Это небольшое послание апостола может показаться малозначительным, по крайней мере, для нас сегодня. Мы ничего не знаем об упоминающихся в нём людях, да и сама ситуация остаётся для нас понятной лишь отчасти. Очевидно, речь идёт о какой-то внутрицерковной или околоцерковной проблеме, притом достаточно непростой. Ясно одно: для Иоанна свидетельством о Христе и о Царстве оказывается, в первую очередь, верность. Верность не идеям и убеждениям, а конкретным людям в конкретных ситуациях. Оно и понятно: ведь христианство — не религия, а жизнь в Царстве, Царство же — не идея и не концепция, а реальность, создаваемая и формируемая в первую очередь именно отношениями.
Отношениями людей с Богом и со Христом, их отношениями между собой, наконец, отношениями Самого Христа с Его небесным Отцом, образующими духовную основу Царства. А в отношениях мелочей не бывает. Они, собственно, из мелочей и состоят. Как и духовная жизнь. И жизнь вообще. Это только кажется, что в жизни и в отношениях важны эпохальные события и судьбоносный выбор. На самом же деле причиной эпохальных событий становится множество принятых в повседневной текучке решений, которых мы за этой самой текучкой порой даже не замечаем. А судьбоносные решения подготовляются решениями отнюдь не судьбоносными, а самыми обычными, повседневными, на которые мы часто не обращаем внимания из-за их кажущейся малозначимости.
То же свойственно и жизни церковной: чтобы содействовать истине, порой достаточно всего лишь открыть кому-то дверь в свой дом, хотя бы ненадолго, а перед кем-то её, наоборот, закрыть. Протянуть кому-то руку — а кому-то руки не подать. Улыбнуться в ответ на чьи-то слова — а на чьи-то отвернуться. Всё это — решения и поступки, не менее значимые, чем те, которые мы считаем большими и важными. Из них и складывается жизнь. Всякая жизнь. И жизнь Церкви. И жизнь Царства.
12 "О Димитрии" - вероятно, видный член общины или один из посланных Апостолом, о которых он просил Гайя позаботиться.
Третье послание, как и второе, написано апостолом в городе Эфесе. Посланных им в языческие страны для проповеди Евангелия он поручает покровительству некоего Гайя, благочестивого христианина и щедрого благотворителя: они нуждаются в защите от местного епископа Диатрефа, их преследующего. Враждебно относясь к апостолу, Диатреф скрыл от общины его предыдущее послание. Это послание свидетельствует об укреплении епископской власти в поместных Церквах на рубеже двух первых столетий нашей эры; оно указывает на важность сохранения централизованной церковной власти, которая ограждает Церковь от заблуждений, и свидетельствует, что «анархические» тенденции возникли в христианстве очень рано. Они-то и открывали путь для раскольников, сектантов и лжеучителей.
9-12 Вместо: «я писал, ἔγραψά», в Синайском кодексе стоит: «ἔγραψά ἄν, я написал бы». Такое чтение, находящее подтверждение и в чтении Вульгаты: scripsissem forsitan, я, может быть, написал бы, — более отвечает смыслу текста ст. 9-10: иначе было бы непонятно: как утерялось послание, написанное апостолом целой Церкви? При предлагаемом же чтении получается тот смысл, что, если бы апостол написал послание всей церкви, то любящий первенствовать у них (членов этой поместной церкви) мог бы злоупотребить этим посланием, а теперь апостол надеется обличить его лично (ст. 10). Кто был Диотреф, прямо в тексте не сказано, но эпитет «первенстволюбец», ὁ φιλοπρωτεύων (ст. 9), усвояемый Диотрефу, в связи с предикатами: «и сам не принимает братьев и запрещает желающим, и изгоняет из церкви» (ст. 10), т. е. лишает общения церковного, как еретиков, — показывает в нем председателя церкви, недостойного, по суду апостола, этого звания. Неизвестно, равным образом, церковно-общественное положение похваляемого апостолом (ст. 12) Димитрия; только у Дорофея Тирского записано предание, что этот Димитрий впоследствии был епископом Филадельфийской церкви, одной из семи малоазийских церквей, упоминаемых в Апокалипсисе (Откр 3:7 и далее).
Вопрос о подлинности и каноничности третьего послания апостола и евангелиста Иоанна вполне аналогичен и неразрывно связан с подобным вопросом о подлинности второго послания того же апостола. И по внешней, исторической засвидетельствованности 3-го послания Иоанна церковным преданием, и по внутреннему сходству мыслей и выражений этого послания с 1-м посланием Иоанновым и Евангелием Иоанна подлинность его не может подлежать сомнению. Кто был Гаий, к которому было написано это послание, с точностью неизвестно. В апостольских писаниях известно несколько лиц с этим именем (Деян 19:29; 20:4; Рим 16:23; 1 Кор 1:14), и один из них, именно коринфянин Гаий (Рим 16:23), отличался странноприимством, как и тот Гаий, которому адресовано 3-е послание Иоанна. Все же тожество этих двух лиц сомнительно: первоначальные читатели как первых двух посланий св. Иоанна, так и 3-го, по всей видимости, принадлежали к христианам малоазийских церквей. О каком-либо иерархическом положении Гаия в 3 Иоанна не говорится; вероятно, это был просто благочестивый истинный христианин мирского звания.
Третье послание написано, вероятно, одновременно со вторым и, конечно, также из Ефеса.
Третье послание апостола Иоанна написано, по-видимому, как и два предыдущих, между 90 и 100 гг. по Р.Х. (о месте его написания также ничего неизвестно).
По всей вероятности, данное послание представляет собой краткое личное письмо апостола, в котором он призывает своего друга Гая поддерживать странствующих миссионеров, проповедующих Евангелие. Иоанн связывает эту просьбу с рассуждением о том, что подлинный христианин не должен превозноситься перед другими членами общины. Христианам следует во всем помогать друг другу, особенно в распространении Благой Вести Иисуса Христа.