Новость дня на 30 Ноября 2020

Павел очень высоко ставит братскую любовь, даже тогда, когда дело касается каждого отдельного члена Церкви. Нам сегодня такой взгляд, наверное, показался бы немного странным. Нам привычнее думать, что это мы нуждаемся в любви Церкви, а не она в нашей. А вот для Павла это, как видно, процесс взаимный. Оно и неудивительно. В самом деле, если бы Церковь была организацией, пусть даже организацией религиозной, как целое, она всегда и во всём превосходила бы любого из своих членов, даже самого выдающегося. Но ведь Церковь не религиозная организация, а сообщество людей, живущих в Царстве. Здесь есть глубокие и личные отношения людей друг с другом, но нет той цельности или совокупности, которая действительно оказалась бы заведомо значимее любого отдельного человека. Царство не знает массы, коллектива, совокупности. Оно знает лишь отдельного человека. И Церковь (настоящая, та, которая с большой буквы) тоже не знает толпы и коллектива, она знает лишь отдельного человека и общину, как сообщество таких людей во всей глубине и неповторимости их отношений между собой. А здесь уже действительно важен каждый человек. И любовь каждого действительно может поддержать всю Церковь (апостол в традициях первохристианской Церкви называет членов Церкви «святыми»). И оказывается, что не только каждый зависит от Церкви, но и Церковь зависит от каждого. Зависит, разумеется, не так, как мы зависим друг от друга в непреображённом мире — не умея обойтись друг без друга и вместе с тем не умея друг с другом ужиться — а так, как зависят друг от друга в Царстве, будучи связаны отношениями, которые, конечно, никоим образом нельзя считать обязывающими в том смысле, как понимает обязательства непреображённый мир, но которые тем не менее оказываются нам совершенно необходимыми, так же, как необходимыми оказываются те люди, с которыми нас связывают эти отношения и без которых нам не с кем было бы разделить ту полноту жизни Царства, которую мы получаем, приобщившись к нему. И эта готовность разделить, наверное, и отличает Царство от непреображённого мира. Здесь общаются, чтобы получить, там — чтобы отдать. И каждый отдающий, каждый, кто готов поделиться тем, что имеет, становится в Царстве заметной фигурой. Настолько заметной, что о нём знает вся Церковь.

В своём послании Филимону Павел пишет о некоем человеке по имени Онисим, который, как видно, был рабом Филимона и которого теперь Павел возвращает хозяину уже не как раба, а как брата во Христе (ст. 15 – 16). Как видно, до обращения Онисим был не слишком добросовестным человеком, но, обратившись ко Христу под воздействием проповеди апостола, он совершенно изменился; сам Павел называет его «сыном», разумеется, в духовном смысле (ст. 10 – 12). Такое отношение к рабам было, конечно, в первую очередь обусловлено требованиями Торы, которая запрещает пожизненное рабство и требует отношения к рабу, как к равному, в отличие от норм греко-римского мира, где раба часто вообще не считали человеком, видя в нём, по выражению Аристотеля, всего лишь «говорящее орудие», нечто вроде говорящего скота. Конечно, нормы Торы, касающиеся рабов, изначально распространялись лишь на рабов-евреев, но ещё до прихода в мир Христа в некоторых еврейских домах соответствующим образом стали относиться ко всем рабам, жившим в доме, независимо от их происхождения.

Павлу же было очевидно, что всякий раб — не просто такой же человек, как и любой другой, но что он, к тому же, ещё и потенциальный христианин, которому можно и нужно свидетельствовать в первую очередь: ведь именно хозяин отвечает перед Богом за своих рабов в том, что касается их образа жизни. А если раб обратился и стал христианином, то и отношения с ним нужно строить уже не по законам нашего, ещё не преображённого мира, а по законам Царства, о чём он и пишет Филимону. Говоря о том, чтобы принять Онисима «не как раба, но выше раба, как возлюбленного брата» (ст. 16), Павел имеет в виду реальность не социальную, а духовную. По законам того общества, в котором живут и Филимон, и Онисим, последний остаётся рабом первого; по законам же Царства, где нет места отношениям господства и подчинения, они братья, равные перед Богом. И лишь от них самих зависит, по каким законам эти двое будут впредь строить свои отношения: по законам непреображённого мира или по законам Царства.

Судя по контексту Онисим, имя которого Павел упоминает в начале Послания, был рабом Филимона, вероятно, обратившимся ко Христу вместе со своим хозяином. Впоследствии он стал спутником и помощником Павла, а теперь, будучи в заключении в римской тюрьме, Павел возвращает Анисима Филимону — по собственным своим словам, уже не как раба, а как брата во Христе.

Можно думать, что духовное становление новообращённого Анисима проходило под непосредственным влиянием апостола — иначе и быть не могло, если Анисим действительно на протяжении достаточно долгого времени сопровождал Павла. А когда его духовное становление во Христе завершилось, он перестаёт быть рабом — если не юридически (относительно формального статуса Анисима ясности нет — непонятно, освободил ли его Филимон, сделав вольноотпущенником, или нет), то фактически.

Дом Филимона после крещения самого хозяина и всех его домочадцев становился фактически пространством Церкви, где рабов в традиционном для греко-римского мира понимании быть не могло, а рабов-христиан вообще не могло быть по определению, какой бы юридический статус ни имели проживающие там люди. Так Царство входило в мир, преображая его в первую очередь на уровне отношений, которые и составляют духовную основу Царства.

Но перестать быть рабом фактически означало пройти тот путь, который делает человека жителем Царства. А значит, человеком внутренне абсолютно свободным и полностью ответственным. Человеком, для которого больше нет вынужденных или неосознанных отношений с кем бы то ни было. И который, соответственно, уже не может быть никому рабом, но может быть помощником всякому, кому Бог поручит ему помогать. Независимо от статуса, который становится теперь делом хоть иногда и важным, но второстепенным, не определяя ни духовной жизни бывшего раба, ни его отношений с бывшими его хозяевами.