Giovanni 3, Capitolo 1,  versi 3-8

Неудивительно, что Иоанна радует верность истине своих духовных детей. Наверное, нет на свете духовного учителя или наставника, которого не радовала бы верность его духовных детей или учеников тому, чему он их научил. Но ведь христианство не какое-то новое учение, которому можно было бы, с одной стороны, научить, и которое, с другой стороны, можно было бы усвоить, как усваивают адепты те или иные положения своего учения. Не случайно для описания духовного состояния своих духовных чад апостол использует глагол «ходить»: и в иврите, и в арамейском соответствующее слово употребляется также в значении «чего-либо придерживаться» или «чему-либо следовать». А в греческом варианте своего послания Иоанн употребляет слово, использовавшееся ещё со времён Аристотеля для обозначения неспешной философской беседы, во время которой постепенно, шаг за шагом собеседники приближаются к истине. Такие беседы, впрочем, были хорошо известны не только греческим философам, но и учителям традиционных иудейских школ и академий. Так что же: истина недостижима? Как нечто абстрактное, безусловно, нет. Как конкретное Царство, принесённое в мир конкретным Мессией, — безусловно, да. Но Царство — прежде всего жизнь, те самые живые отношения с Богом, со Христом, с ближними, которые и образуют духовное пространство Царства. Это и есть, так сказать, конкретика Царства, всё остальное, что мы можем о нём сказать, в том числе и с богословской точки зрения, — скорее абстракция. А в Царстве можно жить, или, говоря иначе, пребывать — находиться в общении с Богом и людьми и переживать это общение. Вот такое переживание и можно было бы, наверное, назвать пребыванием в истине с точки зрения христианина. Ведь пребывание в истине для христиан не верность доктрине, а верность Царству. И Тому, Кто принёс Царство в мир. А значит — непрерывное общение, постоянно обновляемые и возобновляемые отношения. То, что, собственно, и называется жизнью.

Сегодня апостол Иоанн говорит о добродетели странноприимства – он призывает Гаия, а с ним и всех нас, принимать братьев и странников во имя Бога. Здесь речь идёт о тех, кто отправляется в путь во имя Его, но, в сущности, принять любого человека ради Христа – означает принять Его Самого. Почему, собственно говоря, это важно? И о том ли речь, чтобы просто «накормить, напоить и спать уложить»? Наверное, не только в этом дело. Принять во имя Бога – означает впустить не только в дом, но и в сердце. И вот это особенно важно и для хозяина, и для гостя. Через это создаются особые и важные отношения, и таким образом тоже созидается единство Церкви.

Говоря о верных братьях, Иоанн особо отмечает необходимость поддержать их, в том числе, по его словам, и нездешних, тех, кто живёт далеко («принимать» Синодального перевода соответствует греческому слову, обозначающему поддержку, в т.ч. и материальную, если в ней возникнет нужда). Неудивительно, что человек, оказавшийся в незнакомом месте, в первую очередь ищет поддержки у своих единоверцев и единомышленников. Но в первохристианские времена такая поддержка была ещё и зримым проявлением единства Церкви.

В те времена ведь не было ещё сложной церковной организации, не было тех церковных структур, которые в более поздние времена могли оказывать поддержку паломникам или миссионерам. Церковь в те времена представляла собой общинное движение, руководимое советом старейшин. И христианин, оказавшийся в чужих местах, мог рассчитывать в первую очередь на поддержку местной христианской общины, местной церкви. Конечно, не каждый чужестранец мог оказаться апостолом или миссионером. Но в те времена духовная жизнь христианина вообще была более напряжённой и насыщенной, чем она обычно бывает сегодня.

Сегодня, с одной стороны, во многих странах христиане составляют номинальное большинство, с другой же христиане зачастую смотрят на своё христианство как на некую исповедуемую ими систему религиозных и моральных убеждений, которая часто не особенно влияет на их повседневную жизнь. В первохристианские времена христианство не стало ещё религией, оно ощущалось и переживалось большинством христиан (которых, разумеется, было куда меньше, чем сегодня) как новая жизнь, жизнь в Царстве Божьем.

Жизнь Царства их переполняла и делала каждого до некоторой степени миссионером и уж точно свидетелем этой новой жизни. И единоверцев в незнакомом городе или селении христиане тех времён искали не только для того, чтобы получить от них помощь и поддержку, но и для того, чтобы разделить с ними эту общую новую жизнь, жизнь Царства. А если понадобится, то стать и свидетелями перед местными язычниками. Ведь, в отличие от взглядов и убеждений, скрыть от окружающих свою жизнь довольно сложно. Особенно если речь идёт о жизни Царства.