Новость дня на 1 Июля 2023

Слова Павла о том, что Бог нелицеприятен, казалось бы, понятны любому верующему. И, как правило, говоря об этом, мы имеем в виду, прежде всего, неподкупность Бога и Его справедливость. Наши ожидания от суда Божия связаны в первую очередь с тем, что на Его суде каждый получит по заслугам, в том числе и тот, кому по каким-то причинам удалось избежать справедливого суда на земле, так же, как и тот, кто искал справедливости у земных судей и не смог её найти. Иначе говоря, мы видим в Боге блюстителя справедливости, как мы её понимаем, такого блюстителя, который может сделать то, что не под силу сделать нам потому, что падший мир, по слову Спасителя, «лежит во зле».

А у Бога между тем, похоже, цели совершенно иные. И понятия о справедливости тоже. Его задача не восстановление справедливости, а спасение каждого, кого можно спасти. Конечно, тут безусловно важен духовный и нравственный выбор человека. Того, кто принципиально не считает нужным соблюдать данные Богом заповеди, спасти очень трудно. И не потому, что Бог сердится на таких людей, а потому, что заповеди никогда не давались Богом Своему народу как исключительно моральный кодекс.

Они всегда были, в первую очередь, описанием того духовного пути, который вёл человека к Богу, углубляя и упрочивая его с Богом отношения. Или пути, который, наоборот, уводил человека прочь от Бога, если человек выбирал путь нарушения заповеди.

А спасать того, кто бежит от тебя прочь, нелегко. И дело тут не в том, что у Бога нет возможностей воздействовать на тех, кто нарушает данные Им заповеди, а в том, что Он слишком уважает свободу каждого из нас для того, чтобы спасть нас насильно, без нашего на то согласия. Но если только человек готов оставить в прошлом свой грех и своё противостояние Богу, если он готов обратиться и раскаяться, Бог принимает его так, как будто никаких грехов за ним нет.

Бог не блюститель нравственности и справедливости, Он — Бог любви и спасения. Ему не важно, кем был человек, когда грешил, Ему важно, кем является человек, обращающийся к Нему здесь и теперь. И уж тем более не важно Богу, каких взглядов и убеждений обратившийся к Нему человек придерживается. Ему даже не так важно, религиозен ли обращающийся, или нет. Важно одно: как этот обращающийся собирается отныне строить свою жизнь: в соответствии с волей Божией или вопреки ей. Ведь только это и определяет, сможет ли обращающийся войти в Царство, или останется вне его, во внешней тьме.

Оправдывает не наличие закона, не формальная приверженность ему, но его исполнение, дела находящихся под властью закона по закону же и будут судимы. Но почему вне закона должны погибнуть те, которые не и м е я закона согрешили? Соответствует ли высшему милосердию юридический принцип «незнание закона не освобождает от ответственности»?

Павел даёт ответ и на этот, и на другой постоянно задаваемый вопрос: что будет с теми людьми, которые совершали добрые дела, не зная заповедей? Разумом, действительно, не знали, но в их сердце жил закон совести, внятный каждому, кто не заглушил его в себе. И на деле такие люди могут быть большими исполнителями неписаного закона, чем иные знатоки писаного. О таких людях не сказано, что они не пойдут на суд, на суд не идут уверовавшие (Ин. 3:18), но на суде они смогут представить добрые дела, совершаемые по зову совести. Каким будет приговор в каждом конкретном случае, мы не знаем, но мы верим, что приговор Того, Кто нелицеприятен, не может не быть справедливым.

Возвращаясь к образу двух путей — пути праведности и пути нечестия, апостол развивает далее тему универсализма, начатую им рассуждениями о естественном богопознании и о «естественной Торе». Он говорит о вещах, казалось бы, самоочевидных, напоминая, что не стоит осуждать других за грехи, от которых не свободен сам (ст. 1 – 2). В послании, как видно, речь идёт о людях, испытывающих долготерпение Божие именно таким образом (ст. 3 – 8). А из контекста становится понятно, что осуждение это имело под собой формально-религиозные основания: осуждавшие, вероятно, противопоставляли себя другим по признаку принадлежности или к еврейскому народу, или к Церкви (первое, судя по уравниванию апостолом в праведности «иудеев» и «эллинов» (ст. 9 – 11) , т.е. евреев и язычников, более вероятно). Конечно, такая религиозная гордыня отнюдь не оправдывала перед Богом тех, кто ей предавался, она лишь прибавляла к совершаемым ими грехам ещё один.

Но дело было не только в лицемерии и тщетной надежде на то, что принадлежность к еврейскому народу сама по себе окажется своего рода индульгенцией. Дело было в самом понимании праведности теми, кто стоял на такой позиции. Для них, очевидно, праведность была неотделима от принадлежности к определённой национальной и религиозной общине, так что принадлежащие к ней по определению должны были быть судимы Богом по каким-то особым, быть может, щадящим законам. А Павел с самого начала видит праведность исключительно в контексте отношений человека с Богом. Тора же для него универсальна, она дана каждому независимо от национальной или религиозной принадлежности и не является исключительной собственностью какой бы то ни было религиозной общины.

Язычник может следовать Торе, и тогда он найдёт Христа и войдёт в Царство, хотя, конечно, еврею это сделать проще, ведь он изучает Тору с детства. Но, если еврей нарушает Тору, спрос с него будет не меньше, а больше, чем с язычника, хотя и язычник, имевший опыт естественного откровения, ответит за совершённые им злые дела, о которых он знал, что они плохи. Павел не сомневается в том, что принесённое в мир Христом Царство одно на всех. Но тогда и праведность должна быть одна на всех. И Тора тоже.