Новость дня на 4 Декабря 2023

Интересно: почему всё-таки слова Спасителя о предстоящих Ему страданиях и смерти оказываются для Его учеников непонятными? Евангелист говорит даже не о непонимании как таковом, а о том, что они оставались для апостолов «скрытыми», т.е. закрытыми, как бывает порой закрыто от человека то, что не вмещается в его сознание. Разумеется, многое можно объяснить тем, что апостолы были людьми своей эпохи со своими представлениями о Мессии и о Царстве.

Конечно, уже в Книге Исайи о страданиях Мессии кое-что говорится, там даже прямо сказано, что страдать Он будет добровольно и отнюдь не за свои грехи, а за грехи народа. Поскольку Книга Исайи читалась и читается в синагогах регулярно, ученики Иисуса не могли этого не знать. Но ни в каких ветхозаветных книгах ничего не говорится о смерти Мессии и о Его воскресении. В рамках же традиционных для евангельской эпохи представлений пророчества Книги Исайи интерпретировались в том смысле, что Мессия, прежде чем Он создаст Своё мессианское Царство, которое понималось как обычное земное государство, законы которого основаны на нормах Торы, вынужден будет скрываться и даже пострадает то ли от языческих властей, то ли от предателей среди собственного народа. Но впоследствии Он, конечно, возглавит народное движение и в результате победоносного восстания придёт к власти в Им же основанном государстве.

Словом, мессианское движение виделось людям этой эпохи чем-то вроде Маккавейских войн, а в Мессии они видели военного и религиозного вождя, который в конце концов реализует своё законное право на престол в Своём Царстве, вполне земном по своей природе. Смерть Мессии в такой сценарий никак не вписывалась, даже при том, что говорил Спаситель о Своём воскресении: ведь Его ученики не могли представить себе никакого воскресения, кроме того, которое, согласно всё тем же общепринятым в евангельскую эпоху представлениям, ожидало всех в день Суда, или, как его в те времена называли, в «последний день». Но, вероятно, не только это мешало апостолам.

По-видимому, не меньше им мешало и то, что Царство они пока знали лишь как реальность, по отношению к их собственной жизни внешнюю. Они соприкасались с ним, но в их сердце оно всё же ещё не вошло до конца. Ничего удивительного тут нет: ведь для этого нужна была Пятидесятница, нужно было, чтобы дыхание Царства ворвалось в мир, подобно вихрю, проникающему не только в запертую комнату, но и в закрытые грехом сердца. Именно потому и должен был Мессия пройти Свой путь до конца, до смерти и воскресения.

Его ученики чувствовали только одно: их Учитель не может умереть, если Он умрёт, исчезнет то, что Он принёс в мир. О такой перспективе они не то чтобы боялись, но просто не могли думать: эта мысль не входила в сознание, она была невозможна до абсурда, до того абсолютного абсурда, который невозможно пережить, не сойдя с ума. Если подобного рода мысли и мелькают иногда в сознании человека, человеческая психика их просто блокирует в целях самосохранения. Неудивительно, что и сознание апостолов закрывалось в ответ на слова Учителя: ведь они были самыми обычными людьми, преображающая Пятидесятница была у них ещё впереди. И они просто молча шли за Иисусом, боясь спросить о том, о чём не смели даже думать.

Описанный в сегодняшнем чтении эпизод (ст. 18–30) вновь возвращает нас к теме богатства и бедности. Заданный Иисусу вопрос становится понятен в контексте того множества раввинистических школ, без которых невозможно представить себе религиозную жизнь евангельских времён. Главным вопросом для всех этих школ был вопрос о том, как обрести «жизнь вечную». Речь в данном случае шла, конечно, не о бессмертии души, а о том, как войти в мессианское Царство. Представители всех школ были, разумеется, едины в том, что касалось соблюдения заповедей и других норм Торы, но каждая школа предлагала также и свои рекомендации: особые молитвы или усиленный пост, или ещё что-то в дополнение к общепринятой религиозной практике.

По-видимому, обращённый к Иисусу вопрос был задан именно в таком смысле: какие дополнительные рекомендации Ты можешь дать для того, чтобы гарантированно войти в Царство? Спрашивающий, без сомнения, относился к Иисусу с уважением, иначе он едва ли назвал бы Его «учитель благий» (ст. 18). Впрочем, Иисус сразу же отклоняет такое несколько идолопоклонническое отношение к Себе, как к источнику некой особой религиозной истины (ст. 19), ведь Он никогда не собирался создавать никакой новой раввинистической школы, и Ему не нужно было, чтобы в Нём видели основателя нового религиозного движения. И Он, как видно, отнюдь не собирается давать обратившемуся к нему человеку никаких рекомендаций того рода, которые давали другие учителя (ст. 20). Но спрашивающий настаивает (ст. 21), и тогда Иисус говорит ему то единственное, что Он мог ему сказать (ст. 22).

Смысл сказанного прост: предай себя полностью, без остатка в волю Божию, а в знак решимости исполнить это откажись от всего, что имеешь. Конечно, дело было не только в имуществе как таковом, иначе у учеников не возникло бы вопросов (ст. 26–29). Они, очевидно, понимали, что бедность, о которой говорит их Учитель, есть состояние не материальное, а духовное. А Сам Иисус говорит, что достичь его одними человеческими усилиями невозможно (ст. 27). В самом деле, полнота смирения перед Богом возможна лишь тогда, когда человек полностью отказывается полагаться на что бы то ни было, кроме воли Божией, а такой отказ не по силам никому, если Сам Бог не поддержит отказывающегося в его решении. Но другого пути в Царство, как видно, нет. Религиозные средства здесь не помогут, необходим следующий шаг, и от решимости сделать его зависит возможность дальнейшего пути в Царство. Делающим его может казаться, что они теряют всё. Но решившись, они обнаруживают, что получили бесконечно больше того, с чем расстались: Царство, о котором говорит Иисус.

При чтении сегодняшнего отрывка заметен разрыв между тем, чего ждут люди от прихода Христа и тем, что реально происходит. В значительной степени, конечно, он обусловлен узостью и приземленностью ожиданий иудеев, очень человеческих и в силу этого примитивных. Но для всех остальных, кого призывает Господь, кто открывает Евангелие и не принадлежит к иудейской среде, этот разрыв тоже важен. Мы глубоко переживаем потребность в спасительном действии Божьем, хотя бы уже потому, что чувствуем свое бессилие перед лицом страдания и смерти. Мы действительно нуждаемся в избавлении и осознаем это. Библейские пророки не раз говорят от лица Господня, что именно это и должно совершиться в результате прихода Христа. Казалось бы, что еще нужно? Все, Бог и люди, хотят, «чтобы все было хорошо». Разве это не актуально и для нас, приходящих к Богу сегодня?

Но Господь говорит ученикам, что Он будет предан, поруган и убит — и в третий день воскреснет. Его смерть никак не вмещается в рамки человеческого «чтобы все было хорошо». Очень важно, что смерть Христа с человеческой точки зрения необъяснима, и ученики не в силах понять Его слова. Ведь если бы Крестную жертву можно было бы объяснить рационально, это означало бы, что Бог был внешними обстоятельствами вынужден к ней. А Крестная смерть Христа — ничем не заслуженное нами явление Божественной любви к людям. И в ней совершается избавление мира.

В непонимании учеников наглядно видно, как отличается Божий замысел о мире, в котором все «хорошо весьма», от человеческого «чтобы было все хорошо». Бог предполагает присутствие в мире вечной жизни, а мы — лишь отсутствие смерти. Это далеко не одно и то же, и насколько же первое лучше второго.