Слова Иоанна Крестителя, обращённые к, в общем-то, глубоко религиозным и благочестивым фарисеям, звучат несколько странно. И дело не только в том, что он называет их «змеиными отродьями» («порождения ехиднины» Синодального перевода), но и в его словах об их стремлении избежать приближающегося к ним гнева, под которым, очевидно, подразумевается гнев Божий.
Тут многое объясняет религиозная психология, которой, вероятнее всего, руководствовались те из фарисеев, кто всё же пришёл к Иоанну для омовения (а таких вряд ли было много: ведь большинство фарисеев к словам и деятельности Иоанна Крестителя относилось скептически). Они, по-видимому, просто считали, что очистительных омовений много не бывает, и ещё одно тоже лишним, во всяком случае, не будет.
Иоанн призывал к обращению и раскаянию, будучи уверен, что в этом, как и в соответствующем очистительном омовении, нуждаются все без исключения, что в народе Божием нет тех, кто готов встретить Мессию, что нет чистых, которые могли бы со спокойной совестью выйти Ему навстречу. Отчасти такой взгляд Иоанн унаследовал от ессеев, с которыми, вероятно, был некоторое время тесно связан, но в значительной мере он — следствие откровения, полученного самим Иоанном, откровения, которое и заставило его выйти на проповедь.
Фарисеи в большинстве своём не были согласны с пророком, будучи уверены, что они-то во всяком случае к встрече с Мессией готовы: в конце концов, они всю жизнь посвятили тому, чтобы к ней подготовиться, и соблюдение чистоты, духовной, нравственной и ритуальной, занимало в их жизни главное место. Но, как видно, были среди фарисеев и такие, кто мог, хотя бы предположительно, исходить из того, что всё, сказанное Иоанном, правда.
А вдруг он действительно пророк, человек Божий? Вдруг он прав? Тогда на всякий случай лучше совершить то очищение, к которому он призывает. Хуже во всяком случае не будет, а лучше… лучше может быть, если окажется, что этот странный проповедник всё-таки прав. Но такое омовение было, разумеется, совсем не тем, к чему призывал Иоанн. Тут было именно желание совершить ещё одно очищение «на всякий случай», чтобы гарантированно угодить Богу. Избежать того самого грядущего гнева. Которого без настоящего осознания собственной греховности избежать всё равно было нельзя.