Павел окончательно завершает все свои дела в Иерусалиме и требует суда императора, на который, как римский гражданин, он имел право. Внешне такое решение выглядит как капитуляция. В самом деле: апостол отказывается отстаивать свою правоту перед Синедрионом, отказывает представителям того народа, к которому принадлежит, в праве судить себя. Пользуется своим правом римского гражданина пренебречь всяким судом, кроме императорского.
Такое решение с точки зрения Галахи было очевидным нарушением норм и Торы, и самой Галахи: евреям Галаха запрещает обращаться в суды язычников, когда дело касается вопросов религии. Человек, так поступивший, ставит себя вне еврейской общины, за этим следует обычно отлучение от Синагоги. Но в том-то и дело, что Павел не собирался действовать в соответствии с нормами Галахи везде и всюду. Разумеется, он её прекрасно знал, по крайней мере, в том виде, в котором она существовала на тот момент: обучение «у ног Гамалиэля» даром не прошло. Но Галаха не была для него непререкаемым законом. Оно и понятно: Галаха – не Тора. Это всего лишь законодательство, на Торе основанное.
Тора — не только законодательство, это описание тех духовных законов, которые определяют отношения человека с Богом. Тора — явление духовное, хотя она и породила мощную религиозную традицию, Галаха — чисто религиозное. А религия после встречи с воскресшим Христом на дамасской дороге не была для Павла чем-то абсолютным. Он, конечно, не отказывался от той религиозной традиции, в которой вырос, но и не абсолютизировал её. И не видел поэтому никакого смысла в следовании той же Галахе любой ценой.
В Иерусалим он пришёл для того, чтобы свидетельствовать там о Царстве, и эту свою задачу апостол выполнил, едва не став жертвой религиозных фанатиков. Больше в Иерусалиме ему было делать нечего. Играть по религиозным правилам для Павла не было никакого смысла. Сам-то он прекрасно знает, что не совершил никакого преступления ни против своего народа, ни против своей религии, ни против Иерусалима, ни против Храма. Но он прекрасно понимал, что Синедриону, например, он ничего бы не доказал.
Да и не имело смысла уже никому в Иерусалиме ничего доказывать: в конце концов, не храмовое священство, не Синедрион и не синагогальные лидеры возглавляют то Царство, жителем которого Павел стал после встречи на дамасской дороге. А если уж выбирать, какой из земных властей отдать себя в руки, то светская власть выглядела предпочтительнее религиозной: она, по крайней мере, далеко не так фанатично относилась к религиозным вопросам, как многие представители Синедриона и храмовой верхушки. И Павел выбирает суд императора. И отправляется в Рим.
