Что хочет сказать Павел, говоря, что «для слова Божия нет уз»? Можно, конечно, было бы сказать, что истина всё равно победит, несмотря на все гонения и преследования. Но так можно было бы говорить лишь в том случае, если бы истина была чем-то совершенно независимым от человека и от его выбора. Знаменитое «а всё-таки она вертится!» тому лучший пример: если «она» действительно «вертится», неважно, что думают люди, так же, как неважно и то, заставят ли отречься от своих слов того, кто рассказал об этом другим: кто слышал, тот слышал, дальше каждый сделает свои выводы, а реальность от этих выводов не изменится ни на йоту. Конечно, для самого учёного его позиция и верность открытой им истине — вопрос духовного выбора, но человеческие слабости в данном случае ничего не меняют: «она» будет «вертеться» в любом случае, а личные духовные качества каждого и его выбор в конкретной ситуации повлияет лишь на его собственную судьбу. И каждый, кто захочет исследовать открытое другим, сумеет это сделать независимо от позиции и личных качеств своего предшественника. Когда же дело касается свидетельства о Царстве, всё оказывается совсем не так. О жизни Царства свидетельствовать может лишь тот, кто к ней приобщился, и от его свидетельства может зависеть духовная судьба ищущих. И здесь верность свидетельству оказывается важной не только для самого свидетеля, она перестаёт быть лишь его личным делом. Но свидетельством тут оказывается уже не только слово, но и жизнь свидетеля, и даже его смерть. Не случайно тех, кого позднее стали называть мучениками, в раннехристианские времена называли свидетелями: расставаясь с земной жизнью, они тем самым доказывали, что есть жизнь иная, жизнь Царства, о которой прежде они рассказывали тем, кто был готов слушать. И ради этой жизни, жизни во всей её полноте, не жаль расстаться с той малой крупицей полноты, которую составляет наша жизнь в непреображённом мире. И тогда оказывается, что для слова Божия действительно «нет уз»: ведь если не только жизнь, но и сама смерть свидетеля оказывается свидетельством, такое слово заглушить невозможно уже ничем.