Тот факт, что во время Своего земного служения Иисус молится, как всякий человек, у некоторых вызывает недоумение. Зачем, казалось бы, молиться Тому, Кто с самого момента зачатия несёт в Себе всю полноту Божию? Конечно, Он человек не меньше любого из нас, и даже намного больше. Но зачем просить того, что и так уже имеешь? Такой взгляд на молитву свойствен многим из нас, падших людей. Оно и неудивительно: ведь для нас молитва чаще всего становится обращённой к Богу просьбой или просто своего рода богоискательством, когда, не ощущая Его присутствия, мы просим Его отозваться, ответить, войти в нашу жизнь. Ни о чём таком Иисусу, конечно, просить не приходилось: богооставленность за время Своей земной жизни Он пережил только один раз, во время Своих крестных страданий.
Просить приходится нам: ведь нас с Богом разделяет некая дистанция, не столько внешняя (она-то в любом случае остаётся для нас непреодолимой), сколько внутренняя. Бог к нам близок, а мы от Него обычно далеки. Мы кричим к Нему издали — и часто не можем докричаться, не потому, что Он не слышит нас, а потому, что мы не умеем слышать Его. Но даже некоторые из нас, людей, чья природа искажена грехом, могут молиться иначе. Молиться так, чтобы молитва становилась непрерывным внутренним предстоянием и богообщением.
Люди, всерьёз относящиеся к духовной жизни, искали этого во все времена — потому-то так широко распространена в разных духовных традициях и аскетических системах практика внутренней молитвы. Но и внутренняя молитва бывает разной, как разной бывает и полнота богообщения. Когда полнота эта становится предельной для человека, молитва как слово исчезает, и остаётся только встреча двух воль, двух интенций — Божьей и человеческой. Обычные люди такой молитве учатся нередко всю жизнь. Иисус, можно сказать, с ней родился.
Эта встреча и единство двух воль — Его собственной человеческой воли и воли Его небесного Отца — Его обычное духовное состояние. Весь Его земной путь — полнота служения, полнота предстояния и полнота общения с Отцом. Но иногда Ему, как всякому человеку, нужно было поговорить со Своим Отцом наедине и в тишине. И тогда Он уходит, чтобы помолиться. Ведь в мир Он пришёл для того, чтобы принести сюда полноту Царства. И Ему нужно было побыть в этом Царстве и поговорить со Своим Отцом с глазу на глаз. Не ради Себя, а ради тех, кому Он, по воле Отца, открывал двери Царства.
