Мысли вслух на21 Ноября 2024

Вывод о том, что праведные и мудрые деяния не зависят от воли людей, а находятся в руке Божией, наталкивает на мысль о том, что бессмысленными суетными человеческие дела становятся тогда, когда человек пытается что-то совершить вопреки Его воле. А между тем в повседневности люди, хотя и не отрекаются от Него в теории, слишком часто строят свою жизнь так, как будто Его нет.

Если же и злых, и добрых ждёт одна участь, то максимально возможный выход из такой ситуации — жить и радоваться, пока жив и можешь пользоваться тем, что имеешь. Об этом Экклезиаст уже не раз говорил, хотя здесь этот вывод дан им более развёрнуто. Вот только не получается у него остановиться на таком выводе, снова и снова Экклезиаст возвращается к вопросу о царящей в мире несправедливости.

Приводимый потом пример незаслуженного невнимания к мудрости бедняка мог бы служить ярким образцом царящего мире абсурда. Но уже одно то, что можно ставить вопрос о несправедливости, допущенной к человеку, не ограничиваясь признанием, что всё абсурдно, говорит о том, что в глубине души размышляющий не всё намеревается свести к формуле «всё суета».

Один из первых вопросов, который задают себе верующие, — свидетельствовать ли о Христе неверующим или «внешним», как называет их апостол Павел в сегодняшнем чтении. Если свидетельствовать, то как, какими словами. На эти вопросы апостол Павел отвечает коротко и просто. Он предлагает, во-первых, всегда пользоваться временем, то есть руководствоваться конкретными обстоятельствами. Не рассматривать неверующих как инертную или агрессивную массу, а, следуя за Христом, обращаться к каждому человеку конкретно, учитывая его личные особенности и проблемы. Обращаться к каждому на его языке, «благоразумно», как пишет апостол. В другом послании Павел напишет, что был «для чуждых закона — как чуждый закона» (1 Кор 9:19-23 и к этому он призывает и своих учеников. Во-вторых, Павел обращает на важность того, как именно верующие должны обращаться к неверующим. Слово с благодатью, приправленное солью – это не пустые споры, не желание настоять на своем, не уничтожение всех несогласных. Это слово, наполненное истиной, слово разума. В конечном итоге это живое Слово, которое было в начале.

Когда мы читаем о том, что наша задача - во всем подражать Христу, эти слова по большей части воспринимаются нами как условность. Можно попробовать прочесть этот евангельский текст с такой точки зрения. В подобной ситуации человек или обреченно махает рукой, говоря: «Так и вышло», - или доходит до неприкрытого злорадства: «Ага, вот говорили тебе (вам), что нельзя этого делать, что надо сделать вот так, теперь страдайте и мучайтесь». Иисус же, «смотря на него, заплакал о нем». Он бессилен навязать Себя, каждый свободен принять Его или не принять. Но результат отказа от жизни со Христом настолько ужасен, что Бог плачет, думая об этом. Это не отчаяние от бессилия, это скорбь от того, какой выбор совершает свободный человек. И это притом, что Иисус знает, что подобный отказ через несколько дней приведет Его Самого на крест. Но плачет Он не об этом, Он плачет о том, во что повергает себя народ, избранный Богом. Вот предельно четкий портрет Бога: Он создал человека свободным; Он умрет страшной смертью, потому что человек выбрал Его убить; зная об этом, Он плачет о том, как страшна будет жизнь человека, совершившего этот выбор. Вот чему Он призывает и нас подражать.

Сегодняшнее чтение вновь возвращает нас к событию, которое называют обычно изгнанием торгующих из Храма.

Сам по себе поступок, совершённый Иисусом, вполне соответствовал Торе, хотя и шёл вразрез с устоявшимся обычаем. Но решиться на такое мог, разумеется, не каждый, а лишь тот, кто мог сказать о себе, что он действует во имя Божие. В самом деле, ведь совершённое Иисусом было не просто акцией по наведению порядка, это был призыв действием к строгому следованию нормам Торы, которые, по мнению Призывающего, в данном случае нарушались. А тогда сам собой возникал вопрос, тут же заданный Иисусу окружающими: а кто ты такой, чтобы призывать нас к тому, к чему призываешь, и делать то, что ты делаешь (ст. 18)?

Неудивительно, что речь шла именно о знаке («знамении»): ведь всем было очевидно, что никаких официальных полномочий по наведению порядка в Храме у этого Человека нет и быть не может, с точки зрения окружающих Он – всего лишь частное лицо. Но если бы, к примеру, речь шла о пророке или, тем более, о Мессии, то никаких вопросов у них, конечно, не возникло бы: и пророк, и, тем более, Мессия имели полное право на такие действия. Но и пророческую харизму, и, тем более, мессианские притязания нужно было доказать, нужно было совершить нечто, что всеми было бы с очевидностью воспринято как чудо, как доказательство того, что очищающий храм действительно является пророком или Мессией.

Такого-то знака и требуют у Иисуса окружающие. А Он говорит лишь об одном: о Своей смерти и о Своём воскресении, притом не прямо, а иносказательно, так, что большинство присутствующих так и остаётся в недоумении (ст. 19 – 21).

На первый взгляд, такой ответ кажется явно неудовлетворительным, ведь он никому ничего не объясняет. Но Иисусу, как видно, важнее всего было засвидетельствовать окружавшим Его людям о том главном, ради чего Он пришёл в мир — о Царстве и о победе над тем злом, в котором этот мир пребывает. А смерть, несомненно, во все времена воспринималась как квинтэссенция мирового зла. Намёк на Воскресение и был самым, по существу, адекватным ответом на вопрос о власти и о полномочиях, так же, как само Воскресение было самым ярким и несомненным доказательством того, что Иисус имел полное право сделать то, что Он сделал в Храме.

Конечно, понять и осмыслить такой знак может лишь тот, кто сам приобщился к Царству. Но иначе и быть не может: ведь о Царстве нельзя рассказать, как о некой умозрительной реальности. Его можно лишь показать. И тогда тем, кто сумеет увидеть, уже не потребуется никаких доказательств.

Вряд ли можно представить себе ситуацию, когда слушая, как молится другой человек, мы позволим себе сказать: "Что-то он сегодня не в ударе, мог бы и покрасивее сказать; повторяется слишком часто и вообще не о том говорит". Так и при размышлении о Псалмах: очень часто просто нет никаких слов, потому что перед нами пример живой молитвы, разговора с Богом другого человека.

Тем не менее, сегодняшний псалом - крик человека, который переполнен благодарностью, который использует то, что попадается под руку, чтобы прославить Бога. Не за какие-то дела, не за ответ на просьбу. А просто крик человека, который восхищен, удивлен и потрясен осознанием факта, что Бог есть Любовь.

Путь в Рим для Павла и его спутников оказался непростым. Плавание вдоль Средиземноморского побережья никогда не бывало лёгким, а особенно зимой. В критической же ситуации нередко оказывается, что интуиция человека, ощущающего дыхание Царства всем своим существом, и человеческий опыт и здравый смысл не совпадают. Опыт и здравый смысл подсказывают одно, а интуиция — другое, порой прямо противоположное. Так и произошло во время того плавания: советы Павла часто противоречили советам опытных моряков. И апостол обычно оказывался прав.

Означает ли это, что человек, живущий полноценной духовной жизнью, жизнью Царства, знает даже то, чему никогда не учился и чем никогда в жизни не занимался? Нет, конечно. Павел ведь и не изображает из себя моряка. Он не берётся за дело, в котором понимает мало или совсем ничего. Но своей интуицией Павел не пренебрегает. Он знает, что, если Бог ему открывает нечто, значит, этим откровением надо поделиться с другими, о нём надо засвидетельствовать.

И в конечном счёте оказывается, что советы Павла действительно помогают всем спастись и избежать гибели там, где, казалось, избежать её практически невозможно. Но дело не только в том, что интуиция, связанная с откровением, позволяет Павлу понять, как поступить в той или иной ситуации, где выводы, сделанные на основе логики и здравого смысла, не работают. Дело ещё и в той внутренней уверенности в правильности своих действий, без которой человек бессилен. Вот тут интуиция, основанная на откровении, действительно не идёт ни в какое сравнение с логикой, опытом и здравым смыслом. Логика не всегда может дать однозначный ответ на вопрос, а опыт и здравый смысл в критической ситуации часто оказываются бессильными.

Вернее, внутренне бессильным оказывается человек, на них опирающийся. А вот основанная на откровении интуиция оказывается опорой вполне надёжной. Она, конечно, не связана напрямую с логикой или опытом: Павел вряд ли смог бы объяснить, например, свой совет отказаться от плавания при, казалось бы, благоприятном ветре. Но он знал совершенно точно: плыть не надо. И эта его уверенность оказалась вполне оправданной, хоть он и не мог объяснить опытным морякам, почему им не стоило выходить в море при попутном ветре.

Зато когда разразилась буря и весь опыт оказался бесполезен, уверенность апостола в своих, основанных всё на той же интуиции, действиях сделала его фактически главным: именно он отдавал и команде, и пассажирам те распоряжения, которые в конечном счёте помогли всем спастись. Но тут как раз нет ничего удивительного: Павел ведь знает, что в Рим его ведёт Бог. А значит, Он не даст ему погибнуть по дороге. Стало быть, и спутники Павла могут быть относительно спокойны: сгинуть бесследно в море им не грозит.