божьей воли с человеческой свободой. Всякий сам волен решать, насколько жёстким будет его сердце — ведь именно человек определяет степень собственного упрямства. Бог, разумеется, всегда может изменить ситуацию, ведь Ему все человеческие сердца доступны и открыты.

Менять же её или нет — вопрос, на который, кроме Бога, никто ответить не может. Притом, даже если бы Бог и объяснил нам, почему в конкретном случае Он вмешивается или не вмешивается, почему Он растапливает сердца одних и не прикасается к другим, мы всё равно бы ничего не поняли. Чтобы понимать такие вещи, надо знать о конкретном человеческом сердце столько же, сколько знает о нём Бог. Никому из нас, людей, такое знание не может быть доступно по определению. Ясно одно: если Бог не вмешивается, если он оставляет ситуацию на волю человека, значит, у Него есть на то веские основания.

Что, однако, вовсе не мешает Ему осуществлять свой план уже без участия того, кто участвовать в его осуществлении не хочет. В таком случае нежелающий престаёт быть субъектом Божьего промысла и становится его объектом — и тогда Божьи чудеса будут явлены, так сказать, за его счёт. Тот, кто не хочет жить, как надо, как Бог ведёт, невольно и наглядно демонстрирует миру, как жить не надо. История с фараоном и с Исходом как раз и стала такой демонстрацией — но по воле самого фараона, а никак не Бога.

Противостояние близится к развязке. Для библейского автора в гибели египетских первенцев и в спасении израильтян совершенно ясно виден «перст Божий», Господь Сам проходит по Египту, поражая и спасая. Нам предоставляется нелегкая задача — как-то соотнести катастрофу с вмешательством Бога в историю, зная, что Он несет жизнь, а не смерть, и в то же время зная, что это Его голос, Его обращение к людям. Не случайно мы вспоминаем о Боге именно в ситуации катастрофы и ужаса. Бог Израиля — грозный, страшный Бог: Он ведет Свой народ к победе, поражая и наказывая его врагов, а в случае неверности Его гнев оборачивается и против израильтян. Увидеть в этом Боге Бога любви, прощения, самопожертвования — это не просто задача «оправдания Библии», сведения в ней концов с концами, а задача увидеть в этом страшном и прекрасном мире присутствие одновременно Бога-Вседержителя и Бога свободы и любви. Это потребует от нас умения принимать парадоксальную истину, а значит — и собственной внутренней цельности.

Из всех казней египетских последняя, смерть первенцев, кажется самой жестокой и самой несправедливой. Конечно, ситуация, когда из-за выбора одного, даже если этот один наделён такой властью, какой был наделён фараон в Египте, страдают все, не является справедливой ни с точки зрения человека, ни с точки зрения Бога. Проблема, однако, заключается в том, что падший мир вообще отнюдь не справедлив. Природа не знает справедливости; точно так же не знает её и общество, живущее по законам, очень напоминающим законы природы, по законам стада или стаи. Между тем, общество, состоящее из падших людей, живёт именно так. В природном мире нередко случается, что ошибка вожака губит стадо; то же случается и у людей, когда ошибка наделённого властью правителя, не знающего Бога, губит целый народ. Казалось бы, в силах Бога предотвратить такое развитие событий, а Бог, желающий человеку добра, непременно должен был бы это сделать. Оно, конечно, так, но с одной оговоркой: предотвратить их можно было бы лишь в том случае, если бы фараон признал над собой власть Бога. Последняя казнь в этом отношении ничем не отличается от всех остальных. И дело здесь не в мести Бога тем, кто Его отвергает, а в том, что без такого признания человек просто не сможет воспользоваться тем спасением, которое Бог может ему дать. Невозможно схватиться за протянутую тебе руку и одновременно её оттолкнуть. А фараон между тем в конце концов решился её именно оттолкнуть, притом оттолкнуть грубо и жёстко, пригрозив Моисею смертью, если тот ещё раз покажется ему на глаза (Исх 10:28). Все отношения с Моисеем и как с человеком, и как с пророком Божиим были разорваны, и Моисей сам это подтвердил (Исх 10:29). Теперь фараону предстояло встретиться с силой Божьей во всей её полноте, а Божья любовь и милосердие оказались от него полностью скрыты. Для Бога такой выбор фараона означает огромные возможности для Египта, упущенные навсегда (ст. 9). Какими они были и какие чудеса могли быть явлены Богом в этой стране, остаётся лишь догадываться. А для фараона встреча с силой Божьей должна была стать поистине страшной, ещё и потому, что удар её падал не только на него лично, но и на всех его подданных. Но, учитывая занятую фараоном позицию по отношению к Моисею и к Богу Израиля, это была единственная возможность осуществить план Божий. Теперь ситуация сложится так, что от выбора фараона не будет зависеть уже практически ничего, и единственной мыслью египтян станет желание избавиться от самого Моисея, от его народа и от его Бога, Чью милость фараон отверг, сделав Его для себя Богом поистине страшным.

Бог определяет празднование Пасхи как установление вечное. Вечен и завет Моисеев, в котором заповедь субботы занимает особое место. Но Иисус показывает, что за законом, за заповедями стоит действительно вечная забота Бога о человеке, и человек призван руководствоваться не буквальной интерпретацией заповедей, а именно такой же заботой, милостью. Каждодневный, ежеминутный выбор «по милости» и соединяет это мгновение с вечностью, делает нас носителями Божьего благословения.