Опыт Илии ясно, как ничто другое, доказывает, что у Бога есть некий аналог того, что у человека называется чувством юмора. Хотя, возможно, хорошо зная Своего служителя, Он решил познакомить Илию с некой, прежде ему неведомой, стороной Своей личности. Традиционно, начиная с эпохи Моисея, а быть может, и раньше молния, которую называли обычно небесным огнём, буря, землетрясение воспринимались, как проявления силы Божией. И натуре Илии такие проявления, несомненно, должны были быть очень близки: для него Бог — прежде всего, неумолимый Судья, карающий отступников и уничтожающий язычников, дерзнувших покуситься на Его прерогативы. Уничтожающий, если надо, и руками Своих служителей, как уничтожил однажды сам Илия языческих жрецов. И вот теперь именно ему, Илии, Бог открывается не в буре, не в огне и не в землетрясении, а в голосе тонкого безмолвия (так в еврейском тексте; «веяние тихого ветра» — это Септуагинта, греческий перевод, иногда отличающийся от оригинала не только по стилю, но и по смыслу). Откровение было важным, хотя вся его важность, возможно, была осмыслена далеко не сразу и не самим Илией. Прежде присутствие Божие связывалось со Скинией, с Храмом, с алтарём. Бог был там, на том месте, на которое Он Сам указал, и больше нигде искать встречи с Ним не приходилось. Исключение составляли пророки с их специфическим духовным и религиозным опытом. Бог говорил с ними, они слышали Его голос, видели посланные Им видения, и таким образом узнавали, что Бог рядом. А Илии, кажется, впервые открылось, что Бог рядом не только тогда, когда Он говорит, но и тогда, когда молчит. Сквозь тонкое, прозрачное безмолвие ощущается присутствие Того, Кто может заговорить в любой момент. Но сейчас Он молчит. Однако это не значит, что Он далеко, отвернулся, забыл. Он здесь. И, когда придёт время, Он заговорит, даст о Себе знать. Но и когда молчит, Он всё равно рядом. Это главное.
