Мысли вслух на7 Марта 2025

Вторая половина стиха 18 — это очень известные слова. Может быть, самые цитируемые во всем Ветхом Завете. Конечно, ведь Иисус включил их в Свою формулу главной заповеди закона. Но как же много людей до сих пор бегут от ее простого и ясного смысла, подобно тому законнику, который, желая себя оправдать, спрашивал: «А кто мой ближний?» (Лк. 10:29).

Вот классический пример. Человек говорит (или думает): «Написано «как самого себя». А разве я умею любить себя? Значит, мне нужно сначала научиться этому!» — и начинает любить себя. И так попробует, и эдак. Посмотрит со стороны: «Ну, как я себя люблю? Нет, еще недостаточно, надо еще». И опять давай себя любить. Так до ближнего дело и не доходит.

А ведь первая половина стиха показывает, что речь не идет ни о какой саморефлексии. Разве кто-нибудь из нас себе мстит? Злится (например, на собственные ошибки) — может быть, но не имеет злобы — наверняка. И апостол Павел в послании к Ефесянам (5:29) говорит о том же: «Никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее».

В сегодняшнем чтении пророк Исайя говорит очень важные для нас сегодня вещи о том, что происходит с обществом, которое не руководствуется правдой Божией. Он рисует картину полного оскудения и измельчания, и детали этой картины, увы, слишком узнаваемы. Пророк говорит об обществе, в котором нет ни справедливого судьи, ни мудрого вождя, ни пророка, возвещающего Истину. Даже приличного руководителя для самого малого коллектива — и того не сыскать. Голос художника умолкает, и теряются представления о подлинной красоте. Тогда, говорит пророк, люди хватаются за любого прилично одетого, и наделяют его властью — а он клянется, что не может исцелить ран общества...

Так рушился Иерусалим и пал Иуда. Так рушится общество, где правда Божия забыта. Пророк говорит о народе, который уже и не стесняется своего греха и своей неверности Богу — и сам навлекает на себя зло. Пророк говорит о том, что вожди испортили стези народа. Это очень понятно нам, потому что мы привыкли сваливать на вождей вину за все грехи и раны общества. Но ведь пророк только что сказал, что это общество, не стыдящееся греха, само избирает себе в вожди кого попало. Чтобы мы уж совсем ясно понимали, о чем идет речь, пророк говорит о вождях народа Божия: «награбленное у бедных — в ваших домах».

Быть может, мы не в силах исправить то, что с нами происходит. Но, по крайней мере, нам важно услышать то, что пророк говорит о нас, чтобы ясно понимать, почему мы пребываем в столь плачевном состоянии, и знать, о чем молиться и в чем каяться.

Пророк Исаия сегодня рассказывает нам о том, как любые дела, которые мы делаем, подчиняясь Богу и признавая Его правоту и мудрость, все равно становятся пищей для нашего эгоизма. Казалось бы, пост – вот то, что человек делает потому, что Господь много раз говорил, насколько это важно для укрепления веры. Однако уверенность в том, что я центр мира, настолько сильна, что Бог, а тем более и окружающие нас люди, становятся теми, кто должен терпеливо сносить мое плохое настроение, скверный характер — все, что связано со мной. Основное предназначение окружающего меня мира — забыть о себе и служить полностью хорошему проведению моего поста. Такая картина ужасна и смешна. Большей нелепицы трудно себе представить. И тем не менее пророк предупреждает нас о том, что именно это первое и трудное испытание для человека: пост – время служения Богу и ближнему. Служения, а не приведения и Бога, и ближнего в соответствие с моими представлениями о том, как они должны себя вести во время моего поста.

Роман об Иосифе, по существу, закончился: братья снова вместе. Остались лишь заключительные главы, раскрывающие некоторые дополнительные смыслы. Так, сегодня в центре нашего внимания снова будет история отца двенадцати братьев — Иакова. Иосиф уже открыл своим братьям, что их приключения были лишь исполнением Божьего замысла сохранить их во время голода, но теперь этот замысел встраивается в жизнь Иакова, из «частной» Священной Истории его семьи превращаясь в звено событий, служащих исполнению обещания, данного его предку Аврааму. Самое важное в жизни Иакова — его Бог — будет вместе с ним в чужой стране; вместе с ним будут его дети — нить надежды, связывающая настоящее с будущим Обетованием. Если в начале истории Иосифа мы видели, как его отношения с Богом вырастают на фоне «большой» Истории Израиля, то теперь перед нами другая тайна: «большая» история складывается из маленьких жизней людей (пусть даже таких легендарных, как Иаков), с их собственными чаяниями и надеждой.

Биография Моисея, как и некоторых других библейских героев, замечательна тем, что всё главное, всё то, ради чего жили эти люди, произошло с ними тогда, когда, по человеческим меркам, ожидать от жизни уже нечего. Моисей, конечно, не забыл, кто он и откуда, но, прожив большую часть своей жизни в пустыне, он, наверное, уже не думал о возвращении в Египет и о том, что ему придётся ещё когда-нибудь увидеть своих соплеменников. И тогда в его жизни произошла встреча, эту жизнь круто изменившая. Встречей этой была встреча с Богом.

В Синайской пустыне нередко встречаются растения, напоминающие перекати-поле. Они представляют собой большие, до полуметра в диаметре, шары. Растения эти выделяют эфирные масла, которые иногда вспыхивают, ведь на открытом солнце температура на поверхности земли может доходить до 60° C. Но горят эти кусты быстро, вспыхивая, как спички. Неудивительно, что Моисея весьма удивил куст, который горел и всё никак не мог сгореть (ст. 2 – 3). И лишь подойдя ближе, Моисей понимает, что это не обычный огонь: перед ним оказывается сияющее облако, из глубины которого звучит голос Божий (ст. 4). И тогда Бог открывается Моисею, говоря ему, что Он — Бог его отцов (ст. 6), и что настал наконец день, когда соплеменники Моисея покинут Египет и переселятся в Палестину, в землю, где когда-то кочевал Авраам (ст. 7 – 10).

Конечно, Моисей не мог не знать преданий о Боге отцов. В те времена предания эти были известны каждому из тех, кто помнил, что он — потомок Иакова. Но предания эти рассказывали о Боге, Который остался в прошлом вместе с отцами, которым Он открывался и с которыми говорил. А в Египте Бог молчал. И Его народу некуда было идти: как, в самом деле, идти за Богом, Который молчит и не даёт о Себе знать?

И вот теперь молчавший многие годы Бог заговорил. И, заговорив, напомнил об обещаниях, данных когда-то Аврааму (Быт 15:13–21). Но если так, то, значит, настало время исполнения данных Богом обещаний. А значит, и народ Божий становится народом Божиим не только по названию: ведь Божий народ — это народ, участвующий в осуществлении замысла Божия и о себе самом, и о спасении мира, в котором народу Божию предстоит принять самое непосредственное участие.

Возвращаясь к образу двух путей — пути праведности и пути нечестия, апостол развивает далее тему универсализма, начатую им рассуждениями о естественном богопознании и о «естественной Торе». Он говорит о вещах, казалось бы, самоочевидных, напоминая, что не стоит осуждать других за грехи, от которых не свободен сам (ст. 1 – 2). В послании, как видно, речь идёт о людях, испытывающих долготерпение Божие именно таким образом (ст. 3 – 8). А из контекста становится понятно, что осуждение это имело под собой формально-религиозные основания: осуждавшие, вероятно, противопоставляли себя другим по признаку принадлежности или к еврейскому народу, или к Церкви (первое, судя по уравниванию апостолом в праведности «иудеев» и «эллинов» (ст. 9 – 11) , т.е. евреев и язычников, более вероятно). Конечно, такая религиозная гордыня отнюдь не оправдывала перед Богом тех, кто ей предавался, она лишь прибавляла к совершаемым ими грехам ещё один.

Но дело было не только в лицемерии и тщетной надежде на то, что принадлежность к еврейскому народу сама по себе окажется своего рода индульгенцией. Дело было в самом понимании праведности теми, кто стоял на такой позиции. Для них, очевидно, праведность была неотделима от принадлежности к определённой национальной и религиозной общине, так что принадлежащие к ней по определению должны были быть судимы Богом по каким-то особым, быть может, щадящим законам. А Павел с самого начала видит праведность исключительно в контексте отношений человека с Богом. Тора же для него универсальна, она дана каждому независимо от национальной или религиозной принадлежности и не является исключительной собственностью какой бы то ни было религиозной общины.

Язычник может следовать Торе, и тогда он найдёт Христа и войдёт в Царство, хотя, конечно, еврею это сделать проще, ведь он изучает Тору с детства. Но, если еврей нарушает Тору, спрос с него будет не меньше, а больше, чем с язычника, хотя и язычник, имевший опыт естественного откровения, ответит за совершённые им злые дела, о которых он знал, что они плохи. Павел не сомневается в том, что принесённое в мир Христом Царство одно на всех. Но тогда и праведность должна быть одна на всех. И Тора тоже.