Мысли вслух на22 Декабря 2024

Вопрос о том, что является, а что не является грехом для всякого религиозного человека становится одним из центральных. Какими критериями можно в этом случае руководствоваться? Библия предлагает нам заповеди и множество самых разных их интерпретаций.

В сущности, все библейские книги так или иначе связаны с вопросом соблюдения (или нарушения) данных Богом заповедей. Но к их соблюдению можно относиться по-разному. Можно руководствоваться внешними критериями, как и поступает обычно большинство верующих. В таком случае многое зависит от того, как понимать ту или иную заповедь, как её интерпретировать. Что, например, считать или не считать убийством, кражей, развратом, кощунством?

Уже Декалог всё это запрещает. Но вариантов интерпретаций заповедей Декалога было и есть множество. Прежде всего потому, что все толкователи так или иначе анализировали их извне, как бы со стороны, пытаясь установить раз и навсегда данные правила и законы. Сама Библия опровергает такой подход. Уже Ветхий Завет предлагает нам как минимум два варианта законодательства, основанных на Декалоге. И совпадают они не во всём. Тем самым Библия как бы говорит нам: не ищите единственно верной и единственно возможной интерпретации, её нет. Исполнение заповедей зависит от места и от времени.

Незыблема лишь Божья воля, те Божьи интенции, которые стоят за каждой из заповедей Декалога. А поведение человека может быть в разных ситуациях различным. Ветхозаветное законодательство — лишь пример того, как можно и должно применять заповеди в реальной жизни. Таких примеров могло бы быть и больше. А чтобы не запутаться, Божьи заповеди должны стать для человека внутренним духовным императивом. Тем, что в евангельские времена называли внутренней Торой.

Заповеди которой, как говорил об этом Иеремия, не на камнях выбиты, а написаны в сердце человека. Тогда и любая ситуация будет восприниматься человеком сквозь призму этой внутренней Торы. И можно будет положиться на своё сердце в том, что касается греха или его отсутствия. Если сердце, ведомое внутренней Торой, не осуждает человека, значит, он может спокойно обращаться к Богу. Такой человек, конечно, тоже не безгрешен, но он может от чистого сердца сказать себе и Богу: для борьбы со своим грехом я сделал всё, что мог.

Интересно, почему один лишь самарянин вернулся с тем, чтобы поблагодарить Спасителя за исцеление? Почему остальные восприняли чудо как должное?

Собственно, ответ, наверное, как раз и заключается в том, что вернувшийся был не евреем, а самарянином. В самом деле: исцелённый прекрасно понимал, что перед ним еврей, который ничем ему не обязан, и если этот Человек его исцелит, то только из милосердия: ведь ему было прекрасно известно, как евреи относятся к самарянам.

Исцелённый самарянин прекрасно понимает, что получил нечто совершенно им незаслуженное. Его товарищи по несчастью — евреи, возможно, считают, что они в другом положении. Трудно сказать, что они думали о причинах своей болезни. Как бы то ни было, они, вероятно, считали, что имеют право на помощь, на исцеление, на вмешательство Бога в свою жизнь: ведь они принадлежат к народу Божию, они верующие люди, им были даны Богом все те обещания, которые звучали ещё со времён Авраама. Возможно, исцеление они воспринимали как закономерное событие. Вполне вероятно, что они не только радовались, но и благодарили Бога за своё исцеление, однако в глубине души, возможно, свою болезнь всё же воспринимали как недоразумение или несправедливость, которая теперь, наконец, исправлена Богом через этого незнакомого им Пророка.

Возможно, исцелённые евреи восприняли исцеление как возвращение того, что им принадлежало по праву. Конечно, если бы речь шла именно и только об исцелении, об избавлении от болезни, ситуация допускала бы неоднозначную оценку. Но речь шла о явлении Царства, которое и сделало возможным исцеление. И тут основанная на собственной религиозности уверенность сыграла с исцелёнными евреями дурную шутку: они решили, что к исцелившей их силе Царства они приобщились по праву.

Так религия порой обманывает человека, давая ему уверенность там, где на самом деле от него не зависит ничего, побуждая его требовать там, где он может только просить. Самарянину было проще: его религия не давала ему такой уверенности. Он возвращается, чтобы поблагодарить за незаслуженное исцеление. И оказывается у порога Царства, переступить который ему будет несложно.

Пророки говорят о том, что видят. Их рассказы о том, что Бог даст человеку, часто вызывают недоумение и протест. Истории мира и видения пророков не сходятся друг с другом. Люди уже пережили наступление того, что было обещано. Где же продолжение? Мессия пришел в мир, но, кажется, последний стих чтения из пророка Михея так и сбылся.

Но именно этот пример показывается нам разницу в том, как видим мы и как видит Бог. Он рассказывает нам о том, как выглядит мир Его глазами. Перемены, происходящие на Его уровне, нам не видны, но именно они должны стать для нас основной и самой важной реальностью. Изменения, которые невозможно подтвердить документально, тем не менее, являются основой для перерождения всего мира.