О вечной жизни сегодня знают не только христиане, о ней слышал, наверное, каждый. Но о чём говорит апостол? Ответ кажется очевидным: о жизни после смерти, которую обычно и отождествляют с Царством Божиим. При этом предполагается, как нечто само собой разумеющееся, что вечная жизнь начинается «там», «за гробом», в посмертии, а та жизнь, которой мы живём здесь, по определению может быть только временной. Но это ли имеет в виду Иоанн? По смыслу греческого текста, «вечная жизнь» — не столько жизнь, продолжающаяся вечно, сколько жизнь, принадлежащая вечности. А это, конечно, не одно и то же. В принципе, жизнь, продолжающуюся вечно, можно представить себе, по крайней мере, теоретически, даже применительно к непреображённому человеку в непреображённом мире.
Более того: Библия не даёт нам оснований сомневаться в том, что до грехопадения человек (ещё непреображённый, но также и безгрешный) обладал тем, что можно было бы назвать практическим бессмертием: в принципе умереть он мог, но смерть, в том числе и смерть от старости, не была для него неизбежной. Однако к вечности в новозаветном смысле даже эта безгрешная, но естественная жизнь отношения не имела. В самом деле, Иоанн, как и другие апостолы, говоря о вечности, имеет в виду прежде всего Царство Божие.
Вечность Царства — не линейная, дурная бесконечность, не череда мгновений, тянущихся из прошлого в будущее, а полнота времён, где всё сущее существует, как единое целое, не раздробленное на сменяющие друг друга мгновения, подобно тому, как пребывает оно в непреображённом мире. И жизнь вечной, очевидно, можно считать лишь жизнь, связанную с этой полнотой времён, укоренённую в ней, а значит, укоренённую в Царстве. Царство же для нас, если мы христиане, — не будущее, а настоящее. Конечно, в нашем преображающемся, но ещё не преображённом до конца мире оно — не единственная реальность.
Впредь до полного преображения в нём будет сохраняться и заявлять о себе, наряду с Царством, входящим в мир, и прежний порядок вещей. Но жизнь вечная, о которой говорит апостол, уже сейчас может быть и действительно является частью Царства, независимо от того, где протекает её экзистенция. И в конце времён эта укоренённость станет видимой каждому, с тем, чтобы каждый, приобщившийся к вечной жизни, обрёл бы ту полноту Царства, которой искал.