Мысли вслух на8 Апреля 2025

Обычно слова Христа о том, что всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится, мы воспринимаем как мерку ограниченности Божьего милосердия. Вот, кажется нам, есть что-то такое, чего Бог не может (или не хочет) простить. И весь интерес в том, чтобы понять, что же это за гадость такая, если Бог ее отказывается прощать.

За этими словами мы теряем потрясающую, невероятную вещь, которую говорит Иисус: всякий грех и хула простятся человекам. Существенно, что здесь не модальная категория: могут быть прощены. В греческом оригинале, как и в русском тексте, просто будущее время. Простятся. Впрочем, это не отменяет другого слова Спасителя: просите и дано будет вам. Нет сомнения, что прощения нужно искать, то есть а) нуждаться в нем, б) просить о нем и в) практиковать его в своей жизни. Но как же важно для нас обетование о том, что эта наша надежда на прощение реализуется. Ограниченность — удел твари, прощение же, как дело Божие, ограниченным быть не может.

Что же тогда стоит за словами Иисуса о том, что не будет прощена хула на Духа Святого? Попробуем перефразировать их для наглядности. Вода может увлажнить все, кроме воды. Огонь может сжечь все, кроме огня. Прощено может быть все, кроме хулы на Духа Святого. Прощение — не просто дар, но, больше того, действие и явление присутствия Святого Духа, и если это присутствие подвергается хулению, не принимается нами — огонь прощения не возгорается.

Чтобы стать вождём народа Божия, надо научиться слушать и слышать Бога. Иаков научился — судя по словам, сказанным им своим жёнам. Он упоминает о Боге Авраама, Который явился ему во сне. Иаков говорит об ангеле, о вестнике Божьем — но в те времена между явлением ангела и явлением Самого Бога зачастую не делали различия. Бог сделал Иакова богатым — и это был урок. Урок того, что, следуя Богу, можно стать богатым, притом совершенно неожиданно.

Теперь предстоял следующий урок — надо было понять, что такое следование не является беспроблемным и безопасным. Даже тогда, когда, казалось бы, всё удалось и можно чувствовать себя победителем. Иаков разбогател, у него теперь стад едва ли не больше, чем самого Лавана, и всем он обязан только Богу. Казалось бы, победа полная. Только вот после победы, после удачи приходится бежать, бежать от неминуемых иначе проблем, притом проблем серьёзных.

Удачно осуществлённый, пусть даже с нашим прямым участием, Божий план вовсе не предполагает возможности расслабиться и отдохнуть. Всё может получиться совсем наоборот: после осуществлённого Божьего плана придётся тут же начать реализовывать следующий — и он вполне может оказаться вопросом собственного спасения. Может быть, даже физического выживания. Божья педагогика может показаться жёсткой, но она нужна, чтобы научить человека настоящей духовной собранности. Настоящей — означает не временами и местами, а постоянно.

У Бога нет для нас нормированного рабочего дня или рабочей недели, Он не предоставляет законного отпуска. Иногда Он может дать человеку отдых, и порой даже весьма продолжительный — но не по тому графику, на который обычно рассчитывает человек. К тому же отдых может в любой момент закончиться и без раскачки перейти в активную деятельность по реализации очередного Божьего замысла.

Такая непредсказуемость свойственна Божьему действию — непредсказуемость, разумеется, лишь на наш взгляд: Он-то Свои планы представляет Себе хорошо. Человеку же важно научиться быстрой, почти молниеносной реакции на Его слова и действия. Иначе Божьим человеком не стать. Бог же хочет видеть Иакова именно Своим человеком — и обучает его соответственно.

Читаемый нами сегодня отрывок из Евангелия от Иоанна воспринимается как квинтэссенция догматического богословия. Как можно было пройти мимо и не понять таких ясных слов Христа? Вероятно, такова особенность человеческого восприятия: трудные для нас вещи мы просто не замечаем. Ведь Господь Иисус говорит, что называется, «открытым текстом», что Он есть от начала Сущий. Но Воплощение Сына Божия — такая невероятная вещь, что эти слова пролетают мимо ушей слушателей, они их не замечают (в противном случае они попытались бы побить Иисуса камнями).

Господь говорит о том, что Он и есть тот самый Бог, который открывался предкам иудеев, и прилагает к Себе имя Божие, открытое Моисею на горе Синай. Он говорит также, что Отец не оставил Его и пребывает с Ним. Но узнать это, принять и пережить эти невероятные и непостижимые вещи мы сможем только когда Сын Человеческий будет вознесен на Крест. И может быть, здесь дело не только в жестоковыйности древних иудеев, но и в том, что тайна Божия иначе, чем Крестом, и в самом деле непостижима.

Одно из самых важных откровений Нового завета, новое и по сравнению с Ветхим заветом, и по сравнению с языческой религиозностью — слова, которые мы читаем сегодня в Евангелии от Матфея. Ветхий завет относится к делам, которые мы совершаем только мысленно и не совершаем в физической, так сказать, реальности, как к небывшим. Однако, если человек в самом деле является существом, соединяющим в себе видимую и невидимую реальность, то совершающееся внутри него, в глубинах его личности, не может пренебрегаться. Уже пророки возвестили избранному народу, что Владыка вселенной не оставляет без внимания истинные мотивы наших поступков и скрытые побуждения нашего сердца. И вот, Господь Иисус Христос с предельной ясностью определяет равнозначность поступков, совершенных в реальности и в мысли.

Мы большей частью воспринимаем эти Его слова как сугубое обличение. Уже не только в делах, но и в мыслях не скроешься от правды Божией, уже и всякий гнев и нелюбовь к людям порочат тебя в глазах Всемогущего. Но не менее важно помнить, какой вывод делает из этого свт. Иоанн Златоуст в своем Слове на Пасху: «ибо ревностно щедрый Владыка принимает последнего, как и первого... Дела принимает, и намерения приветствует; действия чтит, и устремления одобряет».

Посвящение священников в яхвизме — особый ритуал. Он связан с тем пониманием жертвоприношения, которое свойственно яхвистской традиции, и с соответствующим пониманием святости. Святость в яхвизме предполагает прежде всего причастность тому Божьему присутствию, которое открылось на Синае Моисею и которое потом сопровождало народ на всём пути его земной истории.

Священство же было установлено с тем, чтобы в народе Божьем всегда, в каждый момент времени существовала некоторая группа людей, пребывающая в состоянии освящённости и находящаяся у алтаря, в месте Божьего присутствия буквально физически. Вот описанные в Книге Исхода обряды посвящения для священников и нужны были для того, чтобы ввести священников, которым предстояло непосредственно служить Богу, в то духовное пространство, где богообщение было повседневностью.

До прихода Христа такое состояние не было для человека делом обычным, каким оно является сегодня для нас. Это мы сегодня живём в мире, к которому Царство, по словам Спасителя, «приблизилось», приблизилось настолько, что его дыхание ощущается повсюду и каждый, кому это небезразлично, может с ним соприкоснуться. Тогда же, во времена Моисея, когда до прихода Христа оставалось ещё почти полтора тысячелетия, всё было иначе.

Непосредственное богообщение было тогда скорее исключением, чем правилом, оно давалось редко и немногим, к тому же ценой больших усилий. Пребывание Бога среди Своего народа было единственным исключением, огромной возможностью, открытой каждому, кто к народу принадлежал; но воспользоваться этой возможностью можно было, лишь приложив к тому соответствующие усилия. Надо было полностью изменить свою жизнь, жить только ради этого Присутствия, и жить только им.

Такой жизнью в те времена могли жить немногие, для неё нужны были особые духовные силы, и посвящение священников на служение должно было эти силы им дать. Тут, конечно, не было никакого автоматизма, никакого магизма, чтобы действительно получить нужные для служения силы, необходимо было обратиться к Богу, установить с Ним те отношения, которые позволили бы Ему взаимодействовать с посвящаемым. Однако возможность такого посвящения была, а уж воспользоваться ею или нет, зависело от посвящаемого.

Чем отличается существование человека от бытия любого другого тварного существа? В первую очередь, постановкой вопроса о смысле: зачем, для чего я живу? Бессмысленное существование пусто и недостойно человека, и такова же жизнь ради себя самого — это жизнь растения или животного, но не человека. Не всегда человек может сказать, что он уже нашел, определил для себя этот смысл, но сам поиск этого смысла уже наполняет его жизнь содержанием.

И вот мы сегодня читаем, что пишет о своей жизни апостол Павел, нашедший ее смысл на пути в Дамаск (Деян. 9). Для него главное — это отношения с Богом, принадлежность Ему. Именно Бог, сотворивший мир по Своему замыслу, придает и смысл всякому творению, и наше бытие осмысленно, когда оно соответствует этому Божественному смыслу. Тогда и получается, что мы живем не для себя, а для Господа. Ему принадлежит любой момент нашего существования, в том числе и смерть. А это означает, что смерть — не очень важное событие в нашей жизни, потому что она ничего не меняет в самом главном — нашей принадлежности Богу.