Павел говорит о том, что прямо вытекает из той иерархии уровней существования, которую он описывает во всем послании к Римлянам. На первом месте для апостола оказываются те отношения, которые связывают нас с Богом и людьми, на втором — Тора как инструмент установления и осознанного выстраивания этих отношений, а на третьем — религиозность, внутренняя и внешняя, которая может быть (а может и не быть) следствием и внешним выражением таких отношений.
Причём, если первые два уровня человеку совершенно необходимы потому, что иначе нормальной духовной жизни у него не будет, то третий можно считать опциональным: без него в принципе можно и обойтись. Но если так, то в отношениях человека с Богом становится возможным невозможное. Если бы Тора была тем высшим, что ставит человеку предел его духовных возможностей, то на спасение никому бы не приходилось рассчитывать.
В самом деле: будучи однажды нарушенной, а точнее, разрушенной (ведь нарушить внутреннюю Тору и означает её разрушить, лишившись духовного стержня, на котором держатся все отношения с Богом), Тора уже не может быть восстановлена вновь никакими человеческими усилиями. Тут даже не гора, а своего рода пропасть: скатившись с горы, ещё можно надеяться вскарабкаться на неё снова, но сорвавшись в пропасть с отвесными стенами, рассчитывать подняться назад не приходится, даже если каким-то чудом остался жив.
Но живые отношения с Богом больше Торы, имея их, можно надеяться на то, что есть шанс начать сначала даже тогда, когда всё разрушено. Собственно, ведь и Авраам, по мысли Павла, начинает вот так же, сначала, не имея ничего, кроме тех отношений с Богом, из которых потом выросло всё остальное, вся история народа Божьего. Такое начало даёт надежду и нам, но в нашем случае речь идёт о начале жизни со Христом в Царстве Божьем. Масштабы событий несопоставимы, но логика та же самая: вначале отношения с Богом, со Христом как с Царём Божьего Царства, а уже потом всё остальное, все возможности, которые открываются тому, кто к этим отношениям готов.
