Мысли вслух на11 Сентября 2024

Когда в молитве Господней мы просим «не введи нас в искушение», что мы при этом имеем в виду? Искушение – это ведь не то, что обязательно приведет нас к падению, но то, что может склонить нас к нему. И вот, древний мудрец подсказывает нам, где нас подстерегает опасность.

Суета – то, что препятствует нашему различению важного и неважного. Ложь – то, что стремится отвратить нас от истины. Богатство способствует росту гордыни. Нищета склоняет к зависти, ропоту и преступлению. Речь идет, вроде бы, о внешних обстоятельствах, над которыми мы не властны, и поэтому мудрец просит Бога удалить их от него.

Однако совращающее воздействие этих обстоятельств на нас опирается на нашу греховность. Об этом впоследствии напоминает св. Ефрем Сирин в своей знаменитой молитве, говоря о том «духе», от которого мы просим Господа избавить нас.

Сегодняшний отрывок — одно из мест в Библии, где говорится о явной человеческой несвободе. Ради клятвы перед своими вельможами, пьяный царь готов переступить и через свои страхи, и через остатки совести. Интересно отношение евангелистов к личности Ирода Антипы. Они, кажется, готовы не осуждать его, смотрят на него с некоторым снисхождением. И в самом деле, царь предстает перед нами как очень несвободный человек: он арестовывает Иоанна не по собственной инициативе, а из-за обличения Иоанном их незаконного брака, слушает заточенного в темницу Иоанна, пытаясь бороться с интригами царицы, направленными на то, чтобы казнить пророка. И вот теперь ему «приходится» его обезглавить — опять же, против своей воли. Нужно ли говорить, что основное зло человек совершает, будучи несвободен, находясь под властью внушения, давления, обстоятельств, которым он не в силах (или не хочет) противостоять, и которые влекут его в грех и смерть. Понимая это, начинаешь по-новому ценить свободу, которую дает Христос — свободу противостоять обстоятельствам, человеческому и демоническому давлению; как сказал один священник, свободу «непослушания злу».

«Заповеди блаженства» в Евангелии от Луки звучат несколько иначе, чем в Евангелии от Матфея (Мф. 5:3-12). В них явно слышится социальный призыв. Конечно, Царство Божие не от мира сего, но прорастает оно в этом мире. Грош цена всякой нашей «духовности», если мы готовы мириться со страданием других людей, приговаривая: «Господь терпел, и нам велел». Нам — да, но к страданию (как и к смирению, как и к покаянию) можно призывать только самого себя. И не только к страданию, но и к состраданию. Только такая духовность — милости, милосердия, сострадания — настоящая, именно такого духа обещает нам дать Бог.

В первой части 36-й главы пророк Иезекииль продолжает слово о погибели врагов избранного народа, о прекращении всякой жестокости и несправедливости. Он говорит удивительные слова о благословении Божием на землю Израилеву, которая не будет уже землей страдания, не будет проклята за грехи живущих на ней людей. Конечно, это место нужно рассматривать параллельно со словами 3-й главы книги Бытия, где Бог говорит Адаму: «проклята земля за тебя». Отмена этого проклятия происходит в результате избавления Израиля, в результате прихода Мессии. Предреченное пророком благословение только начинает исполняться во дни Господа Иисуса Христа, окончательно же оно исполнится в конце времен. Так пророк соединяет спасительное действие Божие воедино: то, что будет происходить при возвращении Израиля из плена, события, связанные с приходом Мессии и конец времен. Это типично для пророков, потому что они всегда говорят не столько о последовательности событий, сколько об их сути.

Далее Господь говорит о грехе Израиля нечто новое. С одной стороны, повторяя сказанное в первой части книги, Он вновь формулирует вину народа как «кровь, которую они проливали на этой земле и... они оскверняли ее идолами». Но, кроме того, Господь говорит, что тем самым израильтяне обесславили имя Божие, то есть не были верными свидетелями Его святости. Это повторение возвращает нас к главной проблеме: каким может быть избавление, и как люди могут быть избавлены от своего греха и его последствий? Этот вопрос мучил Иеремию и Аввакума, и многих других пророков. Есть ли какая-нибудь надежда после всего, что произошло?

Это слово надежды — самое главное в 36-й главе. Господь говорит о Своей верности, о том, что избавление и спасение будут совершаться не ради вероломных людей, но ради Самого Бога. Пусть народ отрекся от Завета — но Бог не отрекся, хотя и имел к тому все основания. Эти слова — яркое свидетельство того, что побудительным мотивом спасения для Бога служит только Его любовь к нам. И поскольку Израиль обесславил имя Божие, теперь Сам Бог явит на них святость Свою, чтобы все народы узнали ее.

Объясняя, как именно будет явлена святость Божия на народе Его, Господь дает Иезекиилю пророчество о Пятидесятнице, о том, что людям будет дан дух новый, Дух Божий: «вложу внутрь вас Дух Мой». Сердце плотяное вместо сердца каменного, знаменитейшие слова этой главы — это образ новой жизни, по сравнению с которой все, что мы знали раньше — безжизненный камень. И эта новая жизнь — плод Духа, о котором потом будет говорить апостол Павел. Словно предвосхищая то, что он будет писать Римлянам о законе и благодати, пророк Иезекииль записывает пророчество о том, что по даровании Духа народ Божий будет исполнять закон не из страха или верности, но потому, что дух, который в человеке, будет вести его по пути закона. Собственно, в терминах книги пророка Иезекииля, это и есть спасение, потому что обратившийся от греха будет жить. Итак, Бог обещает совершить это спасение ради Себя Самого, «силой, действием и наитием» Святого Духа.

Последнюю часть своей речи Елиуй предваряет увещанием Иову, призывая его внимать тому, что будет сказано. «Слова мои точно не ложь, перед тобой совершенный в познании», - говорит Елиуй. Мало кто из людей дерзнул бы сказать такое: можно ли быть уверенным в точности своего знания, особенно когда речь идет о Непостижимом? С точки зрения здравого смысла такое вступление обесценивает всю дальнейшую речь Елиуя. Возможно, автор вкладывает в уста Елиуя такие слова потому, что в нем он выводит представителя одной из религиозных группировок своего времени, и хочет сделать его узнаваемым.

Характерная черта рассуждений Елиуя – представление о завершенности мира. Ничего нового не будет появляться на земле, и Бог восседает над ней как грозный, но справедливый Судия. Бог поддерживает праведников и карает беззаконных, вразумляет заблуждающихся, чтобы они не погибли в неразумии. Если бы Иов прислушался к вразумлению, Бог и его избавил бы от несчастий. Эта картина стабильного мира, пусть несовершенного, но завершенного.

Бог, открывшийся в истории людей, вмешивающийся в ход истории и ведущий мир к спасению, Бог Библии – не таков. Библия говорит о Боге, Который действует, чтобы вернуть человечество в Эдемский сад, «возвести на небо», как выражается свт. Иоанн Златоуст. Для Елиуя никакой такой сад не нужен, достаточно того мира, в котором пребывает человечество сейчас.

Во второй части главы Елиуй воспевает величие Бога, царствующего над природой и над миром людей. И снова главное в воспеваемом им Боге – то, что Он за облаками. Как посторонний, поливает он мир дождями и скрывает молнии в Своей деснице – но вопль страдающего не доходит за облака. Автор книги Иова в речах Елиуя доводит до логического завершения позицию друзей Иова, и эта завершенная позиция ужасает своей безжизненностью.

Страдающего Иова Елиуй наставляет превозносить Бога и грозит ему карой за дерзость. И в запальчивости проговаривается: «Не желай той ночи, когда народы истребляются на своем месте» (современный перевод Десницкого предлагает вариант: «Зря ты мечтаешь о той ночи…»; Септуагинта и славянский текст звучат еще определеннее: «Не привлецы нощи, еже взыти людем вместо их», - «не зови эту ночь»). О чем говорит Елиуй? Что это за ночь суда, когда целые народы сметаются с лица земли? Елиуй, собственно, имеет в виду слова Иова, когда тот требует открытого суда над собой. В ночь суда погибнут целые народы, и как устоять тогда одинокому Иову? Для Елиуя личность человека не много значит, вот он и предупреждает Иова об опасности суда. Но если в ночь суда Бог уничтожает народы, на замечая отдельных людей, то чего стоят все заклинания Елиуя о Его справедливости?

Может быть, здесь мы становимся свидетелями переломного момента в развитии библейского персонализма, когда в результате проповеди пророков представление о Боге – Владыке народов сменяются вестью о Боге – Избавителе каждого человека. Но самое главное: «ночь, когда сметаются народы», звать которую Елиуй не рекомендует Иову, в пророческих книгах называется Днем Господним, который «мрак, а не свет» – Днем прихода Христа Спасителя. Суть всей речи Елиуя в этом: «не зови Христа». И цена его словам соответствующая.

В привычном для нас переводе сказано, что Иона был проглочен китом, хотя в на языке оригинала в тексте упоминается даг гадол (большая рыба). Буквальное восприятие перевода спровоцировало несостоятельные, но постоянные насмешки антирелигиозников, любивших указывать на размеры пищепровода кита, неспособного проглотить человека. Между тем случаи заглатывания людей некоторыми крупными хищными рыбами известны, и всё же видовая принадлежность упомянутого в Книге Ионы существа не столь существенна, как суть рассказа.

Мы видим Иону спокойным, уповающим на Бога. Теперь, обернувшись назад, даже в спокойствии Ионы во чреве корабля во время бури мы можем увидеть залог его спокойствия во чреве рыбы. Но внутри корабля Иона сам пытался отдалиться от Бога, внутри же рыбы он получил то, чего добивался, Господь предоставил ему такую возможность. Каждый из нас, отворачиваясь от Него, может оказаться проглочен подобной рыбой. Она может принимать любой облик и возникать посреди любых внешних обстоятельств, и уже от нас зависит, воззовём ли мы к Богу сквозь отделяющие нас от Него преграды, возникшие в результате наших собственных действий и устремлений.

Молитва Ионы из глубины — вдохновенный псалом, выражающий надежду не только древнего пророка, но и любого из нас, падающих, часто впадающих в состояние отверженности и оставленности, но и тогда не оставляемых Богом. Он с нами в любом месте и готов вывести из отчаяния и черного мрака. Так же, как Он вывел на сушу Иону.

...Пройдут века, и Христос, сравнив Своё пребывание во гробе с пребыванием Ионы во чреве кита, откроет Своим слушателям, что им не будет дано иного знамения, «кроме знамения Ионы пророка» (Мф. 12:39-40). Будет ли натяжкой отметить, что и готовность Ионы к самопожертвованию за спутников по плаванию также была подобна предстоящему самопожертвованию Сына Человеческого?