Новость дня на 11 Февраля 2024

После Пасхальной трапезы Иисус с учениками пошел в селение Гефсимания. Там Он попросил учеников подождать, пока Он помолится. Иисус часто уединялся на молитву, но сейчас поддержать Его Он взял самых близких Ему учеников: Петра, Иакова и Иоанна. На горе Преображения они стали свидетелями Божественной славы Учителя (Мк 9:3-8). На этот раз им открывается в полноте человеческая природа Спасителя, впервые перед ними предстает Учитель, нуждающийся в обычной человеческой поддержке. Но они не в состоянии были оказать ее: дремота сковала их.

Иисус знал, что Его ждет. Час Его приближался, и все человеческое восстало против. Пав на колени, Он молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей. Навсегда останется загадкой тяжесть пережитой Спасителем борьбы между человеческими чувствами и Божественной волей. «Но не чего Я хочу, а чего Ты», — смог выговорить Иисус. Возвратясь к троим ученикам, Он находит их спящими и говорит: "Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна". Отойдя от учеников, Он опять молился, произнося те же слова, пока любовь к Отцу не укрепила Его.

Далее Евангелие повествует о том, как один из двенадцати поцелуем предал Учителя, о том, как со словами «но да сбудутся Писания» Иисус отдал Себя в руки воинов, пришедших арестовать Его, и как в полной растерянности все ученики бежали. Но каким-то особенным образом доносятся до нас слова Христа, сказанные и нам: «Бодрствуйте и молитесь, дух бодр, плоть же немощна». Только бодрствуя и молясь, мы сможем, преодолев все наши страхи перед будущим, перед непонятным, вместе со Христом сказать нашему Небесному Отцу: «Но не чего я хочу, а чего Ты».

Инсценированный судебный процесс у нормального человека не может вызвать ничего, кроме омерзения. Конечно, политика — дело грязное, а представители храмовой верхушки были, прежде всего, именно политиками, и лишь потом — религиозными лидерами. И всё же известного рода религиозность была им отнюдь не чужда, это видно даже по их попыткам соблюсти нормы Торы, хотя бы формально. Конечно, вот так, среди ночи, сокращённым составом Синедриона решать вопрос о смертной казни кого бы то ни было, тем более, по обвинениям в преступлении против «народа, Храма и Торы» (а именно в этом пытались обвинить Иисуса), было недопустимо. Нужно было найти хоть какое-то обоснование: срочность дела, особая тяжесть обвинений или ещё что-то, что позволило бы оправдать нарушение процедуры; но ничего не находилось. А Иисус как будто бы Сам помогает обвинителям, ничего не возражая и не отвечая на задаваемые Ему вопросы. И лишь на один, очевидно провокационный вопрос первосвященника Он отвечает, отвечает так, что у того появляется повод обвинить Его в богохульстве: при соответствующей, очевидно неблагоприятной, для обвиняемого интерпретации данного ответа такое обвинение становилось формально возможным. Иисус как будто бы Сам торопит Своих судей с решением, помогает Своим обвинителям. Зачем? Ведь Он, очевидно, вовсе не рад тем страданиям, которые Ему предстоят, Он бы хотел избежать их, если бы только это было возможно. Но, как видно, в данном случае речь идёт о свидетельстве, от которого Иисус не уклоняется. Конечно, Он прекрасно понимает, что происходит, и не собирается участвовать в комедии, называемой судом. Но на прямой, пусть и насмешливый, вопрос Он отвечает прямо. И для первосвященника наступает момент истины, а значит, и момент Суда: от его реакции зависит теперь его судьба в вечности. И тут политик от религии одерживает в нём верх: он использует представившуюся ему возможность обвинить Того, Кто только что предоставил ему возможность спасения. Шанс спасения упущен, а Предоставивший его приговорён к смерти.

Сегодняшний отрывок посвящён тому, о чём нам обычно совсем не радостно думать и отнюдь не приятно вспоминать — человеческой слабости. Ведь молитва Иисуса в Гефсимании обнаружила не только страдания души Самого Иисуса, но и слабость Его учеников, которые оказались совершенно не готовы Его поддержать (ст.33–41). Примечательно, что все они в конце концов разбежались (ст. 50 – 52), хотя совсем ещё недавно дружно выражали готовность умереть вместе со своим Учителем (ст.27–31). Конечно, проще всего было бы объяснить всё горячностью и, быть может, юношеским максимализмом, который нередко подводит их обладателя в самый неподходящий момент. Но среди апостолов были люди разного возраста и темперамента, и многие из них были уже далеко не мальчиками. Очевидно, высказанная апостолами решимость следовать за Иисусом, если потребуется, до смерти, была плодом не одних лишь эмоций. И всё же в тот момент, когда Учителю так нужна была поддержка, ученики, даже самые близкие, не выдержали и уснули. Но чего же они не выдержали? Напряжения ожидания? Бессонной ночи? Наверное, и этого тоже. Но было и другое: здесь, в Гефсиманском саду, они впервые увидели своего Учителя таким — страдающим, изнемогающим от тоски, умоляющим Отца о пощаде, о том, чтобы уготованная Ему чаша как-нибудь, каким-то невероятным чудом всё же Его миновала. Они всегда и везде видели Учителя сильным — и вдруг, совершенно неожиданно, увидели Его слабым. Они привыкли всегда надеяться на Него, опираться на Него во всех перипетиях, какие выпадали до сих пор на их долю, — и вот теперь вдруг Учитель Сам просит у них помощи и ищет у них опоры. К этому апостолы, были, очевидно, не готовы. Они, конечно, готовы были умереть рядом с Ним, но, вероятно, думали, что это будет героическая смерть в борьбе за торжество того Царства, о котором так много и часто говорил Учитель, а не бессмысленная гибель в ещё даже не начавшейся войне. Неудивительно, что единственной реакцией одного из учеников на появление тех, кто пришёл арестовать Иисуса, был удар мечом (ст.47): если погибать, то всё же в бою. А когда оказалось, что боя не будет, все тут же разбегаются, не видя больше смысла оставаться там, на месте, как казалось тогда апостолам, полной и окончательной катастрофы. И вот теперь-то, когда апостолы разбегаются, становится понятным и то, почему ни один из троих не смог выдержать, не заснув, молитвы Учителя: они, очевидно, не хуже Самого Иисуса поняли, что их ждёт совсем не то, чего они ожидали. Это было невозможно вынести, и, как нередко бывает в такие минуты, сознание их просто отключилось, не выдержав напряжения. Быть может, и бежали апостолы совершенно неожиданно для себя, как случается порой с человеком в состоянии шока, когда он просто не знает, как реагировать на сложившуюся совершенно неожиданно ситуацию. И здесь перед нами очень поучительный пример, раскрывающий основную причину всякой человеческой слабости: духовная неготовность принимать ситуацию такой, какая она есть. Как правило, мы бываем готовы к тому, чего ожидаем, и совершенно не готовы к неожиданностям. А между тем именно готовность к неожиданностям предполагает готовность духовную, а не просто психологическую. К тому, чего мы ожидаем, мы приготовляем себя заранее, разрабатываем возможные модели поведения, готовим ответы на возможные вопросы. Иногда это работает, но важно помнить, что наша психика — такая же часть природы, как и наше тело. А наше духовное «я», подлинный центр нашей личности, то, что в Библии называется сердцем, проявляет себя тогда, когда все домашние заготовки, все планы и ожидания оказываются несостоятельными и ненужными. И здесь начинается самое для нас важное: ведь только тогда, когда решение принимается нашим духовным «я», оно может быть правильным в любой, даже самой неожиданной ситуации. И тогда становятся невозможными ситуации «случайной» измены и бездумного, «автоматического» предательства.