Иногда в пророческой проповеди бывает нелегко провести границу между собственно проповедью и пророческим видением. Во многом это объясняется тем, что в таких видениях реальность нашего мира часто соседствует с реальностью мира духовного. Здесь нет ничего удивительного: ведь и Бог сотворил мир таким, чтобы в нём не было резкой границы между духовным и природным, при всём их различии. Такая граница — следствие серьёзной повреждённости мироздания, причиной которой стало, между прочим, и грехопадение тоже. Но пророкам в их видениях мир нередко открывается таким, каким Бог его задумал изначально и каким, по-видимому, он станет вновь после полного преображения. Такой и видит Иоиль Иудею. С одной стороны, перед нами всё та же хорошо знакомая земля, с её горами, по которым весной струятся потоки талой воды, оливковыми рощами, виноградниками, стадами, пасущимися в долинах. А с другой — текущая из-под фундамента Иерусалимского Храма река живой воды: она уже в допленный период стала символом мессианского Царства и той новой жизни, которую обретёт каждый, к этому Царству причастный. Так что же это: ещё земля или уже небо? Наверное, и то, и другое. А с другой стороны, не совсем то и не совсем другое. И небо, и земля уже не совсем такие, как раньше. Быть может, это те самые новое небо и новая земля, о которых говорит нам Книга Откровения. Царство, приоткрывшееся пророку, о котором он свидетельствует нам. То самое, вход в которое открывает нам посланный Богом для нашего спасения Мессия.