Жизнь спасенного Израиля, как ее описывает в последних главах своей книги пророк Иезекииль, сосредоточена вокруг...
Жизнь спасенного Израиля, как ее описывает в последних главах своей книги пророк Иезекииль, сосредоточена вокруг Храма. В ней не может быть места повторению того, что стало причиной гибели страны. И поэтому пророк подробно передает слова Господа об устройстве страны, о месте и обязанностях князя и основах экономики. Сам по себе этот факт имеет определяющее значение, потому что здесь закладываются основания нравственного устроения общественной жизни.
Пророк подчеркнуто избегает говорить о царе и царстве в Иерусалиме: лет за тридцать до времени этого пророчества пророк Иеремия возвестил прекращение власти династии Давида. Не будет более в Израиле царей, доколе не придет Христос, Сын Давидов. Не исключено, что Иезекииль ясно видел, что в будущем не будет у Израиля и полной политической самостоятельности, но его духовная уникальность будет сохраняться в рамках мировых империй (Персидской, Александра Македонского, а потом Римской). Так или иначе, пророк говорит о князе, власть которого весьма ограничена.
И здесь как нечто само собой разумеющееся пророк возвещает совершенно удивительные вещи. Основные обязанности князя, о которых пророк считает нужным сказать, — религиозные. Он приносит жертвы за весь народ, представляет его перед Богом. Можно сказать, что князю поручается некоторая ответственность за народ. Для древнего Востока, да и для более поздних обществ, эта мысль звучит весьма неординарно. Еще в Российской империи последний император в вопросе переписи населения о роде своих занятий писал «хозяин земли русской», тем более в этом духе мнили о себе государи древности. Но в книге пророка Иезекииля на князя не только возлагаются определенные обязанности, но и права его существенно ограничены.
В допленную эпоху цари и их приближенные нередко силой и неправым судом отбирали у своих подданных землю, основной источник пропитания людей. Весьма ярко рассказывают об этом главы 3-й книги Царств, посвященные пророку Илии. Обличают эти жестокие проявления власти и поздние пророки, включая Иеремию и самого Иезекииля. Кровь, которой Израиль обагрял Святую землю, как говорит об этом Иезекииль, проливалась в борьбе с князьями за земельные участки. В обновленном Иерусалиме князю запрещено покушаться на землю своих подданных. Земельная доля князя ясно определена, и пророк подчеркивает, что это делается для того, чтобы князья впредь не теснили народа Божьего.
Но требование справедливости, требование не причинять зла слабым и беззащитным, распространяется не только на князя. Всему народу повелевает Господь содержать правильные меры веса. Обратим внимание, что в то время это одновременно подразумевало и честность в установлении валютных курсов. Специально определяет пророк и порядок передачи земель по наследству. Иными словами, у стен нового Храма не может быть экономических махинаций, торгового обмана. Тем самым пророк дерзает давать нравственную оценку и государству, и экономической жизни общества, на что мы далеко не всегда решаемся. Главный смысл его слов в том, что обман и ограбление бедных и беззащитных — грех перед лицом Вседержителя.
Точно так же приводимый Иезекиилем порядок жертвоприношений, которые должен совершать князь, лишают его власти в области духа. Многие допленные цари Северного и Южного Царств считали себя вправе приступать к жертвеннику по собственному разумению и устраивать религиозную жизнь по своему усмотрению. Большей частью это выражалось в том, что цари допускали, а порой и насаждали чужеземные языческие культы; это делали и Соломон, и большинство его потомков, вплоть до Манассии. Лишь изредка, как во времена Езекии и Иосии, голос веры и совести звучал в сердце и поступках царей. Но отныне участие князя в почитании Бога строго регламентировано, и тем самым подчеркивается, что перед Богом князь — такой же человек, как все. Пророк специально говорит, что когда весь народ приходит пред лице Господне, князь «должен находиться среди них; когда они входят, входит и он; и когда они выходят, выходит и он». Для древнего мира, где государь нередко был не только верховным жрецом, но часто и земным богом, это абсолютно уникальная позиция. В словах пророка мы видим своего рода предзнаменование обличений, которые первые христиане бросали в лицо римской власти, принуждавшей их поклоняться императору.
Весьма важно, что пророк не только разграничивает светское и религиозное в жизни спасенного Израиля. Нравственная оценка светской жизни с точки зрения закона Божьего подразумевает, что в жизни Божьего народа нет ничего, что было бы религиозно индифферентным: вся его жизнь должна быть служением Богу. Когда Господь скажет искушающим Его книжникам: «Отдавайте кесарю кесарево, а Божие — Богу», в Его словах отзовется пророчество Иезекииля о том, что Царство Божие несравненно выше царств мира сего.
45:18-20 Эти две очистительные жертвы, очевидно, должны заменить день Очищения (Лев 16; Числ 29:7).
46:17 "Год освобождения" - субботний (Иер 34:8), или юбилейный (Лев 25).
В отличие от кн. Иеремии, кн. Иезекииля представляет собой стройное целое. В начале ее пророк рассказывает о том, как Бог призвал его к пророческому служению (Иез 1-3). Затем следуют четко разделенные 4 части: 1) гл. Иез 4-24 содержат почти исключительно упреки и грозные предостережения израильтянам накануне осады Иерусалима; 2) гл. Иез 25-32 — пророчества, предвещающие наказание языческим народам, их сообщникам и лазутчикам в среде израильтян; 3) в гл. Иез 33-39 пророк утешает свой народ во время и после осады, обещая ему лучшее будущее; 4) в гл. Иез 40-48 он предрекает политический и религиозный строй будущей общины в Палестине. Однако в этом логическом построении можно обнаружить некоторые погрешности. Имеется много повторений, напр., Иез 3:17-21 = Иез 33:7-9; Иез 18:25-29 = Иез 33:17-20 и т.д. Рассказ об одном видении прерывается другим (см напр Иез 1:4-3:15 и Иез 2:1-3:9). Гл. Иез 11:1-21 (описание грехов Иерусалима) представляет собой продолжение гл. Иез 8. Даты, указанные в Иез 26-33, отчасти нарушают хронологическую последовательность событий. Объясняется это вероятнее всего тем, что над книгой работали ученики, пользовавшиеся записями или воспоминаниями, которые они обрабатывали и дополняли; но не подлежит сомнению, что эти ученики верно воспроизвели мысли и, в общем, даже слова своего учителя, о чем свидетельствует единство формы и содержания книги. Редакционная работа особенно заметна в последних главах (Иез 40-48), содержание которых восходит тем не менее к самому Иезекиилю.
Перед нами вырисовывается великий образ пророка-священника. Его главная забота — храм, как первый храм, оскверненный нечистыми обрядами (Иез 8) и покидаемый славой Ягве (Иез 10), так и храм будущий, план которого он тщательно описывает (Иез 40-42) и в который Ягве возвращается (Иез 43). Иезекииль — строгий блюститель Закона: в его перечислении измен Израиля повторяется, как рефрен, (Иез 20) упрек в «осквернении субботы». Ему отвратительно все, что Закон объявляет нечистым (Иез 4:14; Иез 44:7), и он тщательно отделяет священное от мирского (Иез 45:1-6; Иез 48:9 сл).
Вопросы права или морали он разрешает как священник, и вследствие этого его учение носит несколько законнический характер. Мысли и выражения Иезекииля проникнуты духом Закона Святости (Лев 17-26). Таким образом, книга пророка включается в «священническую» традицию, подобно тому, как кн. его предшественника Иеремии принадлежит к традиции Второзакония. Однако ритуализм Иезекииля не помешал ему воплощать свои пророчества в необычных для представителя священнического сословия действиях; он прибегает к символическим действиям даже чаще других пророков. По повелению Божию он мимически представляет сцены осады Иерусалима (Иез 4:1-5:4), ухода изгнанников (Иез 12:1-7), остановку царя Вавилонского на перекрестке путей (Иез 21:19-20), объединение Иудеи с Израилем (Иез 37:17 сл). Он является знамением для Израиля (Иез 24:24) даже и в личных испытаниях (напр, смерть жены), которые Бог посылает ему, как прежде Осии, Исаии и Иеремии.
И наконец, Иезекииль — тайновидец. В его книге описаны только четыре видения, но они занимают в ней значительное место: Иез 1-3; Иез 8-11; Иез 37; Иез 40-48. В них открывается фантастический мир: четыре животных, несущих колесницу Ягве, культовый хоровод в храме со множеством зверей и идолов, равнина, усеянная костями, которые оживают по слову пророка, будущий храм — как бы начерченный по плану архитектора — с вытекающим из него чудесным потоком среди сказочного пейзажа. Сила воображения пророка проявляется и в нарисованных им аллегорических картинах, как напр, две сестры Огола и Оголива (Иез 23), затопление Тира (Иез 27), Фараон-крокодил (Иез 29 и Иез 32), гигантское дерево (Иез 31), сошествие во ад (Иез 32). По контрасту с этой силой зрительного восприятия язык Иезекииля несколько однообразен и расплывчат. Однако его поэтическое образы грандиозны и рельефны, они отражают священный ужас перед божественной тайной, который испытал сам пророк.
Можно сказать, что Иезекииль пролагает новый путь. В центре его внимания не прошлое, а будущее избранного народа: на смену прежнего Союза-Завета придет Союз вечный. Завет мира (Иез 16:60; Иез 37:26 сл), который будет установлен Богом не в награду за «возвращение» народа к Нему, а исключительно по Его милосердию и благоволению. Ответом на этот призыв благодати Божией должно быть искреннее раскаяние (Иез 16:62-63). О Мессии пророк говорит немного, хотя и возвещает будущего Давида как «Пастыря» своего народа (Иез 34:23; Иез 37:24) и как «Князя» (Иез 34:24). Будущий общественный строй народа Божия он представляет себе чисто теократическим (Иез 45:7 сл). Он идет дальше учения о коллективной ответственности и утверждает принцип индивидуального воздаяния (Иез 18 ср Иез 33) уже здесь на земле. Такое решение богословской проблемы, которому нередко противоречит жизненный опыт, постепенно подготавливает умы к восприятию откровения о загробном воздаянии. Священник и ревнитель храма, Иезекииль порывает однако, вслед за Иеремией, с представлением, что местопребывание Бога на земле связано с местом совершения богослужения. Соединяя в своем лице священника и пророка, он выступает как представитель традиций, часто противополагавшихся друг другу: обряды имеют для него ценность, поскольку отражают религиозное чувство, с которым они совершаются. Иезекииль глубоко сознает необходимость внутреннего обновления: нужно испросить у Бога «новое сердце и новый дух» (Иез 18:31), и тогда Господь даст«иное», «новое» сердце и вложит в человека «новый дух» (Иез 11:19; Иез 36:26). Такое понимание богооткровенной сущности религии и связанное с ним утверждение, что благоволение Божие предшествует раскаянию, приводит нас к учению о благодати, развитому апп Иоанном и Павлом. Трудно переоценить вклад Иезекииля в дело очищения религиозной жизни Израиля. Как и Иеремия, хотя и по-иному, он стоит у истоков высоко духовного течения, оросившего живой водой души ВЗ-ных праведников и влившегося затем в Новый Завет. Иисус Христос — Добрый Пастырь, возвещенный Иезекиилем, — положил начало поклонению в духе, которого пророк чаял.
В то же время Иезекииль является родоначальником и апокалиптического направления. Его грандиозные видения предваряют видения Даниила; его влияние сказывается и в величественных образах Откровения патмосского тайнозрителя Иоанна.
В евр Библии под общим заглавием «Поздние пророки» объединены книги: Исаии, Иеремии, Иезекииля и двенадцати т. н. малых пророков. Они следуют за группой книг, называющихся книгами «ранних пророков» (от кн Ис Нав до кн Царств включительно). В греч же Библии книги пророков помещаются после учительных книг и расположены в ином порядке. К ним присоединены кн Плач и кн Даниила (которые в евр Библии отнесены к последней части канона), а также книги, ненаписанные или не сохранившиеся на евр языке: кн Варуха (после кн Иеремии), Послание Иеремии (после Плача) и, наконец, добавления к кн Даниила. В Вульг в основном сохранилось то же распределение, однако мы видим в ней возвращение к евр. порядку в том отношении, что Двенадцать «малых» пророков помещены после четырех «великих», и Послание Иеремии присоединено к книге Варуха, помещенной вслед за Плачем.
Пророческое служение
Для всех великих религий древности характерно появление вдохновенных людей, утверждавших, что они говорят от имени Бога. В частности, у соседей Израиля засвидетельствованы случаи пророческого экстаза в Библосе (текстом 11 столетия до Р.Х.), наличие прорицателей и пророков в Хаме на Оронте в 8 веке и в еще большей мере — в Мари на Евфрате в 18 в. до Р.Х. Обращение этих пророков к царям напоминает по форме и содержанию обращения древнейших израильских пророков, о которых говорится в Библии. В ней упоминается и о прорицателе Валааме, вызванном из Месопотамии Валаком, царем Моавитским (Числ 22-24) и о 450 пророках Ваала, вызванных уроженкой Тира Иезавелью и посрамленных Илией на Кармиле (3 Цар 18:19-40). В той же книге идет речь и о 400 пророках, к которым обратился за советом Ахав (3 Цар 22:5-12). Они представляли, подобно первым, большую группу исступленных зкстатиков, но прорицали от имени Ягве. Хотя в данном случае их претензия говорить от лица Ягве оказалась несостоятельной, не подлежит сомнению, что в древний период истории пророческое движение в Израиле носило групповой характер и представляло собой явление религиозно-социального характера.
Самуил предрекает Саулу, что он встретит «сонм пророков» (1 Цар 10:5, ср 1 Цар 19:20), Авдий укрывает группу пророков от Иезавели (3 Цар 18:4), группы сынов пророческих находятся в связи с Елисеем (4 Цар 2:3-18; 4 Цар 4:38 сл, 4 Цар 6:1 сл, 4 Цар 9:1),но затем больше не появляются; косвенное упоминание о них мы встречаем еще только у пророка Амоса (Ам 7:14). Часто они приводили себя в исступление игрой на музыкальных инструментах (1 Цар 10:5), и это состояние передавалось присутствующим (1 Цар 10:5-10), иногда же пророчество выражалось в символических действиях (3 Цар 22:11).
К музыке прибег однажды, перед тем как пророчествовать, и пророк Елисей (4 Цар 3:15). Чаще совершали символические действия пророки Ахия Силомлянин (3 Цар 11:29 сл), Исаия (Ис 20:2-4), Иеремия (Иер 13:1 сл, Иер 19:1 сл, Иер 27:2 сл) и особенно Иезекииль (Иез 4:1-5:4, Иез 12:1-7, Иез 12:18; Иез 21:18-23 сл, Иез 37:15 сл). Во время совершения этих действий, или помимо их, они иногда ведут себя необычным образом, но не эти состояния представляют собой самое главное в жизни и деятельности тех пророков, слова и действия которых запечатлены Библией. Этим последние отличаются от исступленных членов пророческих групп.
В Библии всех пророков называют наби. Производный от этого слова глагол означает говорить или вещать, иногда бредить (1 Цар 18:10); появлению последнего смыслового оттенка могло способствовать поведение некоторых пророков. По всей вероятности, этот глагол связан с корнем, означающим «звать, возвещать». Таким образом, наби является либо тем, кто призван, либо тем, кто возвещает; и тот и другой смысл этого понятия приводит нас к пониманию сущности ВЗ-ного пророчества. Пророк — вестник или истолкователь божественного слова. Это ясно выражено в двух параллельных местах кн Исход: Аарон будет истолкователем Моисея, как если бы он был его «устами», а Моисей будет его вдохновителем «вместо Бога» (Исх 4:15-16); для фараона Моисей будет «Богом», а Аарон будет его «пророком», наби (Исх 7:1). Этому созвучны слова Ягве к Иеремии: «Я вложил слова Мои в уста твои» (Иер 1:9). Пророки, сознавая божественное происхождение своей проповеди, начинают ее словами: «Так говорит Ягве», «слово Ягве», «открыл мне Ягве». Обращенное к ним слово подчиняет их себе, и они не могут о нем молчать: «Господь Ягве сказал, — кто не будет пророчествовать?» — восклицает Амос (Ам 3:8), и Иеремия тщетно борется с овладевшей им силой (Иер 20:7-9).
Однажды они услышали властный призыв Божий (Ам 7:15; Ис 6), Господь избрал их своими вестниками; начало повести об Ионе показывает, к чему приводит уклонение от этого призвания. Они посланы выражать волю Божию и сами должны быть ее «знамениями». Не только их слова, но и действия, вся их жизнь — пророчество. Несчастный брак Осии имеет символическое значение (Ос 1:1-3); Исаия должен ходить нагим (Ис 20:3), ибо он сам и его дети представляют собой «указание и предзнаменование» для Израиля (Ис 8:18); жизнь Иеремии есть подлинное выражение его проповеди (Иер 16), а когда Иезекииль выполняет кажущиеся странными повеления Божии, он становится «знамением дому Израилеву» ( Иез 4:3; Иез 12:6, Иез 12:11; Иез 24:24).
Божие призвание может сообщаться пророку по-разному — в видении (напр, у Ис 6, Иез 1:2, Иез 1:8 и др.; Дан 8-12; Зах 1-6), реже в ночном сновидении (напр, у Дан 7; Зах 1:8 сл; ср Числ 12:6),через слуховое восприятие, но чаще всего через внутреннее вдохновение (соответственно этому часто повторяются выражения: «Было ко мне слово Ягве», «Слово Ягве к...»). Происходит это иногда внезапно, иногда в связи с каким-либо, казалось бы, незначительным обстоятельством, как вид ветки миндального дерева (Иер 1:11), двух корзин со смоквами (Иер 24), или посещение горшечника (Иер 18:1-4). Полученная весть передается пророком также различными способами: при помощи лирики, прозаического рассказа, в притчах или посредством кратких фраз наподобие прорицаний; нередко используются и литературные формы увещания, диатрибы, судебного диалога, проповеди, писаний мудрецов, богослужебных псалмов, гимнов любви, сатиры, надгробного плача...
Эти разнообразные виды восприятия и возвещения связаны с личностью пророка, но в основе их пророческой деятельности есть нечто общее: каждый истинный пророк проникнут сознанием того, что он только орудие, а произносимые им слова принадлежат одновременно и ему и не ему. Он непоколебимо убежден, что принял слово Божие и обязан его передать. Это убеждение основано на таинственном опыте непосредственного общения с Богом. Вступление Бога в душу пророка приводит его как бы в «сверхнормальное» психологическое состояние.
Пророческая весть редко обращена к отдельному человеку (Ис 22:15 сл) или же это происходит в более широком контексте (Иер 20:6; Ам 7:17). Когда же пророк обращается к царю или к первосвященнику, ставшему главой народной общины после возвращения из Плена (Зах 3), он видит в них лиц, ответственных за весь народ. За исключением этих случаев, великие пророки, писания которых дошли до нас, отличаются от своих предшественников в Израиле и от прорицателей восточного языч. мира тем, что их слово обращено ко всему народу. Во всех рассказах о призвании пророков они посылаются к народу Израильскому (Ам 7:15; Ис 6:9; Иез 2:3), даже ко всем народам, как, напр, Иеремия (Иер 1:10).
То, что пророк возвещает, касается и настоящего и будущего. Он послан к своим современникам и передает им Божии повеления. Но поскольку он Божий глашатай, он стоит над временем, и его предсказания как бы подтверждают и продолжают его наставления. Наби иногда возвещает предстоящее в близком будущем событие как знак, который подтвердит его слова и миссию (1 Цар 10:1 сл; Ис 7:14; Иер 28:15 сл; Иер 44:29-30), он предвидит кару как наказание за проступки, которые обличает, и спасение как награду за обращение, которого требует. У более поздних пророков завеса приподнимается даже над последними временами, над эпохой конечного торжества Бога, но из этого всегда вытекает поучение и для настоящего. Поскольку пророк есть только Божие орудие, то, что он возвещает, может выходить за пределы его времени, даже за рамки сознания пророка, оставаясь окутанным тайной, пока не осуществится.
Иеремия послан «истреблять и разрушать, строить и насаждать». Возвещаемое пророками имеет две грани: обличительную и утешительную. Их слова нередко суровы, исполнены угроз и упреков, и эта беспощадность может служить свидетельством подлинности пророчества (Иер 28:8-9; ср Иер 26:16-19; 3 Цар 22:8), ибо грех, препятствующий следовать заповедям Божиим, неотступно занимает мысль пророка. Однако перспектива спасения народа никогда не исчезает. Кн Утешения (Ис 40-55) представляет собою одну из вершин пророчества, и нет оснований сомневаться в подлинности более древних текстов, содержащих возвещения радости, как напр, у Ам 9:8-15; Ос 2:14-23; Ос 11:8-11. В отношениях Бога к Его народу милость и справедливость сочетаются.
Пророк послан к народу Израильскому, но его пророчества относятся и к другим народам. У великих пророков имеется ряд пророчеств против языч. народов (Ис 13-23; Иер 46-51; Иез 25-32). Амос начинает свою пророческую деятельность с возвещения суда над соседями Израиля. Авдий излагает пророчество об Едоме, а кн Наума представляет собой одно только пророчество против Ниневии, куда Иона был послан проповедовать.
Пророк уверен, что говорит от имени Бога, но как могут его слушатели убедиться в том, что он подлинный пророк? Ведь встречаются и лжепророки, о которых нередко идет речь в Библии. Они могут заблуждаться искренно, могут быть и сознательными лжецами. Истинным пророкам приходится вступать с ними в спор (3 Цар 22:8 сл; Иер 23:28; Иез 13). Как удостовериться, что возвещаемое исходит действительно от Бога? Согласно Библии, есть два критерия: первый — исполнение пророчества в будущем (Иер 28:9; Втор 18:21-22), второй и главный — согласованность пророческого учения с ягвистской доктриной (Иер 23:22; Втор 13:1-5).
Иногда пророки фигурируют рядом со священниками (Иер 8:1; Иер 23:11; Иер 26:7 сл и др.; Зах 7:3 и др.), напр, Иеремия говорит, что при иерусалимском храме имелась комната «человека Божия» — по всей вероятности пророка. Все это показывает, что деятельность некоторых пророков была связана с храмом.
Из всей совокупности фактов и текстов, относящихся к пророчеству, можно сделать следующее заключение: пророк — человек, имеющий непосредственный опыт богопознания, получивший откровение Божией святости и Божиих соизволений, судящий о настоящем и провидящий будущее в свете Откровения Божия. Он послан Богом напоминать людям о Его требованиях и возвращать их на путь Его любви и послушания Ему. Так понятое пророчество представляет собою явление, присущее только Израилю, свидетельствующее об особом действии Провидения Божия в истории избранного народа.
Пророческое движение
Первым и величайшим из пророков, согласно Библии, является Моисей (Втор 18:15, Втор 18:18; Втор 34:10-12; Числ 12:6-8). О его преемнике Иисусе Навине говорится, что «в нем есть Дух» (Числ 27:18, ср Втор 34:9). В эпоху Судей мы встречаем Девору пророчицу (Суд 4-5) и безымянного пророка (Суд 6:8), затем выступает великий образ Самуила, пророка и тайновидца (1 Цар 3:20; 1 Цар 9:9; ср 2 Пар 35:8).
Пророческий дух развивается в это время в группах экзальтированных людей (ср 1 Цар 10:5; 1 Цар 19:20). Позднее мы встречаем общины более трезвые — «сынов пророческих» (4 Цар 2 и др.), и даже еще в послепленную эпоху говорится о деятельности пророков как сословия (Зах 7:3). Но за пределами этих объединений, влияние которых на религиозную жизнь народа остается неясным, появляются отдельные выдающиеся личности: Гад (1 Цар 22:5; 2 Цар 24:11) и Нафан при Давиде (2 Цар 7:2 сл; 2 Цар 12:1 сл; 3 Цар 1:11 сл), Ахия при Иеровоаме (3 Цар 11:29 сл; 3 Цар 14:2 сл), Иуй при Ваасе (3 Цар 16 7), Илия и Елисей при Ахаве и его преемниках (3 Цар 17 до 4 Цар 13 и др.), Иона при Иеровоаме II (4 Цар 14 25), пророчица Олдама при Иосии (4 Цар 22:14 сл), Урия при Иоакиме (Иер 26:20). К этому списку кн. Паралипоменон добавляют Самея и Адду при Ровоаме (2 Пар 12:5 сл, 2 Пар 12:15; 2 Пар 13:22), Азарию при Асе (2 Пар 15:1 сл), Одеда при Ахазе (2 Пар 28:9 сл) и несколько безымянных пророков.
Большинство пророков нам известно только по упоминанию о них в исторических или пророческих книгах. Некоторые образы выступают более четко. Нафан возвещает Давиду непоколебимость его «дома», на котором почиет благоволение Божие — это первое в ряду пророчеств, относящихся к Мессии, Сыну Давидову (2 Цар 7:17). Тот же Нафан обличает Давида, впавшего в грех с Вирсавией, но, увидев его раскаяние, заверяет в Божием прощении (2 Цар 12:1-25). Еще лучше мы осведомлены об Илии и Елисее. Когда наплыв чужеземных культов подвергает опасности религию Ягве, Илия выступает поборником веры в истинного Бога и одерживает на вершине горы Кормил блестящую победу над пророками Ваала (3 Цар 18). Его встреча с Богом на Хориве, месте, где был установлен Союз-Завет, непосредственно связывает его с Моисеем (3 Цар 19). Защищая истинную веру, Илия защищает и нравственность, он изрекает осуждение Божие на Ахава, убившего Навуфея, чтобы овладеть его виноградником (3 Цар 21). Таинственный конец его жизни окружен ореолом, который в иудейском предании все возрастал. В противоположность Илии, Елисей принимает непосредственное участие в жизни своей эпохи. Он выступает в связи с войнами против моавитян (4 Цар 3), сириян (4 Цар 6-7), участвует в захвате власти Азаилом в Дамаске (4 Цар 8:7-15) и Ииуем в Израиле (4 Цар 9:1-3); к нему обращаются за советом вельможи, израильский царь Иоас (4 Цар 13:14-19), дамасский Венадад (4 Цар 8:7-8), Нееман Сириянин (4 Цар 5). Он находится в связи и с группами «сынов пророческих», много рассказывающих о его дивных деяниях.
Более всего сведений до нас дошло о т. н. канонических пророках, писания которых вошли в Библию. О каждом из них мы будем говорить подробнее в связи с книгой, которая носит его имя. Пока укажем лишь на его место в пророческом движении. Первый из них, Амос, совершает свое служение в середине 8 века, примерно через 50 лет после смерти Елисея. Затем пророческое движение продолжается до Плена, в течение неполных двух веков, над которыми возвышаются гигантские фигуры Исаии и Иеремии. К тому же периоду принадлежат Осия, Михей, Наум, Софония и Аввакум. Последние годы деятельности Иеремии совпадают с началом служения Иезекииля. С появлением этого провидца, жившего в период Плена, окраска пророчеств меняется: у него меньше непосредственности и огня, видения грандиозны и сложны, описания тщательны, возрастает интерес к последним временам — все это предвещает апокалиптическую письменность. Однако великое течение, у истоков которого стоит Исаия, продолжается, о чем свидетельствует т. н. книга Утешения (Ис 40-55). Кругозор пророков послепленного периода — Аггея и Захарии — более ограничен: их интерес сосредоточен на восстановлении храма. После них Малахия обличает пороки новой народной общины, а в кн Ионы, использующей древние писания для нового учения, предвосхищается мидрашистская письменность. Апокалиптическое течение, начало которому положил Иезекииль, вновь появляется у Иоиля и во второй части кн. Захарии. Оно вливается в кн Даниила, где видения прошлого и будущего создают метаисторическую картину уничтожения зла и пришествия Царствия Божия. В эту эпоху великое пророческое вдохновение как будто иссякает, так что сынам Израилевым приходится обращаться к прежним пророкам (Дан 9:6-10, ср Зах 7:7-12). Захария (Зах 13:2-6) предвидит полное исчезновение института пророков, на который набросили тень лжепророки. Однако почти в те же годы Иоиль (Иоил 2:28) предрекает мессианскую эру, когда произойдет новое излияние Духа.
Учение пророков
Роль пророков в религиозном развитии Израиля чрезвычайно велика. Они преподавали народу подлинный ягвизм и были теми посредниками между Богом и народом, через которых раскрывалось Откровение. Каждый из них внес вклад в созидание учения, в котором можно различить три основных элемента, характеризующие ВЗ-ную религию: монотеизм, морализм, ожидание спасения.
Монотеизм. В течение длительного периода израильтяне допускали, что другие народы могут иметь своих «иных» богов. Это их не смущало: они признавали только Ягве, самого могущественного из богов, требующего поклонения Ему одному. От практического генотеизма к полностью осознанному строгому монотеизму Израиль перешел под влиянием проповеди пророков. Когда самый ранний из них, Амос, представляет Ягве единым Богом, повелевающим силами природы, безраздельно властвующим над людьми и историей, он обращается к древним истинам Откровения, подтверждающим его грозные предупреждения. Содержание этой древней веры и проистекающие из нее правила жизни утверждаются в сознании Израиля со все большей ясностью. Синайское Откровение единого Бога было связано с избранием народа и с установлением Союза-Завета, и поэтому Ягве представлялся Богом собственно Израильским, связанным с израильской землей и святилищами. Пророки же, напоминая о связи Ягве с Его народом, показывают вместе с тем, что Он управляет судьбами и других народов (Ам 9:7). Он судит малые государства и великие империи (Ам 1-2), дает им могущество и отнимает его (Иер 27:5-8); они служат орудием Его кар (Ам 6:11; Ис 7:18-20; Ис 10:6; Иер 5:15-17), но Он же и останавливает их, когда это Ему угодно (Ис 10:12). Объявляя Израиль землею Ягве (Иер 7:7), пророки в то же время предсказывают разрушение святилища (Мих 3:12; Иер 7:12-14), и Иезекииль видит, как слава Ягве покидает Иерусалим (Иез 10:18-22; Иез 11:22-23).
Борясь с влиянием языческих культов и с тенденциями к синкретизму, угрожавшими вере Израиля, пророки показывают бессилие ложных богов и идолов (Ос 2:7-15; Иер 2:5-13, Иер 2:27-28; Иер 5:7; Иер 16:20). Во время Плена, когда крушение национальных надежд могло вызвать сомнения во всемогуществе Ягве, критика идолопоклонства становится более острой и рациональной ( Ис 40:19-20; Ис 41:6-7, Ис 41:21-24; Ис 44:9-20; Ис 46:1-7; ср Иер 10:1-16; По. Иер 1:6; Дан 14) и сопровождается торжественным исповеданием единобожия (Ис 44:6-8; Ис 46:1-7 Ис 46:9). Единый Бог есть Бог трансцендентный, надмирный. О тайне Его трансцендентности свидетельствуют пророки, называя Его «святым». Это одна из их излюбленных тем, особенно развитая у Исаии (Ис 1:4; Ис 5:19, Ис 5:24; Ис 6; Ис 10:17, Ис 10:20; Ис 40:25; Ис 41:14, Ис 41:16, Ис 41:20и т.д.; Ос 11:9; Иер 50:29; Иер 51:5; Авв 1:12; Авв 3:3). Бог окружен тайной (Ис 6; Иез 1), Он неизмеримо выше «сынов человеческих», о чем постоянно напоминает Иезекииль. И в то же время Он близок к Своему народу и проявляет к нему Свою благость (см у Осии и Иеремии аллегорию брака Ягве с Израилем — Ос 2; Иер 2:2-7; Иер 3:6-8, пространно развитую затем Иезекиилем — Иез 16 и Иез 23).
Морализм. Святости Бога противостоит скверна человека, и, видя этот контраст, пророк с особой остротой осознает человеческую греховность. Этот морализм, как и монотеизм, не является чем-то новым: он уже был присущ десяти заповедям, звучал в обличениях Давида Нафаном (2 Цар 12) и Ахава Илией (3 Цар 21). В книгах пророков тема греха становится одной из основных: грех отделяет человека от Бога (Ис 59:2), оскорбляет Бога праведного (Амос), многомилостивого (Осия) и святого (Исаия). Проблема греха стоит в центре проповеднической деятельности Иеремии (напр Иер 13:23). Именно разгул зла и вызывает Божию кару, которая окончательно свершится в грядущий «День Ягве» (Ис 2:6-22; Ис 5:18-20; Ос 5:9-14; Иоил 2:1-2; Соф 1:14-18). Поскольку грех совершается всем народом, он требует и коллективного наказания, но у Иеремии (Иер 31:29-30) уже появляется представление об индивидуальном возмездии. Оно ясно утверждается у Иезекииля (Иез 18 ср Иез 33:10-20).
Однако, т. н. «этический монотеизм» пророков не противополагается Закону. Морализм пророков основан на Синайском законодательстве, провозглашенном Самим Богом. И в своих проповедях пророки обличают прежде всего нарушение этого законодательства или пренебрежение им (см напр речь Иеремии — Иер 7:5-10 — основанную на Десятисловии).
Одновременно с этим углубляется и понимание религиозной жизни. Надо «искать Бога», «исполнять Его законы» (Ам 5:4; Иер 50:4; Соф 2:3; ср Ис 1:17; Ам 5:24; Ос 10:12, Мих 6:8). Бог требует внутренней праведности. Вся религиозная жизнь должна быть проникнута этим духом, и пророки осуждают обрядность, не связанную с заботой о нравственности (Ис 1:11-17;Иер 6:20; Ос 6:6; Мих 6:6-8). Но это не дает основания видеть в них противников культа; напротив, культ и храм находятся в центре внимания Иезекииля, Аггея, Захарии.
Ожидание спасения. Несмотря на отступничество народа, Бог не желает его гибели, продолжает исполнять Свои обетования и заботится о сохранении «Остатка» (Ис 4:3 и др.). Представление о нем впервые появляется у Амоса (Ам 5:15), развивается и уточняется его преемниками. В сознании пророков как бы переплетаются два видения: немедленной кары и последнего суда Божия; под «Остатком» можно понимать как тех, кто выживет среди испытаний данной эпохи, так и тех, кто достигнет конечного спасения (Ис 11:10; Ис 37:31; Мих 4:7; Мих 5:7-8; Иез 37:12-24; Зах 8:11-13).
Пророки предсказывают эру великого счастья: изгнанники Израиля и рассеянные иудеи (Ис 11:12-13) вернутся в святую Землю и наступит период благоденствия (Ис 30 23-26; Ис 32:15-17). Но главное заключается не в материальном благополучии и могуществе: они только будут сопровождать пришествие Царствия Божия, Царства правды и святости (Ис 29:19-24), которому должны предшествовать внутреннее обращение, Божие прощение (Иер 31:31-34) и богопознание (Ис 2:3; Ис 11:9; Иер 31:34), приносящие мир и радость (Ис 2:4; Ис 9:6; Ис 11:6-8; Ис 29:19).
Для установления Своего царства на земле Царь-Ягве пошлет Своего представителя, Своего «Помазанника», по евр. «Мессию». Первым выразителем этого царского мессианства, отзвуки которого слышатся в псалмах, был пророк Нафан, обещавший Давиду непоколебимость его династии. Однако неуспехи и недостойное поведение некоторых преемников Давида как будто противоречат «династическому» мессианизму, и надежда сосредоточивается на царе, облик которого постепенно проступает в пророческих писаниях и пришествие которого ожидается в неопределенном будущем. Этого спасителя провидит прежде всех Исаия, а затем и Михей и Иеремия. Мессия будет потомком Давида (Ис 11:1; Иер 23:5; Иер 33:15), Он произойдет из Вифлеема (Мих 5:2).
Дух Ягве почиет на Нем во всей полноте Его даров (Ис 11:1-5). Наименования, которые Ему дают пророки: Еммануил (Ис 7:14), т.е. «С нами Бог» (см Мф 1:23), Ягве Цидкену, т.е. «Ягве — оправдание наше», — выражают их мессианские чаяния.
Несмотря на надежды, которые одно время возлагались на потомка Давида Зоровавеля, царский мессианизм шел на убыль; ни один представитель дома Давидова не занимал царского престола, и Израиль продолжал находиться под иноземным игом. Правда, Иезекииль все еще ожидает прихода нового Давида, но именует его не царем, а князем и представляет не столько могущественным властителем, сколько посредником и пастырем (Иез 34:23-24; Иез 37:24-25). Во второй части Исаии помазанником Ягве назван не потомок Давида, а персидский царь Кир (Ис 45:1), поскольку Бог избрал его орудием для освобождения Своего народа. Но в этой же книге появляется другой спасительный образ — Отрока Ягве, учителя Своего народа и светоча всех народов, с великой кротостью проповедующего правду Божию. Он будет обезображен, отвергнут своими, но принесет им спасение ценой своей собственной жизни (Ис 42:1-7; Ис 49:1-9; Ис 50:4-9 и в особенности Ис 52:13-53:12). Наконец, Даниил видит «как бы Сына Человеческого», грядущего на «облаках небесных» и получающего от Бога власть над всеми народами, царство, которое не прейдет никогда (Дан 7 13-14). Однако, накануне нашей эры заметно возрождение раннего мессианства: широко распространяется ожидание Мессии-Царя, но в некоторых кругах ждут Мессию-первосвященника, в других — Мессию трансцендентного.
Первохристианская община относила к Иисусу Христу эти различные пророчества, которые органически сочетались в Его личности. Он — Иисус, т.е. Спаситель, Христос, т.е. Помазанник, потомок Давида, рожденный в Вифлееме, Царь мирный, согласно Захарии, страждущий Отрок Ягве, согласно кн Исаии, младенец Еммануил, возвещенный Исаией, нисходящий с неба Сын Человеческий, которого видел Даниил. Но ссылки на древние пророчества не должны умалять самобытности христианского мессианизма. Иисус Христос, исполнив пророчества, превзошел их, и Сам отверг традиционный царский мессианизм в его политическом понимании.
КНИГИ ПРОРОКОВ
Пророков, которым, согласно библейскому канону, принадлежит какая-нибудь книга, принято называть пророками-писателями. Однако, сказанное выше о пророческом служении показывает неточность этого выражения: пророк — по существу оратор, проповедник, а не писатель. Пророческое слово прежде всего произносится, но следует объяснить, как происходил переход от этого устного слова к письменному.
В книгах пророков можно различить три основных элемента: 1) собственно пророчества, т.е. слова Самого Бога, или поэтические картины, выражающие их поучение, возвещение, грозное предупреждение или обетование... 2) повествования в первом лице, в которых сам пророк .рассказывает о своем опыте и в частности о своем призвании; 3) повествования в третьем лице, воспроизводящие события из жизни пророка или обстановку, в которой осуществлялось его служение. Все эти три элемента могут сочетаться, напр, когда отдельные изречения или речи включаются в повествование.
Повествования, ведущиеся от третьего лица, указывают, что не сам пророк является их автором. Свидетельство этому мы находим в кн Иеремии. Пророк продиктовал Варуху (Иер 36:4) все те слова, которые он произнес от имени Ягве за 23 года (ср Иер 25:3). Так как этот сборник был сожжен царем Иоакимом (Иер 36:23), тот же Варух написал новый свиток (Иер 36:32). Рассказать об этих фактах мог только сам Варух, которому приписываются также и следующее за этим биографическое повествование (Иер 37—44), заканчивающееся словами утешения, обращенными Иеремией к Варуху (Иер 45:1-5); во втором свитке (самим Варухом или другими) к прежнему тексту «еще прибавлено много подобных слов» (Иер 36:32).
По-видимому, аналогичные обстоятельства обусловили возникновение и других пророческих книг. Вполне вероятно, что сами пророки записали или продиктовали часть своих пророчеств или рассказ о личном опыте (ср Ис 8:1; Ис 30:8; Иер 30:2; Иер 51:60; Иез 43:11; Авв 2:2). Это наследие могло быть отчасти сохранено устным преданием, напр, учениками Исаии (на которых очевидно указывается в Ис 8 16). В той же среде сохранились воспоминания о жизни пророка, в которые входили и слова пророческие, предания об Исаии, собранные в книгах Царств (4 Цар 18-20) и перешедшие оттуда в книгу Исаии (Ис 36-39), рассказ о столкновении Амоса с Амасией (Ам 7:10-17) и т.д. Из этих элементов образовались сборники, в которых соединялись воедино слова пророков, близкие по своему духу, или освещающие одну и ту же тему (напр слова против языческих народов у Исаии, Иеремии, Иезекииля), или же сочетающие предсказания бедствий с обетованиями спасения (напр у Михея). Эти писания читались и обдумывались поколениями, что содействовало сохранению духовных течений, восходящих к пророкам: современники Иеремии цитируют одно из пророчеств Михея (Иер 26:17-18), часто встречаются ссылки на древних пророков (Иер 28:8); упоминание о них повторяется как рефрен у Иер 7:25; Иер 25:4; Иер 26:5 и т.д., затем у Зах 1:4-6; Зах 7:7-12; Дан 9:6, Дан 9:10; Езд 9:11). В среде ревнителей голос пророков звучал как живой, поддерживая веру и благочестие. По вдохновению Божию к этим сборникам продолжали добавляться «еще подобные слова», как напр, в свитке Варуха (Иер 36:32), что приближало их к новым потребностям своего времени или обогащало их содержание. Эти дополнения могли быть довольно пространными, что мы видим в книгах Исаии и Захарии. Наследники пророков были уверены в том, что таким образом они сохраняют полученное ими сокровище и правильно применяют их учение в современной обстановке.
Книги четырех великих пророков — Исаии, Иеремии, Иезекииля и Даниила — стоят в каноне в хронологическом порядке, которому мы здесь и следуем.
45 В 45 и 46 главах, прежде чем перейти к закону 47 и 48 гл. о распределении между коленами нового Израиля новой обетованной земли, указывается, что из этой земли, как самой по себе, так и из продуктов ее, должно отойти Господу — в форме: а) священного и княжеского участков земли; б) дани князю для его жертв Господу и дани от народа непосредственно Господу: жертв различного рода.
45 В 1-8 ст. 45 гл. указывается мера священного участка с окружающими его 3 участками; данные этого отдела раздельнее и подробнее представлены в 48:8-17. Священный участок с прилегающими к нему участками, с севера левитскими и с юга городским, образует квадратное пространство в 25000 Ч 25000 локтей, занимающее почти самую середину новой обетованной земли (немного к югу от середины). Самая священная часть этого участка, имеющая быть владением священников, с храмом посередине, при общей с другими двумя участками длине в 25000 локтей имеет ширину в 10000 локтей; лежащий к северу от священнического участка левитский участок такой же ширины; городской участок к югу 5000 локтей ширины. С востока и с запада ко всему священному участку (в 25 тыс. локт. ширины) примыкает княжеский участок (см. чертеж к комм. 48:1), обнимая с двух сторон священный и простираясь прямоугольным четырехугольником вместе с ним на всю ширину обетованной земли (от Иордана до моря). Такое расположение священного участка имеет в виду указать: а) на то, что храм должен быть центром земли (в пользу исторической действительности сделана однако уступка в том, что храм лежит не в самой середине колен, как увидим в 48 гл.) и б) что он должен быть огражден от всякого соприкосновения со всем не освященным (с этою целью между ним и городом назначается незастроенное пространство).
45:1 Как от плодов земли должно быть посвящаемы начатки Богу (44:30), так и от самой земли. По жребию делится земля только между родами и семействами (47:22), а коленам назначаются пророком участки (48 гл.); не так Нав 13 и далее.
Из земли должно быть отделено Господу терума (греч. ἀπαρχὴ, слав. «начаток», рус. «участок») — дар (Втор 12:11; Исх 25:2; ср. Притч 29:4), который будет поэтому святынею, кодеш (слав. «свято», рус. «священный») земли. Это святое место земли, окружающее храм («кругом»), должно представлять из себя 25000 Ч 10000 не указанной меры, может быть, локтей («тростей» — 40:5 не соответствовало бы ширине всей обетованной земли); возможно, что отсутствие единицы измерения хочет возвести мысль к небесным, неизмеримым величинам. Из ст. 4 видно, что эта часть земли составит участок священников, особенно священный как прилегающий к храму. LXX в большинстве ркп. увеличивают ширину участка до 20000, включая в него таким образом и левитский участок (ст. 5).
45:2 Святейшей частью Господня участка является место, занимаемое самим храмом с его двумя дворами («святилище», кодеш) и имеющее (еще по 42:16-20) 500 единиц не указанной ни там, ни здесь меры в . См. чертеж к 48 гл. Ввиду величайшей святости этого места кругом него должна быть свободная, незастроенная «площадь» (слав. «расстояние» — миграш), сравнительно узкою лентою — в 50 ед. м. — опоясывающая храмовую площадь и отделяющая ее от священнических жилищ (даже).
45:3 Храм, называемый теперь пророком более общим именем микдаш, слав., рус. «святилище», «освящение» и характеризуемый как «святое святых» (ср. 43:12) должен быть в только что указанном для него объеме («из этой меры») исходным пунктом, центром, от которого имеют отсчитываться те (указанные уже в 1 ст.) 25000 длины и 10000 ед. м. ширины священного участка. Новейшие толкователи вслед за Корнилем ставят этот стих непосредственно после 1-го, за ним 2, а затем уже 4-й, предполагая, что стихи переставлены позднее, чтобы речь о святилище была ранее, чем о священниках (в ст. 4).
45:4 Чтобы обеспечить особую святость месту, окружающему храм («священная часть», слав. точнее «свято — кодеш — от земли»), оно должно быть отдано священникам, «служителям» самого «святилища» (не храма вообще, как левиты — ср. ст. 5) и постоянного «приступающим к Богу», — отдано под «дома» их, — «будет для них местом для домов и святынею для святилища», евр. микдаш — лемикдаш, букв. «святилищем (святым местом?) для святилища» — неестественное выражение, почему уже LXX читали первое слово мипкад — «отделенное», «и будет им место на домы отлученны (ἀφωρισμένους) освящению их», т. е. дома священников, находясь на таком месте, так изолированные, будут соответствовать святости священников: выражение тоже не совсем гладкое; новейшие предполагают в первом микдаш повреждение миграш, свободная площадь. Особое место для жилищ священников не противоречит поведению 44:28: «владения не давайте им в Израиле — я их владение», потому что настоящий участок (терума ст. 1) принадлежит, собственно, Господу и храму и поселение на нем священников только конкретное выражение идеи, что Господь — удел их (Шредер).
45:5 Соответственно меньшей святости левитов, «служителей храма» вообще (не святилища — ср. ст. 4) их участок, по величине равный священническому, в 25000 Ч 10000, но не уменьшаемый площадью храма (так как левитов было больше), не находился в такой непосредственной близости к храму, как священнический, а примыкал к священническому с севера (как видно уже из 48 гл.). Как их владение для обитания их — евр. есрим лешахот собств. «двадцать комнат»; ввиду неестественности такого смысла (речь могла быть о домах на столь громадном пространстве, как в ст. 4, а не о комнатах, да еще в таком малом количестве), читают, с LXX (ср. Чис 35:2; Нав 14:4; 21:2) арим лашебет — «грады ко обитанию».
45:6 Если к полученному до сих пор в 25000 ед. м. длины Ч 10000 ширины свящ. + 10000 ширины левитского участка прибавить принадлежащее городу, будущему Иерусалиму, конечно, с его пригородами, 25000 Ч 5000, то получится квадрат в 25000 Ч 25000 ед. м., обнимающий со всех сторон храм. Нижний, южный этого квадрата в 25000 Ч 5000, входя в этот священный квадрат и находясь в таком же отношении («против» — леумат, собств. «соответственно») к священному участку терумат гакодеш; рус. «священного места, отделенного Господу», но «Господу» нет в подлинном тексте), в каком к нему находится левитский участок, должен иметь с последним одинаковую степень святости, посему LXX последнее выражение передают: «якоже начаток (ἀπαρχὴ) святых». Эта городская площадь, как и священный и вписываемый далее княжеский участок, не должна считаться владением какого-либо одного колена (как некогда колено Иудино считало Иерусалим своим городом), а всего дома Израилева. Подробнее обо всем этом в 48:15-19.
45:7 По обе стороны квадрата в 25000 кв. ед. м., заключавшего в себе левитский, священнический и городской участки, простирался во всю 25000 ед. м. ширину этого квадрата княжеский (наси, см. объясн. 44:3) участок и достигал на в. Иордана, а на западе Средиземного моря, обнимая с в. и з. священный квадрат и занимая, как и каждый «из уделов» 12 колен, всю ширину Обетованной земли. 48:21. См. чертеж к комм. 48:1. Слав.: «И старейшины от того и от всего», греч. ἐκ τούτου καὶ ἀπὸ τούτου — букв. перевод евр. миззе умиззе, которое вслед за Вульгатой (hinc et inde) теперь все переводят «по ту и другую сторону». Славянский текст далее: «В начатки святых, во одержание града», — «в» = евр. ле, «для», «соответственно», рус. «подле»; «начатки святых» — священный участок (терума) ст. 1 и 4. «По лицу одержания града» точнейшее определение этого «в». «Яже к морю и от сущих к морю яже на восток» — букв., но с перестановкою и с пропуском, перевод евр. «со стороны моря (запада) к морю и со стороны востока к востоку», т. е. с западной, морской стороны (свящ. участка) до самого запада (моря) и с восточной стороны до самого востока (Обетованной земли). «Долгота же яко едина часть (коленный участок) от (ἀπὸ) предел иже (τω̃ν) к морю (от морской границы земли) и долгота к (ἐπὶ) пределом иже на восток земли» — распространенный перевод евр., причем слово «земли» правильно взято в этот стих из начала 9-го евр. стиха.
45:8 Князю и отводится такой сравнительно большой участок земли (около 17 кв. м., если считать действительную ширину Обетованной земли у Иерусалима), чтобы будущие князья, которых Господь знаменательно называет здесь Своими (LXX впрочем «Израилевыми») и которых пророк мыслит целый наследственно-преемственный ряд (в противоположность одному Мессии с нескончаемым царством у других пророков), чтобы эти князья подобно своим предшественникам (Иез 22:6) не угнетали народа, тоже Господнего, как и они, а главное, чтобы не отнимали у колен Израилевых их уделов. Начало стиха: «это его земля» (лаарец — «для земли») с LXX-ю нужно отнести к предыд. ст. (см. его объясн.).
45:9-17 Так пророк подходит к вопросу о правах и обязанностях князя по отношению к народу (ст. 9-17), который сводится к вопросу о подати, потому что подать, на которую имеет право князь с народа, он обязан употреблять на культ, который и до плена главным образом оплачивался из царских средств; теперь же, при полном отсутствии военных расходов и при совершенной теократизации общества, это — единственное назначение государственных финансов: народ платит подать князю, чтобы он, как церковный патрон, имел средства приносить установленные жертвы. Так вся жизнь народа (ближайшим образом — материальная) направлена к религии. Подать пророк регулирует сначала с отрицательной стороны, устраняя делавшиеся доселе злоупотребления в этой области (ст. 9). Эти злоупотребления были двоякого рода: бралось из положенного не столько, сколько нужно, и бралось совершенно не положенное; первое вызывало необходимость в точном определении мер вообще (ст. 10-12) и меры для подати (ст. 11-15). Затем подать регулируется с положительной стороны, по ее назначению, которое указывается всецело в поддержании народного культа (ст. 16, 17).
45:9 Сущность нового порядка на новой, обетованной земле с внешней, государственной стороны должна состоять в полном устранении всякой неправды и обиды народу со стороны власти. Этой неправды до сих пор было слишком достаточно, чтобы мера ее исполнилась. Пророк называет два вида такой неправды: «обиды и угнетения» — хамас и шод — см. Иер 6:7; 20:8; Авв 1:3; LXX: ἀδικίαν καὶ ταλαιπωρίαν, второе сильнее первого. На эти неправды «князей» и прежние пророки жаловались часто: напр. Мих 3:1-3; 3 Цар 12:4,11. Соответственно этому предъявляются к князьям и два положительных требования не только суда, но и правды на нем. По связи с предыдущим и по существу дела пророк особенно предупреждает князей от самой большой обиды народу — отнятии земельных участков, — под предлогом напр., конфискаций их, как то было допущено Ахавом по отношению к Навуфею; ср. также Ис 5:8; Мих 2:9. Последняя мысль («перестаньте вытеснять...») — наиболее вероятный перевод евр. «устраните геруштехен», где геруша — ἄπαξ λεγόμενον от корня выгонять; LXX: «изымите насилие»; Вульгата: separate confinia vestra.
45:10 С неправильными мерами в частной практике, вообще распространенными у древних евреев и вызывавшими обличения пророков (Лев 19:35 и далее; Втор 25:13 и далее; Ам 8:5; Ос 12:8; Мих 6:10; Притч 16:11), легче было бороться, чем с злоупотреблениями в этом отношении самого правительства при взимании повинностей натурою, каковые злоупотребления следовательно были и, может быть, не в малом объеме. Называются все роды мер: веса, сыпучих и жидких тел. Вам — князьям. LXX: «вес праведный и мера праведна и хиникс праведный да будут вам в меры» заменяют специальные термины ефа и бат общими: «мера» и χοι̃νιξ. Χοι̃νιξ — дневная порция на человека питательных продуктов и определенная хлебная мера = 2 ξέσται или 4 κοτύλαι.
В меры — первое слово 11 евр. стиха привлечено LXX в 10 ст.
45:11 Ефа и бат — мера одинакового объема, но первая для жидких тел, а вторая для сыпучих; та и другая = 36,4 литра = около 3 ведер или 11 гарнцев. Бат впервые упоминается у Исаии, следовательно это позднейшая мера; у Моисея мерою жидких тел служит гина (Лев 19:36) = 1/6 ефы. Хомер — 364,4 л. Большие меры реже допускали злоупотребления, поэтому ими нормируются (5, 10) меньшие. Слав.: «еже приимати», «чтобы вмещала», но далее надо вин. пад. как в греч.: «десятая (читай: десятую) часть».
45:12 Как эфой и батом отмеривались натуральные повинности, так весом — денежные, так как монета в собств. смысле не было. Сикль — (шекель) 3,83 зол. = 14,55 грам. (4,10); сикль серебра, следовательно ценностью был около нашего рубля (4 зол. 21 доля чистого серебра); немецкие толкователи считают в нем своих (2 марки 50 пф., а в рубле ныне 2 м. 16 пф. Деление сикля на геры было уже во время Моисея и уже Моисей при всяком упоминании о сикле настаивает, что в нем должно быть 20 гер, называя такой величины сикль священным (Исх 30:13; Лев 27:25; Чис 3:47); следовательно урезывание сикля, породившее обыкновенный, гражданский сикль, началось еще с того времени. LXX и Вульгата переводят «гера» через «обол»; ὀβολὸς — аттическая монета = 1/6 драхмы, 4-5 копеек. Двадцать сиклей, двадцать пять сиклей и пятнадцать сиклей составлять будут у вас мину. Запрещается понижать курс денег.
Мина (мане) — общее у семитов с греками (μνα̃) название монеты, встречающееся в библейской литературе только околопленного периода; 3 Цар 10:17; 1 Езд 2:69; Неем 7:71-72. Сравнивая 3 Цар 10:17, где 3 мины золота употреблены на щит со 2 Пар 9:16, где о таком же щите говорится, что он сделан из «300 (сиклей) золота» (слова «сикль» впрочем нет в евр.; у LXX «златник», χρυσω̃ν), заключали, что мина равнялась 100 сиклям; но ныне стало известно, что в передней Азии мина заключала 60 сиклей (Новак. Archдol. I, 207 и далее и др.). Замечательно, что и сумма данных чисел (20 + 25 + 15) составляет 60. Нельзя думать с Таргумом и раввинами, что пророк для большей верности счета обозначил здесь 60 через сумму его слагаемых: это было бы очень странным выражением. Ничем нельзя доказать и предположения Гитцига, что здесь указываются мины трех достоинств: серебряная, золотая и медная. Поэтому, вероятно, в масор. тексте повреждение. А между тем Александрийский код. дает вполне естественное чтение: «пять сиклей будут (т. е. должны считаться за) пять сиклей, и десять сиклей — десятью сиклями, и 50 сиклей будут одною миною», т. е. не должны считаться менее своей стоимости; 5 и 10 сиклей, как круглые числа, могли быть взяты для примера или может быть, были такие монеты; мина к этому времени могла быть понижена с 60 до 50 сиклей. Ватиканский кодекс — короче, но не так гладко; «пять сиклей — пять и сиклей, десять и пятьдесят сиклей — мина». Мина следовательно была около 50-60 рублей.
45:13 Дань князю, как и священная подать (44:30; ср. 45:1), обозначается словом терума, потому что и она в конце концов идет на храм и культ, хотя это слово «в Притч 29:4 имеет светский смысл» (Сменд). Из хлебов дань вносится только от важнейших и (оставляет 1/60 урожая, так как 1 ефа = 1/10 хомера, а дань составляет 1/6 ефы. Шестую часть — букв. «разделить на 6 частей» (глагол вместо числит.).
45:14 Дань от елея уже значительно меньше, едва не вдвое, хлебной дани; только 1/100. И обозначена она уже на терума (см. ст. 13), а хок — «постановление» (ср. 16:27 «назначение», Лев 7:34 «участок»). Кор (арам. кора, греч. κόρος) = хомеру (Новак. Archдol. I, 203; Benzinger, 183) и должно быть заменил это название около времени плена (3 Цар 4:22; 5:25; 2 Пар 2:10; 27:5), став, может быть, преимущественно мерою жидких тел; длинное объяснение этой меры здесь показывает, что она была новою. Но евр. текст здесь до невозможности темен и многословен — букв. «и постановление елея: бат елея — десятая часть бата от кора десять батов хомер, потому что десять батов хомер»; в словах «бат елея» видят глоссу по Втор 14:23; вместо хомер 1 читают с Пешито и Вульгатой «кор»: «десять батов кор», так как, естественно, ждать объяснения, что такой кор, а не хомер, объясненный в ст. 11; последнее предложение стиха считают диттографией, предполагая, что ки, «потому что», возникло из кор; но это предложение, может быть, хочет сказать, что кор равнялся хомеру. LXX: «меру (κοτύλη — кубок) елеа от десяти мер, понеже десять мер суть гомор», т. е. короче: 1/100 хомера.
45:15 Дань от овец еще меньше, чем от елея; именно вдвое меньше последней: 1/200. Дань очень умеренная. Но LXX по Втор 14:23 и здесь исправляют на 1/10. «Одну» и в евр. ж. р., потому что большие стада состоят в большинстве из особей ж. р. Овца, евр. се как в Исх 12:3 означает штуку всякого мелкого скота (и коз). Но LXX πρόβατον. Овцы в дань требуются «с тучной пажити Израиля», машкег, обильно орошенной, как в Быт 13:10 названа долина иорданская. Это не значит того, что владельцы не тучных пажитей были свободны от дани, а что все пажити на новой св. земле будут тучными. Смущаясь этим словом, LXX читали близкое по начертанию: «участие (дань, ἀφαίρεμα = терума) от всех отечеств Израилевых». Все это — удачная добавка рус. пер., так как далее указывается предназначение не одной дани от овец, но всей дани князю: на хлебное приношение (LXX не точно: «жертвы», должно быть, видя речь о предназначении овец) овцы не могли идти. Замечательно, что между жертвами не поименованы жертвы собственно за грех (сравнительная безгрешность будущего Израиля). В очищение их, ле аппер, собств. «чтобы покрыть», известный жертвенный термин откуда название и крышки ковчега. LXX хороша: еже умолити, του̃ ἐξιλάσκεσθαι.
Их, т. е. налогодателей, но LXX в соответствии ст. 13 «о вас».
Подать имела расходы на жертвы одною из целей своих, главною целью, но не единственною; для одних жертв она была бы и слишком велика. Она вообще шла на содержание и расходы князя. Ячмень м. пр. и не употреблялся в культе.
45:16 Настаивается на общеобязательности дани, может быть, ввиду отсутствия ее в Моисеевом законе. Земли — плеоназм, не имеющийся у LXX (в слав. есть). Приношение, терума, см. объясн. ст. 13; ср. ст. 1 и 44:30.
45:17 За дань князь будет платить народу жертвами, которые являются главною обязанностью его (букв. с евр.: «и на — ал — князе будет: всесожжения» и т. д., слав. «и старейшиною да бывают всесожжения» и т. д.) по отношению к народу настолько, что о других и не упоминается. Посему блаж. Иероним справедливо видит в князе образ Христа. Сначала указываются праздничные жертвы князя, а затем жертвы его вообще (в 17b, но едва ли ежедневные; ср. 46:13-14) В числе первых указано кроме всесожжения и хлебного приношения (LXX последнее вообще: «жертвы») еще «возлияние», евр. несек, термин, прилагаемый в зак. М. только к возлиянию вина; но так как оно у Иез. совершенно исключено из культа (см. объясн. 44:21; ср. 23:42), то имеется в виду возлияние елея (46:5,7,15; ср. Мих 6:7). Праздников, в которые князь должен приносить три названных рода жертв, тоже сказано три рода: праздники в собственном смысле, самые великие годичные (хаг как напр. Пасха, Кущи), праздники менее торжественные и более частые — новомесячия и наконец еженедельные праздники — субботы; все они объединяются в термин «торжества», моадим от корня «собирать», — торжеств, собрания (Быт 1:14; Лев 23:2). LXX «праздники». В качестве обыкновенных непраздничных жертв указываются кроме принадлежащих и к первому роду: всесожжения и хлебного приношения, жертвы более скорбные: жертва за грех (хатта) и менее торжественные: мирная. Все эти жертвы князя имеют целью не столько его, даже и вообще не его самого, а народ, — очищение (капар — см. в 15 ст.) дома Израилева. Князь является таким образом заступником и ходатаем за свой народ пред Богом.
45:18-25 Так как пудать князю главным назначением своим имеет окупать расходы его на жертвы, особенно праздничные, то от речи о ней пророк переходит к табели жертв и праздников. В отношении праздников год делится на две половины, каждая из которых открывается днем очищения и в середине первого месяца имеет великий праздник, в 1-м месяце Пасху, в 7-м, не названный по имени, но соответствующий Кущам. Так год имеет два дни очищения и два высших праздника (45:18-25). Дальнейшими праздниками являются: суббота (46:1-5) и новомесячия (46:6-7). Для всех этих праздников указываются жертвы, и затем дополнительно (46:8-12) даются некоторые указания о поведении князя и народа при этих жертвах. Но и каждый день чтится жертвами (46:13-15). После небольшого отступления от главного предмета речи, — замечания об имущественных правах князя (46:16-18), пророк, чтобы закончить речь о жертвах, указывает местоположение во храме священных пекарен и жертвенных кухонь, чем настоящий отдел о праздниках и жертвах, а равно предшествующий о священных участках и подати включается в речь о храме.
Этот ритуальный кодекс Иезекииля обращает внимание своею разницею с соответствующими отделами Моисеева законодательства. Иезекииль назначает не только другие жертвы для праздников, но и дает другой табель последних. Так Иезекииль не указывает праздника Пятидесятницы, Нового года и назначает вместо одного два дня очищения, но менее торжественные. Представленный краткий обзор Иезекиилева церковного года показывает сам собою причину этих изменений. Как в плане храма видение пророка сообщает Соломонову храму строгую симметрию, так то же делает настоящий табель праздников с Моисеевым. Кроме того, построение Иезекиилева церковного года определяется числом 7. Праздник Пятидесятницы и Нового года устраняются именно, чтобы обе половины года вполне соответствовали друг другу. С этою же целью вводятся два дня очищения. Этим последнем вместе с тем умаляется значение этого дня — в соответствие большой чистоте нового Израиля. Поэтому отрицательная критика несправедливо из меньшей сложности Иезекиилева церковного года заключает к его первоначальности по отношению к Моисееву, считая Моисеевы праздники, особенно в том виде, как они являются в Лев 17-26 (так называемом «Священническом кодексе») значительным развитием Иезекиилева законодательства; промежуточной ступенью между этими фазами развития церковного года отрицательная критика считает церковный год Второзакония, меньше отличающийся от Иезекиилева, чем книга Левит (так там и у Иез. для Пасхи и Кущей назначается 7, а не 8 дней: Втор 16:4,8; Лев 23:5 и далее; Чис 28:16 и далее; Исх 12:18).
Еще более разницы с Моисеевым законом представляют у Иезекииля предписания о жертвах. Тут уже ни в одной частности нет совпадения. Но опять нельзя сказать, что Иезекиилевы законы о праздничных жертвах проще и что Моисеевы представляют их развитие. Первые только представляют более строго организованную систему, в которой количество жертв точно сообразуется с важностью праздника. Следующая таблица наглядно покажет отношение Иезекиилевых законов о жертвах к Моисеевым. Вс. означает жертву всесожжения, Гр. — жертву о грехе, М. — мирная, а. — агнец, о. — овен, т. — теленок, к. — козел, в. — вол.
(8 день: 1 т. 1 о. 7 а.)
(Лев 8-9 гл.;
Иез 43:19-26)
Наименьшей жертвенной единицей у Иезекииля, также как у Моисея, является агнец. Для будничной жертвы у Иезекииля берется одна такая единица, у Моисея — две: первое дает возможность более возвысить праздник над буднями и следовательно более освятить праздник. Это мы и видим уже на законах Иезекииля и Моисея о субботней жертве. Тогда как Моисей просто удваивает субботнюю жертву, у Иезекииля в субботу приносится 6 агнцев за минувшие 6 дней недели и за субботу следующая по величине жертвенная единица — овен. В новолуние же, следующий по степени праздник, к жертве субботней прибавляется и дальнейшая по величине жертвенная единица — телец (ср. Пс 50:21; 1 Цар 1:24; Мих 6:6-7). Следующее за овном по величине жертвенное животное — собственно козел, но он у Иезекииля, как и у Моисея, является только жертвою за грех, причем у Иезекииля только заменяет собою для этой жертвы тельца в менее торжественных случаях. У Моисея же трудно найти какую-либо постепенность и связь между жертвою субботы и новомесячия. Новолуние 1-го и 7-го месяца, служащее у Иезекииля днями очищения, отмечаются присоединением к всесожжению — жертвы за грех, которою у него всегда служит вол, а не козел, как у Моисея, — животное и крупнейшее и достойнейшее козла. Этим настоящие два новолуния достаточно выделяются из ряда других, тогда как у Моисея они имеют почему-то меньше жертв, чем заурядные новолуния. Отличительное преимущество новолуния пред субботой — жертвенный вол в следующие за новолунием в важности праздники — Пасху и Пятидесятницу — удваивается у Иезекииля, тогда как у Моисея Пасха имеет жертву такую же как новолуние, а Кущи — самую большую из всех праздников, многократно превосходящую и пасхальную. Одиноко стоит у обоих законодателей праздник освящения храма, но у Иезекииля он почти приближается к типу новолетия, теряя кое-что из его торжественности (нет 6 агнцев). Таким образом Иезекиилев ритуал приблизительно также относится к Моисееву, как его храм к Соломонову: тот и другой пророк перестраивает по строгим законам симметрии, которой у Моисея не могло быть достаточно, может быть, потому, что его законодательство должно было сообразоваться со сложившимися до него обычаями. Полная же симметрия в культе дает возможность у Иезекииля построить и из священных времен правильной архитектуры храм, в котором верующий начиная от будней восходит ко все большим святостям: субботы, новолуния и праздников, во время последних вступая в святое святых церковного года.
45:18 Замечательна кроткость выражения без слова «месяц» и «день», превосходящая и нашу (опускается только слово «день»); впрочем, понятие день выражено словом «новолуния», ла ходеш LXX и рус. «месяца»).
Речь о новом полугодии, которое у Иезекииля является на место столь общепринятого нового года. Возьми — и безл. смысле (не пророк), посему LXX: «да возмете». Тельца, евр. пар, должно быть менее молодой, чем егел (ср. Лев 9:2,3). Без порока, что требовалось от жертвенных животных и Моисеевых законодательством. И очисти святилище, не народ, как у Моисея в день очищения. Этого дня у Иезекииля совсем нет ввиду чистоты нового Израиля; он заменяется легким обрядом очищения в новое полугодие, очищением храма, к которой, как величайшей святости, могло приравняться что-нибудь нечистое и от сравнительно чистого народа; см. объясн. ст. 20.
45:19 Священник. Первосвященника Иезекииль не знает, — одно из отличий его от Моисея.
Крови. Она главное в жертве.
Этой жертвы за грех. Только здесь и как бы мимоходом объясняется, что телец ст. 1 есть жертва за грех.
Вереи, евр. мезазат; значение «косяк» — наиболее вероятное (см. объясн. 41:21); LXX: «праги», в 46:2: «преддверия», а в 41:21 еще иначе (см. там). LXX, Пешито, Вульгата и новейшие — напрасно множ. числ.: оно везде у Иезекииля в един. числ., потому что предмет составлял одно цельное; рус. напрасно новое слово по сравн. с 41:21, где «косяки». У храма кропятся только косяки (важнейшая часть дверей: Исх 12:7), так как только со вне храму может прирезаться скверна.
Храма, евр. баит, дома — здания Святилища и святого святых.
И на четыре угла площадки у жертвенника. «Площадки», евр. азара, см. объясн. 43:14. Как и храм, жертвенник освящается только в оконечностях своего подножия, где он соприкасается с менее, чем он, священным местом и где возможно приражение к нему нечистоты. LXX азара читали должно бы иначе, потому что: «и на четыре» углы святилища (т. е. его здания, — кроме косяков, и на углы его), и на жертвенник».
И на вереи ворот внутреннего двора. По степени святости следующее за жертвенником место — внутренний двор; он тоже очищается в конечности своей; внешний уже не очищается. LXX тоже «праги».
45:20 Седьмый день месяца. В евр. букв. «в седьмый в новолуние». Если бы имелся в виду 7-ой день месяца, было бы сказано, как в 18 ст. «новолуния» с предл. «ле», а не «бе». Посему и масор. текст дает право разуметь седьмой месяц (в 18 ст. тоже опущено слово месяц), а авторитет LXX подтверждает окончательно такое понимание: «в седьмый месяц». Для такого смысла масоретского выражение, правда, не вполне ясно, но в нем возможно какое-либо повреждение, из желания видеть здесь праздник нового года, а не неслыханный — нового полугодия; масор. текст весь строй Иезекиилева календаря требует последнего рода праздника.
За согрешающих умышленно и по простоте. «Умышленно» неверный перевод евр. шоге, согрешающий по ошибке, заблуждению (Лев 4:2,13). Так и LXX: «от коегождо неведущего и младенца» (умом?). В обновленном Израиле будут только такие легкие грехи.
Храм — баит, дом.
45:21 В четырнадцатый день. Первый день Пасхи, по закону Моисееву был, собственно, 15-го нисана, но так как церковный день у евреев (как и у нас) считался с вечера предыдущего дня, то Пасха начиналась уже 14-го нисана и вечер этого дня, благодаря вкушению в него пасхального агнца, был самые торжественным моментом праздника. Посему это число месяца и указано здесь в качестве начала для праздника. Но это нисколько не нарушает полного соответствия по времени празднование между Пасхой — праздником весеннего полугодия и Кущами — праздником осеннего полугодия: первый день обоих праздников падает на 15 число их месяцев; празднование Кущей также так и Пасхи начиналось с вечера 14-го тисри, но так как этот вечер не выделялся чем-нибудь из других дней праздника, то Иез. в 25 ст. начало осеннего праздника полагает на 15-й день седьмого месяца. Поэтому совершенно лишне исправлять с новейш. толков. здесь 14 на 15 для симметрии со ст. Праздник семидневный — по-евр. букв. «праздник седмиц дней». Если бы не было прибавки «дней», то этим определением праздника, Пасха отожествлялась или соединялись бы в один 50-дневный праздник с Пятидесятницей, потому что именно последняя называлась «праздником седмиц» (хаг шибуот); но и прибавка «дней» не исключает такого смысла, потому что неделя, седмица иногда плеонастически называется «седмица дней» (Дан 10:2,3; ср. Быт 29:4: «месяц дней»); только тогда первое слово «седмица» не стояло бы в casus constructus (падеже соединения), как оно стоит здесь. Посему все древние переводы принимают здесь шибуот не в значение «седмицы», «недели», а «семи» («седмерицы»), т. е. видят здесь мысль, что Пасха должна праздноваться 7 дней; за это говорит и аналогия Моисеева закона, и соответствие с осенним праздником 25 ст. Новейшие предполагают, что здесь шиб’ат, семь, исправлено переписчиками в шибуот, неделя, чтобы внести в текст указание на недостающую у Иез. Пятидесятницу.
Опресноки, «которые можно печь из жнущегося уже тогда хлеба» (Бертолет). Но это второй по значению обряд Пасхи; первый — агнец не упоминается, но должно быть потому, что указывается самым именем Пасхи.
45:22 В этот день — в вечер 14-го числа 1-го месяца.
Князь за себя и за весь народ земли. О значении князя в культе Иез. см. предв. зам. к 45:9-17 и объясн. 45:17.
Народ земли — см. об 7:27; но здесь в смысле всех подданных.
Тельца в жертву за грех. Обычною жертвою за грех у Иез., как у Моисея, служит козел, телец — как жертва за грех более торжественная, назначенная только для первого вечера праздника.
45:23 Жертва очень большая и по сравнению с Моисеевым законом и по сравнению с жертвами других дней у Иез.; см. предв. замеч. и таблицу.
45:24 Хлебное приношение, евр. минха, эта бескровная ветхозаветная жертва, подготовлявшая к бескровной христианской жертве, полагалось и у Моисея при каждом всесожжении; при пасхальной оно было значительно меньше, чем у Иез: 3/10 ефы на тельца, 2/10 на овна и 1/10 на агнца (Чис 28:20). Ефа и гин — см. объясн. 45:10. При значительной величине пасхального всесожжения у Иез., хлебное приношение достигало громадной величины: около 8Ѕ чк. Ч 14 муки в Ѕ ведра Ч 14 елея. Но будущее плодородие земли и требовало такой большой жертвы.
45:25 В праздник, соответствующий Кущам, но почему-то не названный по имени (новейшие: потому что был древнейшим и потому считался праздником, κατ’ ἐξοχήν). Вполне равен Пасхе и занимает во второй половине года такое же положение, как та в первой.
46:1 Тогда как внешние восточные ворота должны быть затворены постоянно (44:1) в знак полной непостижимости Божией помимо Его откровения вне будущего храма и для не имеющих доступа в него, внутренние восточные ворота открываются в праздники, во время которых Бог более познается и ощущается, чем в обыкновенные дни.
46:2 Тогда как ранее цари имели во внутреннем дворе храма для себя великолепную комнату (4 Цар 16:18) и особые ворота внутреннего двора, вероятно, соответствовавшие позднейшим южным, предоставлялись исключительно им (43:8), теперь князь не смеет и вступить на внутренний двор, и только может смотреть в него через открытые восточные ворота, находившиеся как раз против жертвенника, и видеть, как на последнем приносятся его жертвы. Он не может стоять даже в самых воротах, а только в притворе их, представлявшем целую залу, и расположенном во внутренних воротах на их внешней, выходящей во внешний двор стороне (см. план 3. LXX «внешних» несправедливо сочли определением к воротам); в этом притворе он может стать у самой двери, или вернее дверной рамы, мезазат (вереи, LXX «преддверия» — см. объясн. 45:19 и 41:21), выходивший из притвора в пролет ворот, не смея войти даже в этот пролет. Отсюда открывался прямой вид на жертвенник en face; это положение было ближе к храму и почетнее, чем место для народа (ст. 3); но в большие праздники князь обезразличивался с народом (ст. 10), выделяясь из него только в субботы и новомесячия, когда вследствие малочисленности народа в храме князя легче было выделить из него. Всесожжение должно быть в размере ст. 4, а благодарственная жертва по усердию. Ворота открываются не только для князя, но и для народа, чтобы и он в них мог видеть жертвенник en face, почему ворота не закрывались по уходе князя (как то делалось, когда они открывались специально для князя — ст. 12 конец), «чтобы после князя весь народ земли молился пред отверстием этих ворот» (блаж. Иероним). По Кимхи: «царь здесь Мессия, ибо после этого пророчества не было царей во Иуде, но вожди, как видно из книг Маккавейских».
46:3 В большие праздники народ, по-видимому, мог видеть жертвенник только через боковые ворота (ст. 9). Откровение Божие в эти дни было большее, чем в субботу и новомесячие, и превосходило постижение народа.
46:4 Устанавливается размер субботней жертвы, которую князь приносит от всего народа, как его представитель, так как народ в эти праздники не должен был являться в храм. Почему 6 агнцев и 1 овен, см. предвар. замеч. к 45:18-25.
46:5 Размер хлебного приношения на агнца в противоположность Чис 28:20, не устанавливается, а предоставляется желанию князя («сколько рука его подаст», может быть, полную горсть? Лев 5:12). Потому и возлияние определяется в отношении к хлебному приношению, но не животному. Хлебное приношение, евр. минха, у LXX здесь почему-то транскрипция μαναὰ, тогда как обычно «приношение» προσφορὰ.
46:6 О характере и размере жертвы см. предвар. замеч. к 45:18-25. Без порока — в евр. мн. ч. должно быть ошибка под влиянием «без порока» 2, где и требуется мн. ч. или «корректура по Чис 28:11» (Сменд). Не упоминается о трубах, этом главном обряде новомесячия по Моисею (как и о пасхальном агнце и кущах).
46:7 Сколько рука его подаст, в евр. немного не так выражено как в 5 ст.: посему LXX там: «дар руки своея», здесь: «яко же постигнет рука его» (горсть); но для разницы смысла нет оснований.
46:8 В описываемые только праздники: субботу и новомесячие — князь относительно входа во храм пользуется преимуществом пред народом, предоставляемым ему в 44:3; см. объясн. там.
46:9 Предписание предотвращало давку. Но едва ли оно имело только такую низменную цель. Может быть, имеется в виду известная особенность в движении херувимов (1:9,12) и что Израиль на новой земле будет то, что херувимы первого видения (Gaupp. Die Eigentьmlichkeit des Ez. In Neue kirchliche Zeitschift. 5, 618). Праздники — моадим должно быть только два годичных — Пасха и Кущи, когда народ должен был являться весь «пред лице Господа»; но в 45:17 термин обозначает все праздники.
46:10 В великие праздники князь относительно входа во храм не имеет преимущества пред народом (должно быть потому что народ представленный во всей своей целости не ниже князя), предоставлявшегося ему относительно входа в храм в 44:3 и здесь в ст. 2 и 8 в субботу и новомесячие, т. е. должен входить и выходить из храма теми же воротами и также как народ, может быть, и потому, что восточные ворота тогда не открывались (см. объясн. ст. 1 и 3). Но Пешито: «князь же среди них может через те же ворота, через которые он пришел, и выйти».
46:11 Праздники, евр. хаггим (Вульгата почему-то здесь: nundinis — ярмарки), торжественные дни, евр. моадим, см. объясн. 45:12. Но в хаггим (Пасху и Кущи) агнец не приносился (разве в качестве вседневной жертвы). LXX «манаа» — см. объясн. ст. 5. Вообще стих — повторение ст. 5,7; 45:24. Нет подлежащего, но подразумевается явно князь.
46:12 По усердию — не по обету или обязанности; так в Моисеевом законе могла приноситься только мирная жертва. LXX: «исповедание».
Должны отворить — евр. «и откроет», почему LXX: «и отворит себе»; но, конечно, безличное предложение.
По выходе его ворота запрутся, чтобы не терялось различие между буднем и праздником. Прерогатива для князя большая.
46:13 Приноси. LXX, Пешито и Вульгата: «да сотворит», т. е. князь, главный попечитель культа (см. предв. зам. к 45:9-17), который обязан был представлять народ и в ежедневной, как праздничной жертве, хотя, конечно, мог не всегда лично присутствовать при ней.
Каждое утро. Моисеев закон требовал и вечером, но Иез. дает новый закон; у него вообще освящается только начало каждого периода времени: полугодия, месяца, недели, дня. LXX «манаа», см. объясн. ст. 5.
46:14 Хлебное приношение большее, чем у Моисея: Исх 29:38-42; Чис 28:3-8, но нет вина; см. объясн. 45:23. Здесь устанавливается размер хлебного приношения на агнца, когда в ст. 5,7,11 он предоставляется желанию. Каждое утро — Вульгата: cata mane — странная вставка греческого предлога.
Растворить — евр. ἄπαξ λεγόμενον, должно быть арамаизм.
Муку, евр. солет, LXX «семидал», Вульгата simila — крупчатая мука, требовавшаяся для жертвы и Моис. зак., в отличие от обыкн. муки кемах.
Вечное — обычное и у Моисея выражение об обрядовых установлениях, иногда заменяемое более точным: «в роды их».
46:16-18 Так же вечно и постоянно, как оконченное уже изложением «постановление» (ст. 14) о жертвах, должно быть имущественное обеспечение князя, этого исключительно — блюстителя жертв. Он не должен дробить своего удела, обнимающего удел Господень и как бы изолирующего последний от всего мирского. Он может делить его только в пределах своего рода, причем уже это дозволение предполагает, что главная масса владения переходит к первенцу — наследнику. Если же князь дает удел рабу (такими часто считались у древних царей все их чиновники, даже министры), то он может оставаться у владельца только до года освобождения, т. е. субботнего (Исх 21:2; Втор 15:12; Иер 34:14), следовательно не более 7 лет. С другой стороны, князю не дозволяется и увеличивать свой удел за счет народа: в данном случае у пророка могли говорить грустные воспоминания прошлого. Предписания, примыкающие к 46:16-18 и 45:8, постановка которых здесь совершенно необъяснима по сознанию новых толкователей, если видеть в них только практические законы.
46:19 Чтобы закончить регламентацию жертвенного культа, осталось сказать, где варить и печь для жертв то, что полагается варить и печь. И в этом отношении строго разделяются жертвенные части, принадлежащие священникам, от народных, хотя те и другие священны. Кухни для последних не на внутреннем, а на внешнем дворе. Пророк стоял по 44:4 пред фронтоном храма, именно здания святилища. Оттуда он был приведен («мужем», 40:3) «ходом, который сбоку ворот», как видно из дальнейшего, описанным в 42:4,9 (по плану 3: r-u) «к священным комнатам для (евр. ел, «к», LXX, Пешито и Таргум читали «ашер ле», которые для) священников», описанным в 42:13,14 (LXX: «в преграду» — см. объясн. 42:13 «святых жертв»), именно к тем из двух рядов этих комнат, которые были «обращены к северу», т. е. находились на северной стороне храма. Подле этих комнат было «место», очевидно, непокрытое, свободная часть двора (LXX: «место отлучено» вместо всего дальнейшего) «на краю к западу», букв. «в двух углах к морю (западу)», должно быть L, L' по плану 3, не одно L, потому что нарушалась бы симметрия, и не V, V' (Сменд) потому что место было бы недостаточно свято (задний, черный двор храма). LXX дают должно быть пояснительный перевод, когда прибавляют к «воротам» — «яже к югу»: северные ворота внутреннею стороною своею смотрели на юг, а к этой стороне их и должен был подойти пророк от фронтона храма.
46:20 Как видно из предш. стиха, вблизи тех комнат, где священники должны были по 42:13 есть принадлежащие исключительно им части жертвенных животных, находилось и место для кухонь, в которых эти части варились. Дается и перечень жертв, от которых поступали такие части священникам, представленный уже и в 14:29; в жертве всесожжения сожигалось все, а к мирной допускались и миряне. Пророк усиливает здесь свою заботу о несообщении священника несвященным до того, что не допускает даже изнесения на внешний двор священнейших частей жертвы (как ранее священных одежд — 42:14; 44:19). Особенно сильно выражение: «для освящения народа», чтобы как-нибудь не освятить народ вынесенной к нему священнейшей частью жертвы. (Вульгата: et sanctificetur populus): в 45:19 точнее, но не так сильно: «чтобы священными одеждами своими не прикасаться к народу». Ср. Лев 8:31; LXX после «хлебное приношение» (манау — см. объясн. ст. 3) + «весьма», τὸ παράπαν, вполне, т. е. съедать все остатки этих жертв.
46:21 В каждом углу двора еще двор, отгороженное стеною (ст. 23) пространство; по плану 3: К, К, К, К; букв.: «двор в углу двора, двор в углу двора» повторение разделительное как в 1:23; отсюда LXX: «и се двор по углам двора. (ст. 22:) По углу двор».
46:22 Покрытые, евр. кетурот — необъяснимое ἄπαξ λεγόμενον. Таргум и Пешито производят от арам. корня связывать, заключать, — замкнутые (стеною 23 ст.) дворы; в Талмуде: непокрытые (лишняя о дворе добавка); LXX читали кетанот — «малые», Вульгата disposita; вероятнее первое и никак не рус. пер. Созвучно с «дым»: «всегда дымящиеся» (Шредер). Углах 2 соотв. евр. мехукцаот — арам. форм. part Hof (страд. причастие) от корня «угол»: выведенные углом? поставленные по углам? четырехугольные? Масореты как подозрительное отмечают puncta extraordinaria; LXX, Пешито, Вульгата не читают. Нач. ст. в слав. «по углу двор» — см. объясн. ст. 21.
46:23 Стены, евр. тур, собств. ряд в 3 Цар 6:36; 7:4,12 о рядах камней. LXX ἐξέδραι, преграды. Главное назначение этих стен — устройство в них очагов.
У — евр. тахат, под, как у LXX в Ватиканском; очаги были может быть, подземные.
46:24 Служители храма — левиты: 44:11 и далее; ср. ст. 15. Жертвы, евр. зевах наиточнее слав. «заколения» (греч. θύματα), но разумеются только мирные жертвы, от которых можно было есть народу. Ср. 1 Цар 2:13 и далее.
Содержание, разделение и происхождение книги. Пророка Иезекииля можно назвать боговдохновенным истолкователем плена вавилонского, смысла и значения его в системе промышления Божия об Израиле. Родом священник, отведенный с Иехонией в плен, пророк Иезекииль действовал среди сельских колонистов из еврейских пленников, оставляя Вавилон для своего великого соработника, придворного пророка Даниила. Результатом свыше двадцатилетней деятельности пророка (40:1 и 29:17 ср. с 1:12) и явилась его большая книга. Но в отличие от Исаии и Иеремии, Иезекииль, пленный, удаленный от своих рассеянных по Халдее соотечественников, вероятно просто писал (а не произносил) свои пророчества для распространения в народе (2:9): мы видим его только иногда говорящим прямо к народу (24:16) или старейшинам (да и то пришедшим к нему (8:1; 14:1); кроме того, пред народом совершаемы были им символические действия, вообще же «язык его был привязан к гортани и он был нем» (3:27), открывая уста лишь в исключительных случаях (24:27)12 . Посему он часто в книге приводит места из прежних писателей — прием скорее писательский, чем ораторский. Но нельзя ввиду этого согласится с рационалистическими толкователями Иезекииля, что он скорее писатель, а не пророк: пророчествовать можно и письменно; а благодаря такому характеру пророческого дара, который можно назвать литературным, книга Иезекииля выгодно отличается от других пророческих книг строгим единством содержания, последовательностью и систематичностью.
Рядом пророческих речей, видений и символических действий Иезекииль сначала, обличая нечестие Иудеи, предсказывает падение Иерусалима и окончательное пленение народа, а после разрушения царства предрекает погибель прямым и косвенным виновникам этого разрушения, старым и современным врагам Израиля (окрестным языческим народам), а Израиля утешает светлыми картинами великого будущего. Т. о. книга естественно распадается на две совершенно равные объемом, по 24 главы, части: обличительную и утешительную, из коих вторая почти так же равномерно делится на речи против языческих народов (гл. 25-32), косвенно утешительные для Израиля, и предсказания, прямо утешительные для него (гл. 33-48). Что касается частнейшего деления книги, то оно дается самим пророком в форме дат для его речей. Датирует он речи свои по годам пленения Иехонии, которое было и его пленением, и названы у него следующие годы: 5-й (1:2), 6 (8:1), 7 (20:1), 9 (24:1), 10 (29:1), 11 (26:1; 30:20; 31:1; 33:21), 12 (32:1,17), 25 (40:1), 27 (29:17). След., отдельные пророчества расположены в книге в хронологическом порядке, исключая 29:17-21, которое, очевидно, вставлено в готовую книгу. Ввиду этого ближе всего предположить, что книга возникла постепенно из отдельных отрывков, написанных в указанные годы.
Особенностями книги пророка Иезекииля являются а) таинственность и обилие видений. Пророка Иезекииля справедливо считают родоначальником еврейской апокалиптики, возникновению которой способствовало тогдашнее безотрадное положение Израиля, невольно устремлявшее все чаяния на далекое будущее, на конец времен (эсхатология 37-48 глав). Отсюда книга пророка Иезекииля наполнена видениями, одно другого величественнее, которые сообщают ей необыкновенную возвышенность содержания (к видениям Бож. откровение прибегает тогда, когда сообщаемая человеку тайна не укладывается в слова и понятия). Блаж. Иероним называет книгу пророка Иезекииля океаном и лабиринтом тайн Божиих (на Иез 47). У евреев запрещалось не достигшим тридцатилетнего возраста читать первую и последние главы этой книги (Мишна. Schabb. I, 13b.). Но при такой возвышенности содержания книги христология пророка Иезекииля не из богатых и уступает значительно Исаиной. Это потому что Иезекииль в своих пророческих созерцаниях занимается лишь двумя столь разделенными временем, но очевидно близкими по существу моментами истории Израиля: эпохой плена вавилонского и эпохой окончательного восстановления Израиля в конце времен; длинный же промежуточный период, когда Израиль лишился славы Божией (Шехины), обитавшей в храме на херувимах, и благодаря этому низведен был на степень обыкновенного народа, как бы не существует для взора этого великого еврея, хотя в этот период произошло столь важное для всего человечества событие, как явление Мессии. Посему-то о времени первого пришествия Мессии, Который стал радостью скорее языков, чем отвергнувшего Его Израиля, пророк Иезекииль не мог говорить много, его мысль более направлена на время, близкое ко второму пришествию, когда весь Израиль спасется.
Характерной чертой книги Иез. служат далее б) священнический колорит ее. Всюду проглядывает трогательная любовь автора к храму, его богослужению и обрядности (см. особ. 8 и 40-44 гл.), ревность к закону и обрядовой чистоте (4:14; 18:6; 43:8; 44:7). в) Печать вавилонского происхождения. Херувимы 1 гл. во многом напоминают ассиро-вавилонских крылатых волов и львов. «40-я и сл. главы с их так художественными архитектурными деталями переносят нас живо в среду громадных построек Навуходоносора. В зависимости от жизни в Вавилоне, который тогда был центром мировой торговли, где встречались верхняя и нижняя Азия, Персия и Индия, стоит и то, что никакой пророк не описывает так, как Иезекииль, народов и стран» (Шредер. Lange Bibelwerk. Der Propheth Jeesekiel. 1873, § 7).
Слог пророка Иезекииля. Иезекииль часто поражает читателя блестящими и живыми образами, не имея в этом отношении равного себе. Трудно представить себе что-либо более потрясающее, чем его видение поля, наполненного костями «сухими зело», что-либо более величественное, чем описание славы Божией в 1 гл. что-либо более живое, чем его картина порта Тира (27 гл.) Нападение Гога (38-39 гл.), кощунственное служение идолам в храме и гневное мщение Божие за него (8-11 гл.) — картины, которые не изглаживаются из памяти (Трошон. La Sainte Bible. Les prophetes — Ezechiel. 1884, 9). Григорий Богослов называл Иезекииля удивительнейшим и возвышеннейшим из пророков. Шиллер (по словам Рихтера) с величайшим наслаждением читал Иезекииля и хотел учиться еврейскому языку, чтобы прочесть его в подлиннике. Гроций сравнивал его с Гомером, а Гердер называл еврейским Шекспиром.
Тем не менее по местам язык пророка Иезекииля «темен, шероховат, растянут; выражения оказываются недостаточными для его стремительной мысли» (Трошон, ib). Уже блаж. Иероним находит в слоге пророка Иезекииля очень мало изящества, но без вульгарности (письмо к Павл.). Сменд, Бертолет (Das Buch Jesekiel. 1897) и др. указывают на следующие недостатки стиля Иезекииля. Это писатель, который любит распространяться, и эти распространения иногда мешают пластике и силе. Множество стереотипных оборотов (таковы напр. «Я Господь сказал», «узнаете, что Я Господь»), которые должны звучать особенно торжественно, утомляют читателя. Песни и аллегории, в которых Исаия был таким мастером, у Иезекииля несколько искусственны (гл. 7, 21, 19); из песней ему вполне удаются только плачевные; в аллегориях предмет и образ мало-помалу смешивается, она не проводится до конца; образы поворачиваются на разные стороны (11:3,7; гл. 20, гл. 15): часто он обращается к тем же образам (ср. гл. 17, 19 и 31; гл. 16 и 23). Рефлексия у Иезекииля преобладает над интуицией; он слишком рассудочная и уравновешенная натура, чтобы быть поэтом; притом же его приверженность к установившимся, объективным величинам культа мало мирится с поэзией.
Так как божественное вдохновение не меняет природных дарований человека, а только направляет их на служение откровению, то признание за Иезекиилем и в полной мере таких недостатков стиля не повредило бы вере в его боговдохновенность. Но, кажется, новейшие критики пророка предъявляют к нему требования, совершенно недостижимые для эпохи его. Притом, как говорит Бертолет, в новейшее время сознают все более и более, что Иезекиилю несправедливо ставили в упрек многое такое, что должно быть отнесено к повреждению текста.
Язык пророка Иезекииля представляет много явлений, которые явно принадлежат позднейшему времени. У Сменда 2 страницы занимает перечень оборотов Иезекииля, носящих на себе печать позднейшего времени. В частности язык его оказывается сильно пропитанным арамаизмами (Selle. De aramaismis libri Ez. 1890). Язык пророка не противится вторжению народного вырождающегося наречия. Многочисленные аномалии и грамматические уклонения обнаруживают упадок и близкую смерть еврейского языка и напоминают нам о том, что пророк жил в чужой стране (Трошон 10). Вместе с тем язык пророка свидетельствует о большой оригинальности его ума большим количеством слов и выражений, более нигде не встречающихся (ἄπαξ λεγόμενα).
Подлинность книги пророка Иезекииля не оспаривается даже и теми рационалистами, критический нож которых не оставил живого места в Библии. Эвальд говорит: «самого легкого взгляда на книгу Иезекииля достаточно, чтобы убедиться, что все в ней происходит от руки Иезекииля». С ним согласен де Ветте: «что Иезекииль, который обыкновенно говорит о себе в 1 лице, написал сам все, это не подлежит сомнению» (Трошон 7). Одиночные возражения против подлинности книги делались впрочем с давнего времени. Таково, напр., высказанное в 1799 г. Revue biblique одним английским анонимом против 25-32, 35, 36, 38 и 39 глав. Из новейших возражений против подлинности книги (напр., Гейгера, Ветцштейна, Верна) более значительны Цунца (Gottedienstliche Vortrдge der Iuden. 1892, 165-170), относящего книгу Иез. к персидской эпохе между 440 и 400 г., и Зейнеке (Geschichte des Volkes Israel. 1884, II, 1-20), относящего ее к сирийской эпохе — 164 г. То и другое предположение вызвали серьезное опровержение в самой же рационалистической науке (Kuenen. Hist.-crit. Einl. II, §64). Любопытно, что в свящ. каноне книга Иезекииля принята иудейской синагогой не без колебания, причиной чего было гл. о. несогласие с Пятикнижием обрядов будущего идеального храма 40-48 гл.: «если бы не Анания-бен-Езекия (раввин, современный Гамалиилу, учителю ап. Павла), то книгу Иезекииля считали бы апокрифом; что же он сделал? ему принесли 300 мер масла и он сел и объяснил ее» (т. е. сидел над объяснением ее столько суток, что у него выгорело 300 мер масла, Хагига 13a; ср. Менахот 45a; Шаббат 13b). Но по Бава-Батра (14b) «книгу Иезекииля вместе с 12 пророками, Даниилом и Есфирью мужи великой синагоги (Ездра и др.) написали» (т. е. конечно включили в канон).
Много трудности представляет для библейской критики свидетельство Иосифа Флавия (Иудейские древности X, 5, §1), что Иезекииль написал две книги. Может быть Иосиф Флавий считает две части книги за самостоятельные: книгу о разрушении Иерусалима и книгу о восстановлении его. С меньшим вероятием объясняют Иосифа так, что главы 25-32 или 40-48 гл. были отдельной книгой.
Текст книги пророка Иезекииля причисляется вместе с текстом 1 и 2 Царств к самым поврежденным в Ветхом Завете. Хотя разноречия между еврейско-масоретским текстом и переводом LXX в книге Иезекииля не так часты, как в Псалтири, но, где они есть, там зато весьма существенны; часто в том и другом тексте дается совершенно не одинаковая мысль (см. 1:7,13; 10:14; 21:3,4; и особ. гл. 40-49), так что толкователю приходится выбирать между двумя чтениями. Со времени Гитцига (Der Prophet. Ezechiel erklдrt. 1847) западные библеисты всех направлений считают текст LXX в книге Иезекииля, вернее масоретского. Корниль говорит, что пока он читал книгу Иезекииля в еврейском тексте, этот пророк производил на него тяжелое впечатление и он не мог заниматься им; когда же он стал читать его в греческом тексте, «туман, который окутывал смысл книги, начал проясняться и изумленному взору предстал текст своеобразной редкой красоты и величественности с могущественно-увлекательною оригинальностью» (Das Buch. d. Pr. Ez. 1886, 3). Давая более гладкий текст в сравнении с еврейским, перевод LXX в книге Иезекииля отличается притом необыкновенною точностью, гораздо большею, чем в других книгах, благодаря чему может быть надежным коррективом к масоретскому тексту.
Пророки и пророчества
Имя. Пророки назывались у евреев nabi, т. е. «говорящий». Слово это имеет корнем глагол, сохранившийся и теперь в арабском языке, – nabaa давать весть. За правильность такого понимания термина nаbi говорит и соответственное ассирийское выражение nabu звать, а также эфиопское nababa говорить. Но если этот эпитет «говорящие» (nebiim) придавался только некоторым лицам, то под ним разумелись, очевидно, особые люди, которые заслуживали своими речами исключительного внимания и уважения, словом, люди, посланные Богом для возвещения Его воли. Таким образом, слово nаbi должно обозначать вестника Божественного откровения. Такой же смысл имеет и термин греческой Библии – προφητης, которым LXX передают еврейское выражение nabi. Кроме того, евреи называли пророков roéh – видящий, chozéh – прозорливец. Эти оба названия указывают на то, что возвещаемое пророком получено им в состоянии видения или особенного восторга (см. Чис.24:3–4 и сл.). Но так как взор пророка направлялся и на внешнюю жизнь еврейского государства, даже на будущее его, то пророки иногда назывались zophim, т. е. стражи (Иер.6:17; Ис.56:10), которые должны предупреждать свой народ об угрожающей ему опасности. Назывались также пророки пастырями (Зах.10:2; Зах.11:3, 16), которые должны заботиться о порученных им овцах – израильтянах, мужами Божиими и др.
Сущность пророчества. Если пророки должны были возвещать людям получаемые ими от Бога откровения, то, очевидно, Бог входил с ними в тесное внутреннее общение. Он должен был говорить с ними и они – с Богом, и Бог, действительно, приходит к ним и говорит с ними, как со своими друзьями, о том, что Он намерен совершить, объясняет им свои планы. В этом и состоит настоящая сущность пророчества. Поэтому уже Авраам называется пророком и другом Божиим (Быт.20:7; Иак.2:23). «Могу ли Я, – спрашивает Бог, – скрыть от Авраама то, что Я намерен сделать?» (Быт.18:17).
И других патриархов Бог называет «Своими пророками» (Пс.104:14–15). Если пророки поэтому выступают как учители и руководители своего народа, то они высказывают не свои собственные убеждения и мысли, а то, что они слышали от Бога. Они и сами ясно сознавали, что через них говорит именно Бог. Поэтому-то у них часто встречается в их пророческих речах надписание: «Бог сказал». Бог влагал им в уста слова свои (Иер.15:19–20), и они с уверенностью говорят о своем послании Богом (2Цар.23:2; Дан.2:27). К себе преимущественно поэтому они относят и название roeh – видящий, которое гораздо сильнее обозначает божественное происхождение пророческого вдохновения, чем другое слово – chozeh, которое иногда потреблялось и для обозначения пророков не в собственном смысле этого слова, которые были, можно сказать, людьми самообольщенными, полагавшими, будто через них говорит Бог (Иез.13:2, 6). 1
Различные состояния вдохновения. Хотя все пророки свидетельствуют: «Господь говорил мне» или «так говорит Господь», однако между пророками было различие в отношении к пророческому самосознанию и в отношении Бога к ним.
а) Особое место среди ветхозаветных пророков принадлежит пророку Моисею, с которым «Бог говорил устами к устам» (Чис.12:8). Служение Моисея как законодателя, а также судии, священника, вождя и пророка также было необыкновенно высоко (Втор.34:10). Он в нормальном, бодрственном состоянии получал откровения от Бога. Господь говорил с ним как друг с другом, прямо высказывая свои веления. Самуил также слышал ясную речь Бога, но не видел при этом никакого образа (1Цар.3 и сл.). Однако неприкрытой ничем славы Божией не видел и Моисей (Исх.33:20, 23).
б) Гораздо низшую форму вдохновения представляет собою то, когда Бог говорил пророкам в видении или во сне (Чис.22:8–9). В состоянии видения, восхищения или экстаза дух человеческий возвышается над обыкновенными границами пространства и времени, над всей временной жизнью и живет душой в потустороннем мире или же переносится в даль будущего (Деян.22:17; Откр.1:10). То, что он видит или слышит в этом состоянии, он может потом сообщить и другим, приведя все им слышанное в известный порядок и давши ему более или менее стройную форму,
в) Иногда вдохновение отнимает у человека волю и он говорит не то, чтобы ему хотелось сказать, или же не понимает вполне сам своих пророчеств. Так Валаам благословлял евреев тогда, когда ему хотелось проклясть их. Он даже падал на землю в обмороке, когда на него сходил Дух Божий (Чис.24:3, 4). В таком же пассивном состоянии вдохновения находился однажды царь Саул (1Цар.19:24).
Совершенно другое бывало с Самуилом, Исаией и др. пророками. В них человеческий дух только незаметно повышал темп своей жизни и деятельности, под действием Духа Божия. Их духовная деятельность, благодаря этому действию Духа Божия, оживлялась, в душе их появлялись новые настроения, их уму открывались новые горизонты, причем они все-таки могли различать, что, собственно, привходило в их душу свыше и что было результатом их собственной духовной деятельности во время получения откровения (Ис.6:5; Иер.1:7; 2Пет.1:20, 21). Здесь Божественное воздействие опирается более на природные индивидуальные духовные способности человека – на полученное им образование (ср. Дан.9:2 и Иер.25:11), отчего у пророков иногда встречаются почти дословные повторения прежних, им, конечно, известных пророчеств (ср. Ис.2:2–4 и Мих.4:1). Однако образованность не была необходимым условием для получения Божественного откровения, как это доказывает пример пророка из простых пастухов – Амоса (Ам.7:14–15). Зато все пророки должны были сохранять полное послушание воле Божией (Мих.3:8) и всегда заботиться об обращении народа израильского на тот же путь послушания Всевышнему.
Особенности пророческого созерцания.
а) Пророки получали часто откровение в форме видений, образов, притч, символов, которые разгадать иногда довольно мудрено и для которых давались поэтому соответственные объяснения (Ам.7:7–8; Дан.8 и сл.; Зах.1:9). Поэтому и сами пророки говорят часто образами, совершают символические действия. При этом на их речах отражаются черты их личности и они сами принимают деятельное участие в придании откровению известной формы. Действия же символические иногда совершались ими в действительности, иногда же пророки рассказывают о них, как о событиях их внутренней жизни (Иер.19 и сл.; Ис.20 и сл.; Ос.1 и сл.; Иез.12 и сл.).
б) Пророки видели будущие события, которые они предвозвещали, как совершавшиеся при них или даже уже как прошедшие. Так, Исаия говорит о смерти Христа как будто бы он был свидетелем страданий Христовых (Ис.63 и сл.). От этого-то они в своих пророчествах нередко употребляют для обозначения будущих событий прошедшее время, которое поэтому и называется прошедшим пророческим (perfectum propheticum).
в) Пророки смотрят перспективно, т.е. все предметы в их созерцании представляются им расположенными на одной картине, в общих очертаниях, хотя бы это были предметы, относящиеся к различным эпохам; впрочем, все-таки они умеют различить, что находится на переднем плане открывающейся пред ними картины и что – позади, вдали. Хотя освобождение из плена Вавилонского и мессианское спасение часто соединяется в одной картине, но однако пророки не сливают одно с другим и первое представляют только как тень второго.
г) Каждый пророк видел только части великого будущего, которое ожидает людей, и потому пророческое созерцание имело характер отрывочности (1Кор.13:9) и один пророк пополняет другого.
Цель пророческого служения. Пророчество представляло собой самый жизненный элемент в общем плане божественного домостроительства и было наиболее рельефным выражением общения Бога с Его народом. В законе Моисеевом дано было твердое основоположение откровению Божественной воли, но если этот закон должен был войти в жизнь народа, то для этого необходимо было, чтобы Бог непрестанно свидетельствовал о Себе как о Царе Израиля. А для этого и были посылаемы Богом пророки. Они постоянно поддерживали в Израиле сознание того, что он представляет собой государство теократическое. Они должны были охранять закон, выяснять дух и силу его заповедей (Втор.10:16; Втор.30 и сл.), обсуждать явления общественной жизни в Израиле с точки зрения закона, наблюдать за поведением царей и священников, которые нередко отклонялись от начертанного для них в законе Моисея пути и, возвещая решения воли Божией касательно будущего состояния народа, вообще оживлять теократический дух. 2
Поэтому пророки были призываемы только из среды избранного народа (Втор.18:18). Главной же задачей их было утвердить в народе веру в пришествие Мессии и Его царство. Христос и Его царство представляют собой центральный пункт, на который обращено внимание пророков.
Содержание пророчеств. Пророки в своих пророчествах изображают историю царства Божия, как оно существовало и должно было существовать в Израиле и во всем человечестве, особенное внимание свое обращая при этом на завершение этого царства. Они не останавливаются в этом случае только на общих очерках будущего, но входят в подробное и обстоятельное описание частных обстоятельств, стоящих в существенной связи с историей царства Божия. Пророк в Вефиле называет имя царя Иосии за 300 лет до его рождения (3Цар.13:2), Иезекииль дает особые специальные указания на судьбу, ожидающую Иерусалим (Иез.24:2, 25–27), Даниил предвидит детали будущих событий, какие должны иметь место в жизни евреев (Дан.11:10–11).
Пророки и прорицатели. Из сказанного уже достаточно ясно, что истинные пророки были совсем не то, что известные и у язычников прорицатели. Между пророчеством и прорицанием существует двоякое существенное различие. Прежде всего, прорицание относится исключительно только к настоящему времени, пророчество же простирается до последнего предела истории, до конца дней, как выражались пророки. Каждый пророк и настоящее оценивает по его отношению к конечной цели. Благодаря этому, все пророчества составляют одно неразрывное целое. Прорицания языческих оракулов представляют собой ряд независимых одно от другого изречений; они похожи на слова, без логической связи следующие одно за другим на столбцах лексикона. Напротив, все израильские пророчества находятся в связи между собой и дополняют друг друга. Затем языческие оракулы говорили только об обстоятельствах или частной или национальной жизни, израильское же пророчество с самого начала охватывало своим взором все человечество.
Несомненность божественного призвания пророков. Пророки доказывали истинность своего призвания Богом посредством великих чудес, которые они совершали силой Божией. Кроме того, нужно принять в этом случае во внимание чистоту их учения и жизни (Втор.13:2, 5; 1Цар.10:6, 9; ср. Мф.24:24). Особенным даром чудотворения владели Моисей, Илия и Елисей. Сами пророки указывали на исполнение своих пророчеств как на доказательство истинности своего избрания Самим Богом. Пророк Иеремия говорит; «если какой пророк предсказывал мир, то тогда только он был признаваем... за пророка, которого истинно послал Бог, когда сбывалось слово того пророка» (Иер.28:9).
Язык пророков. Так как пророки не были безвольными и бессознательными органами Духа Божия, но сохраняли самоопределение и свои характерные индивидуальные свойства при изложении бывших им откровений, то понятно, что и язык пророков носит различные степени совершенства и от простой прозаической речи нередко достигает высоких ступеней ораторства и поэзии. Амос, пастух, заимствует свои образы и картины из сельской жизни, Даниил говорит как государственный муж. Ранние пророки говорят чистым еврейским языком, позднейшие более или менее пользуются халдейским или арамейским наречием. Особенным изяществом и чистотой речи отличается книга пророка Исаии, которого поэтому некоторые называли «царем пророков». Многие речи пророков имеют форму настоящих поэм, сохраняя при этом все свойства еврейской поэзии.
История пророчества. Если уже допотопные патриархи были, в общем смысле, пророками (напр., Енох – см. Иуд.1:14–15:)), если уже во время Моисея пророчество имело своих представителей (Мариам и 70 старейшин – Чис.11:16), если и в смутное время Судей то там, то здесь мерцал огонь пророческого вдохновения (Суд.2:1; Суд.5:1; 1Цар.2:27), то с Самуила (это, после Моисеева периода, уже второй период в развитии пророчества) пророчество вступает в период настоящего процветания и пророки появляются среди Израиля в очень большом числе. Благодаря энергии Самуила, теократическая жизнь в Израиле оживилась, а вместе с тем обнаружилось во всей силе своей и пророческое вдохновение и пророки или ученики пророческие составляют из себя целые корпорации под управлением великого пророка Самуила. Пророки, начиная с Самуила, оказывали огромное влияние на весь ход жизни израильского народа и цари израильские, в общем, были послушны их внушениям. Со времени разделения Еврейского царства на два (третий период), во главе пророков становится энергичный пророк Ахия из Силома и пророки, особенно в Израильском царстве, где не было ни законной царской династии, ни законного священства, приобретают огромное значение. Немало усилий положено было ими также в борьбе с ложными пророками, появление которых падает на время царя израильского Ахава и которые вели царство к гибели своими льстивыми советами. Пророки, как Илия и Елисей, а также пророки-писатели этого периода всячески старались пробудить теократическое сознание в народе еврейском, но пророки следующего, четвертого периода, напротив, начинают говорить о скором падении теократического царства и о его будущем преобразовании в мессианское царство, чем с одной стороны доказывают, что Бог справедливо карает нарушителей Его закона, а с другой стороны утешают верующих в тех тяжких испытаниях, каким они подвергались в те времена. Наконец, в последний, пятый – послепленный период пророки с одной стороны действуют в видах восстановления внутренней и внешней жизни теократии, с другой – обращают свои взоры к будущему преображению этой жизни.
Значение пророческих книг. Писания пророков важны уже по обилию содержащегося в них учительного материала. В них находим мы величественные изображения существа и свойств Божиих, Его могущества, святости, всеведения, благости и пр. Они дают нам возможность проникнуть взором в невидимый мир и в таинственные глубины человеческого сердца. Изображая нечестие и ожесточение Израиля, пророки как бы этим показывают пред нами зеркало, в котором мы можем видеть отражение и своей жизни. Но особенно важны книги пророков для нас, христиан, потому что в них мы находим исполнившиеся с совершенной точностью пророчества об иудеях и других народах, а главным образом предсказания о Христе. Господь Иисус Христос Сам указывал на пророчества, как на самое верное свидетельство о Нем и Его деятельности (Ин.5:39). Наконец, пророчества важны для нас и потому, что часто в них обстоятельно раскрывается то, на что в Новом Завете указывается только намеками, краткими заметками. Так, напр., 53-я глава кн. Исаии выясняет пред нами истинную причину и цель страданий Христовых, а также дает объяснение к словам Иоанна Крестителя о Христе: «се, агнец Божий!» (Ин.1:29)
Распределение пророческих книг в Библии. Всех пророков, записавших свои речи в книги, было 16. Первые четыре – Исаия, Иеремия, Иезекииль и Даниил, называются великими, а прочие 12 – Осия, Иоиль, Амос, Авдий, Иона, Михей, Наум, Аввакум, Софония, Аггей, Захария и Малахия – малыми, конечно, по сравнительно малому объему их книг. Впрочем, книга Даниила в еврейской Библии отнесена была в число этнографов (кетубим), а книги 12-ти малых пророков составляли одну книгу. Книги пророческие в нашей Библии распределены не по порядку времени их происхождения, а, вероятно, по объему. Хронологический же порядок пророческих книг можно установить такой. Самым древним пророком был Авдий, пророчествовавший около 885-го г. до Р. Х., за ним следуют Иоиль, Амос, Иона, Осия, Исаия, Михей, Наум, Аввакум и Софония. Это так называемые, допленные пророки. Затем идут пророки периода плена – Иеремия, Иезекииль и Даниил и, наконец, пророки послепленные – Аггей, Захария и Малахия (около 427 г.). 3
* * *
1 См. Konig Das Prophetenthum в Beweis d. Glaubens. 1907. 2, 1–3.
2 Социально-политическая деятельность пророков прекрасно очерчена в книге Walter'а: Die Propheten in ihrem socialem Beruf. Freiburg 1900. 1–288 с.
3 О пророчествах вообще более обстоятельные сведения дает еп. Михаил в своих очерках «Библейская наука» (Ветхий Завет, вып. 4). Об исполнении же пророчеств можно читать у Кейта в его книге: «Доказательства истины христианской веры, основанные на буквальном исполнении пророчеств, истории евреев и открытиях новейших путешественников». СПб. 1870 г. С. 1–530.
45:1 а) Букв.: землю в наследство.
45:1 б) Букв.: принесите Господу как приношение.
45:1 в) Так в LXX, масоретский текст: десять тысяч.
45:2 Или: пастбищ; или: для загонов для (домашнего) скота.
45:5 Так в LXX, масоретский текст: им во владение двадцать помещений.
45:10 а) Возможно, что речь идет о соответствии стандарту того времени.
45:10 б) Эфа, как и бат - меры объема сыпучих тел, 22 л.
45:11 Хомер - мера объема сыпучих тел, ок. 220 л.
45:12 Так в евр. тексте, в др.-греч. переводе: пять шекелей пусть у вас будут всегда равны пяти, десять шекелей - десяти, а в мине - пятьдесят шекелей.
45:13 Или (ближе к букв.): и вот приношение, которое вы должны приносить.
45:15 Букв.: совершать (обряд) искупления народа.
45:19 Ср. 43:20.
45:24 Гин - мера объема жидкости, равная 4 литрам.
46:2 а) Букв.: в них.
46:2 б) Или: галерею.
46:2 в) Евр. ола (то, что поднимается ввысь) указывало на молитвенное вознесение души к Богу; а полное сожжение жертвы говорило о безраздельной самоотдаче того, кто приносил ее Богу. Ср. Лев 1:3.
46:3 Букв.: народ земли; то же в ст. 9.
46:5 а) Букв.: дар руки его; то же в ст. 11.
46:5 б) Эфа - 22 л, гин - 4 л.
46:15 Или: таково правило ежедневных приношений.
46:17 См. Лев 25:8-13.
Коснулась меня рука Господня. Духом Своим Господь перенес меня и поставил посреди долины, и была она полна костей… Он сказал мне: «Изреки пророчество над этими костями, скажи им: „Иссохшие кости! Слушайте слово Господне! Вот что говорит Владыка Господь костям этим: „Вот Я вселю в вас дух, и вы оживете! Я явлю на вас жилы, наращу плоть, покрою кожей, дух дам вам, и вы оживете - и узнаете, что Я - Господь!“» …Господь сказал мне: «Смертный, эти кости - весь род Израилев. Говорят они: „Иссохли наши кости, погибла надежда наша, вырваны мы с корнем!“» (37:1-6, 11)
Странные образы, поразительные видения, незабываемые вести, собранные в Книге пророка Иезекииля, становятся понятнее, когда мы узнаем, что изначально слова этой книги были обращены к общине пленников, переселенных из Иудеи в Вавилонию и подвергшихся там позору и унижению. Прежде, на родине, они были знатными и влиятельными людьми, духовными вождями. До падения Иерусалима и разрушения его Навуходоносором вавилонские пленники и оставшиеся в Иудее их соотечественники верили, что Бог не допустит уничтожения «святого города» Иерусалима и Храма, который Он Сам избрал местом Своего обитания.
Вавилонское пленение и разрушение Иерусалима поколебали веру израильтян в незыблемость обетований о том, что Господь будет вечно охранять Свой Храм и избранный Им Самим «святой город» (2 Цар 7:4-17; Пс 45:5, 6; Пс 131). Смущенные, охваченные стыдом и отчаянием, они ощущали себя оставленными Богом (8:12; 18:25; 33:17; 37:11).
Перед Иезекиилем, чье имя означает «Господь укрепляет», стояла нелегкая задача возвестить этим «своевольным и упрямым» людям, «мятежному племени», что настанет время, когда они сами признают верность Господа Своим обетованиям (37:25-28), убедить их, что всемогущество Господа, вездесущего Владыки вселенной, не подвластно не верящему в Него народу и не ограничено пределами земного города или храма (1:1, 22-25, 26-28; 11:23; 43:1-4; 14:3; 20:3; 36:22, 23). Вся книга Иезекииля посвящена объяснению кажущегося отсутствия Бога. От первой и до последней главы - начиная с величественного видения Божьего Престола-Колесницы, молниеносно перемещающегося в пространстве, и заканчивая словами о том, что новый город будет наречен новым именем «Господь пребывает там», - пророчества Иезекииля свидетельствуют, что Господь, оставивший из-за неверности народа оскверненный город, никогда не покидал и не покинет Свой народ (см. также 11:20; 34:31; 36:28; 37:23).
Иезекииль - третий (после Исайи и Иеремии) великий пророк Ветхого Завета, духовный учитель и пастырь иудейских изгнанников и оставшихся на родине их соотечественников времен Вавилонского пленения. По особому промыслу Иезекииль был призван Богом поднимать дух и утешать разделенный войной народ Иудеи, обличать противящихся Богу, открывать им глаза на правду, призывать к покаянию и вести к новому будущему. Подробности его жизни весьма скудны. Он был младшим современником Иеремии, возможно, его учеником (обоих вестников связывают драматические времена противостояния мятежной Иудеи Вавилонской державе). Иезекииль происходил из священнического рода; сын священника Бузи (Иез 1:3), он был поставлен во священники, возможно, еще до изгнания из Иерусалима.
Пророческая деятельность Иезекииля начинается на чужбине, в 597 г. до Р.Х., когда он и знатные жители Иерусалима были захвачены Навуходоносором и уведены в плен вместе со сдавшимся вавилонянам иудейским царем Иехонией. Это был первый поход вавилонского владыки на Иерусалим, за которым последовало назначение Седекии царем Иудеи. Второй поход на Иерусалим, в результате которого город и Храм были уничтожены, состоялся в 586 г. до Р.Х. после неудачной попытки Седекии свергнуть вавилонское иго. Вместе со своими учениками и последователями Иезекииль жил в Вавилонии, у потока Кевар, в поселении Тель-Авив, отведенном для иудейских пленников. Пророческое служение Иезекииля длилось с 593 г. предположительно до 571 г. до Р.Х.
Книга Иезекииля отличается от других пророческих книг единством замысла и стройностью изложения, необычайностью аллегорических образов, многообразием жанровых форм и художественных приемов. Она состоит из трех основных частей. Первая часть книги (гл. 1-24) посвящена событиям, предшествовавшим падению Иерусалима: призванию Иезекииля на пророческое служение, первому видению - Славы Господней и Божьего Престола-Колесницы, предсказанию грядущей осады Иерусалима и его уничтожения, предостережениям о надвигавшихся на Иерусалим и Иудею бедствиях (судах Божьих), второму видению - о Храме, оскверненном иудеями и покинутом Богом, и обетованиям о духовном обновлении (16:59-63; 20:33-44). Вторая часть книги ( гл. 25-32) содержит предостережения о судах Божьих, ожидающих окружавшие Иудею народы. Главы 33-48 - это вести надежды и пророчества о новом царстве и грядущем обновлении и возрождении. Последние главы (40-48) содержат описание одного из самых впечатляющих, грандиозных видений о будущем храме. При всей реалистической точности описания, текст этот насыщен глубокой символикой, и порой трудно разграничить реальный и аллегорический планы.
Одна из центральных, стержневых идей книги - это живительная сила святости Божьей, Его возрождающего присутствия в сердце человека (36:22-29). Об этом поразительные видения Иезекииля и его пророчества, в этом его живая вера. Иезекииль видит Славу Господню, наполняющую Храм (43:1-12), ограждающую и объемлющую возрожденный город и народ Божий. Пребывая в единении с Богом, народ Божий возрастает в святости (11:12; 20:12) и, отражая Его чистоту, озаряет ею все окружающее (28:25; 36:23; 37:28; 39:7, 27; ср. Исх 31:13; Лев 21:15, 23; 22:32).
В описании неизменной преданности Бога Своему народу Иезекииль, вслед за Осией и Иеремией, уподобляет Господа верному и любящему супругу (16:1-19; 23). Несмотря на неверность избранного Им народа, Господь с состраданием заботится об Израиле, «брошенной» и «отвергнутой» деве, Своей будущей «невесте» (16:5-14). Вынужденно подвергая ее заслуженному наказанию за неверность, Он не оставит ее, но очистит и возродит. Его обетование о духовном возрождении и преображении здесь не обусловлено покаянием народа, как прежде. Это скорее благодатный дар внутреннего духовного возрождения (принципиально новых отношений Завета, Союза между Богом и человеком), который ведет к покаянию (20:42-44; 36:16-32). Человек не способен сам очистить и возродить себя (2:4; 3:7-9). Иезекииль идет дальше Моисея (Втор 30:1-6) и Иеремии (Иер 31:33). Это совершенно новая для Ветхого Завета, уникальная истина о преображении внутренней сущности человека: «Я дам вам сердце новое и новый дух вложу в вас; выну из вашей груди сердце каменное и дам вам сердце живое. Я наделю вас духом Моим, и вы будете жить по Моим законам, хранить Мои установления и исполнять их» (36:26, 27).