Новость дня на 27 Марта 2025

Когда кто-то пытается объяснить нам неудобную для нас истину, у нас всегда есть в запасе прекрасный аргумент: «А сам-то ты способен жить так? Нет? Ну и молчи». Очень удобно и, казалось бы, логично: учить других вправе лишь тот, кто сам исполнил все заповеди. Иисус говорит потрясающую вещь: истина не перестаёт быть истиной, если её изрекает недостойный человек. Да, не следует подражать книжникам и фарисеям — но необходимо слушаться их слов. Ведь грех фарисеев не в том, что они учат неправильно, но в том, что они лишь делают вид, что исполняют заповеди. Иисус призывает Своих учеников исполнять всё, чему учат фарисеи, и при этом не считать себя праведными, помня о том, что любая праведность человеческая — ничто пред Праведностью Бога.

Характеристика, данная Иисусом фарисейским учителям, на первый взгляд может показаться неоднозначной: ведь Он не осуждает того, что те говорят, осуждая лишь их действия. Но в контексте иудейской традиции, требующей, чтобы учитель Торы, обучающий других, сам был примером следования Торе, которой учит, она была совершенно уничтожающей: ведь сказав то, что Он сказал, Иисус фактически обвинил Своих противников в том, что они лжеучители, не следующие сами тому, чему учат своих учеников и последователей.

Но главную проблему Иисус видит не в том, что говорят Его противники. Как видно, в принципе против учения фарисеев Он ничего не имеет: ведь, в конечном счёте, речь шла о Торе и о пути праведности, о том, без чего в Царство не войти.

Главная проблема заключалась, очевидно, в самих наставниках, а точнее, в их отношении к тем, кого они пытались учить и наставлять. И Иисус предельно точно определяет главную проблему «учителей»: гордыня и стремление к самоутверждению.

Собственно, то самое нежелание, о котором Спаситель говорит: на народ возлагают бремя, которое невозможно вынести, а сами не хотят даже пальцем пошевелить, как раз и свидетельствует о том, как относились многие фарисейские лидеры к Торе, к народу и к себе самим. Себя, как видно, они считали знатоками Торы, которым знание даёт особую власть над народом, Торы не знающим или знающим её хуже них самих (а таковыми эта своеобразная «элита» считала всех, не получивших соответствующего образования и не вхожих поэтому в круг «избранных»).

Знание Торы они считали чем-то таким, что давало им некие особые права не только перед народом, но в известном смысле и перед Богом. Вот это-то отношение, можно думать, и было тем самым «бременем», которое возлагали подобного рода «учителя» на плечи народа: для них каждый «простолюдин» был, по сути, человеком второго сорта, и как таковой должен был целиком зависеть от них, избранных «знатоков».

Они совершенно забыли о том, что знание Торы предполагает, прежде всего, не права, а ответственность, а статус учителя предполагает её вдвойне: ведь тот, к кому обращаются за советом в делах Торы, несёт ответственность за каждое сказанное им слово не только перед людьми, но и перед Богом.

И власть, которую, пусть на время, получает дающий совет над душой и сердцем того, кому он его даёт, сродни власти хирурга над пациентом на операционном столе: злоупотребить ею — тяжкий грех и преступление, избежать которого можно, лишь став, по слову Спасителя, «для всех слугой». Только так учитель и может стать настоящим служителем Божиим.

Сегодняшний отрывок содержит, наверное, одно из самых уничижительных определений из данных Иисусом тем «учителям», которые так любили с Ним полемизировать. Ведь понятие об учителе в иудейской традиции было совершенно неотделимо от личного примера, который учитель должен был подавать своим ученикам. Иисус же, советуя не следовать примеру фарисейских учителей (ст. 3), фактически назвал их лжеучителями.

Между тем, такая характеристика дана была отнюдь не в пылу полемики, она вообще является достаточно типичной, когда дело касается учительства в религиозной сфере. Не случайно Иисус упрекает фарисеев и книжников в том, что они, требуя многого от народа, сами отнюдь не обременяют себя (ст. 4). Такое утверждение на первый взгляд кажется странным: ведь и члены фарисейского братства (включая его лидеров), и учёные раввины-книжники отличались особым, можно было бы сказать подчёркнутым, благочестием, которое, впрочем, Иисус характеризует как показное (ст. 5–7).

Но в том-то и дело, что эти религиозные усилия нередко были, в сущности, лишь попыткой уйти от главного. Духовная жизнь и жизнь религиозная — не одно и то же. Духовная жизнь предполагает отношения с Богом и стремление к Царству; жизнь религиозная может принимать самые разные формы, но в основе её всегда лежит стремление установить отношения с высшими силами, если речь идёт о язычестве, или с Богом, если о монотеизме.

Казалось бы, между религиозностью и духовной жизнью должно быть в таком случае много общего. В известной степени так оно и есть, но всё же духовная жизнь и религиозность — вещи разные. Религия нужна человеку и создаётся человеком; духовная жизнь невозможна без непосредственного участия Бога, без откровения. Но духовная жизнь строже и требовательнее религиозности, она не терпит лукавства и недомолвок, не говоря уже о прямой лжи; в жизни религиозной всё это, к сожалению, может иметь место, и тогда религия вырождается, так, что от неё остаётся лишь пустая оболочка. Но именно такая пустая оболочка может оказаться убежищем для тех, кто боится жизни духовной.

Очень непросто убежать от Бога, Которого знал; невозможно забыть о Царстве, которое видел. Но можно убедить себя в том, что есть вещи поважнее, что есть религиозные обязанности, которые нужно исполнять, традиция, которой нужно следовать, авторитеты, которым положено подчиняться. И если человек сумеет убедить себя в том, что такая религиозность — действительно самое важное в жизни, он не только будет ревностно следовать этому сам, но и другим по возможности не позволит жить иначе. И ученикам своим вместо примеров духовной жизни подаст пример жизни религиозной, нередко и впрямь совершенно «неудобоносимой», а то и вовсе невыносимой. И чем больше такой учитель вместе со своими учениками будет усердствовать, тем дальше будут они уходить от Царства.