Реакция апостолов на появление среди них воскресшего Иисуса вполне объяснима, если допустить, что о Царстве и о его жизни они тогда ещё знали больше понаслышке, чем по собственному опыту. По-другому и не могло быть: ведь опыт жизни Царства начал им открываться в день Пятидесятницы, который был для них впереди. Пока же они оставались ещё вполне жителями мира сего, зная о смерти и о посмертии столько же, сколько знал тогда о них всякий их современник.
Люди же в те времена посмертие связывали с миром теней, с царством мёртвых, куда попадают все и где не приходится говорить ни о каком воздаянии. Были, правда, и другие варианты — у египтян, например, или у греков, которые учили и о разных состояниях посмертного бытия, и о посмертном воздаянии, — но они были распространены не слишком широко, обычно не выходя за пределы той культурно-религиозной традиции, внутри которой сформировались.
У евреев же никакого развитого учения о посмертии не было, яхвистские о нём представления не отличались от представлений большинства других народов. Так что же могли подумать ученики, увидев перед собой живого Учителя? Первой их мыслью было: это призрак, тень, вышедшая из гробницы (соответствующее греческое слово тут может означать и «дыхание», и «дух» в смысле Духа Божьего, но и «духа» в смысле тени, призрака или привидения тоже).
В шеоле (так по-еврейски называется царство мёртвых) ведь и не могло быть ничего, кроме теней, призраков, духов. Шеол — место не просто смерти, это место непрекращающегося умирания, которое никак не может закончиться. Библейское представление о душе видит в ней поток жизни, который может быть более или менее насыщенным в зависимости от того, сколько в жизни человека Бога, Его присутствия, Его дыхания. Поток этот может быть предельно полным — такова жизнь Царства, а может едва струиться, почти иссякнув — таково существование теней в шеоле.
В Царстве жизнь переливается через край, как вино из чаши во время шаббата, в шеоле же человек лихорадочно пытается удержать её жалкие остатки, которые ему удалось унести с собой из мира живых. В падшем мире до прихода Христа шеол и был единственно реальным посмертием — о воскресении говорили, его ждали, в него верили, но никто не знал по-настоящему, каким оно будет. Вот и воскресшего Спасителя принимают за вышедшую из гробницы тень — с тем, чтобы очень скоро убедиться, что на самом деле Он куда живее любого, считающего себя живым.