И в пророческих книгах, и в псалмах встречаются порой утверждения, что праведников на земле уже не осталось, что вокруг одни злодеи и нечестивцы, и мир катится в пропасть. Как относиться к таким высказываниям? Конечно, можно было бы сказать, что речь идёт о конкретной, локальной ситуации, о непосредственном окружении того, кому высказывание принадлежит...
И в пророческих книгах, и в псалмах встречаются порой утверждения, что праведников на земле уже не осталось, что вокруг одни злодеи и нечестивцы, и мир катится в пропасть. Как относиться к таким высказываниям? Конечно, можно было бы сказать, что речь идёт о конкретной, локальной ситуации, о непосредственном окружении того, кому высказывание принадлежит. И даже если речь идёт о пророческой проповеди, приходится принимать во внимание тот факт, что такая проповедь всегда была предельно конкретной. Но меняет ли это ситуацию кардинально? Наверное, всё-таки нет, и причин тому, как минимум, две.
Во-первых, речь идёт всё-таки не об отдельном человеке, а о народе Божием в целом. И здесь важно наличие не одного человека, а общины, которая могла бы духовно влиять на ситуацию. Известна история ангельского посещения Авраама, во время которой Авраам просит о Содоме, которому грозит гибель. А если там всё же найдётся пятьдесят праведников? А тридцать? А десять? Разговор прерывается на десяти, и не случайно: ведь, согласно иудейским религиозным нормам, десять человек — минимум, необходимый для создания полноценной общины.
Но, судя по словам пророка, ни о какой общине в той конкретной ситуации, о которой он говорит, не может быть и речи. А если так, то общество покатится в духовную, а затем и в историческую пропасть, хотя проявится это, быть может, и не сразу. Но есть ещё и во-вторых, которое касается уже не столько духовной ситуации в обществе, сколько того, что можно было бы назвать духовным измерением истории.
Особенно хорошо заметна эта составляющая на примере завета с Ноем, как он описан в Книге Бытия: после потопа праведник приносит Богу жертву, и Бог заключает с ним союз. И говорит, втягивая ноздрями дым от жертвоприношения (образ Бога тут явно с намерением архаизирован): не буду больше уничтожать мир из-за человека, ведь все намерения сердца человеческого — зло от юности его. Т.е. человек неисправим, а всей праведности праведников (собирательным образом которых становится Ной) хватает лишь на то, чтобы мир не рухнул в пропасть.
А если праведников нет? А если их слишком мало? Конечно, история народа Божия — отдельная, особая история, в которую Бог и вмешивается совершенно особенным образом. Но ведь духовные законы для всех общие, и если в истории любого народа, даже народа Божия, наступает момент, когда праведность его праведников становится незаметной, возможно всё, вплоть до исторической катастрофы. Ведь в падшем мире срыв возможен всегда, так же, как всегда в нём найдётся, куда падать.
1-7 Пророк видит повсюду несправедливость, но уповает на Ягве, веря, что от Него придет спасение. Возможно, что стих Мих 7:7заключал собою книгу.
8-20 Предсказание о восстановлении Иерусалима и новом исходе из рабства.
11 "Отдалится определение" - все современные толкователи понимают в смысле: "отдалятся пределы", т.е. расширятся границы Иерусалима, чтобы принять иудеев из рассеяния или обращенных язычников.
18-20 Описание мессианского восстановления завершается возвышенной молитвою, восходящей к первому Союзу-Завету, на котором утверждается вера и упование израильского народа.
Пророк Михей (евр Миха или Михайагу — «Кто как Бог?») жил в Иудее в царствование Иофама, Ахаза и Езекии. Его проповедническая деятельность в основном относится ко времени Езекии (Ieremiae 26:18-19). В гл 1 он назван Морасфитянином (евр ха-морашети), что, вероятно, указывает на его происхождение из иудейского города Морасфы (Морешета). Подобно Амосу, Михей вышел из крестьянской среды и так же, как и Амос, не был членом корпорации «царских пророков», которых он сурово осуждал (Michaeae 2:6). Поэтому от его обличительных и гневных речей веет большей свободой. Современник пророка Исайи, Михей, хотя и не принадлежал к его школе, но был близок ей по духу.
Кн пророка Михея состоит из ряда отдельных изречений и пророчеств. Она делится на три части: а) обличение грехов общества (Michaeae 1-3); б) утешение Сиону (Michaeae 4-5); в) суд и спасение (Michaeae 6-7). Подлинность книги почти никем не оспаривалась, только ее эпилог (Michaeae 7:8-20) обычно приписывают другому пророку, жившему позже Михея. Язык его отличается конкретностью, иногда даже резкостью, смелым чередованием образов и игрой слов.
Пророк Михей обладает острым сознанием своего пророческого призвания. Это и дает ему силу бичевать пороки власть имущих, указывать на тлетворное влияние роскоши и богатства, предсказывать, что неверность народа Божиему Завету станет для него роковой. Пророк во всеуслышание говорит о близкой гибели не только Самарии, но и Иерусалима. В то же время он верит в конечное исцеление и спасение Израиля. В гл 4—5 развивается учение об «остатке», впервые намеченное у Амоса. В кратких и выразительных словах Михей суммирует учение о духовной религии, в которой на первом месте стоит не культ, а исполнение того, что требует Ягве: «действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом» (Michaeae 6:8). Он возвещает рождение в городе Давида — Вифлееме — Мессии, царя мирного, который будет пасти стадо Ягве (Michaeae 5:1-5). На это пророчество ссылаются евангелисты (Matthaeum 2:5; Ioannem 7:42). Паримия из книги пр. Михея читается в сочельник Рождества и на вечерне праздника.
Последняя книга евр канона пророков называется просто «Двенадцать», по-гречески Додекапрофетон, т.е. сборник книг двенадцати пророков, называемых «малыми» вследствие краткости, а не из-за меньшей ценности этих книг по сравнению с книгами «великих» пророков. Этот сборник существовал уже в эпоху мудрых Израиля (Ecclesiasticus 49:12). В евр Библии, а по ее примеру в Вульг и в слав. Библии, эти книги расположены в той исторической последовательности, которую им приписывает предание, тогда как в греч Библии порядок несколько иной.
1 Горе мне — описание нечестия в 1-6 понимается или как речь от лица пророка, скорбящего о развращении вверенного его попечению народа (иер. Антоний, Юнгеров), или как речь олицетворенного Сиона (Новак) или Самарии (Гоонакер), скорбящих о детях своих. Выражения ст. 8 не радуйся ради меня и ст. 10 увидит это неприятельница моя и пр. скорее дают основание думать, что в ст. 1-6 выступает личность коллективная, — Сион или Самария. В ст. 1-м пророк образно выражает мысль, раскрываемую ниже, — мысль об отсутствии в народе правды, добра, добродетельных людей: как по уборке винограда и по собрании плодов нельзя найти ни одной ягоды, ни одного спелого плода, так и в народе ни одного добродетельного человека. В тексте LXX и слав. выражена та же мысль, но образы несколько иные. Вместо слов со мною теперь как по собрании летних плодов (или точнее с евр. «я сделался как собрания (keaspej) летних плодов» (kaiz) в слав.: бых аки собираяй (ὡς συνάγων) сламу (καλάμην, солому) на жатве, — причем καλάμην (солому) добавлено LXX-ю. Вместо слов как по уборке винограда, ни одной ягоды для еды, ни спелого плода в слав.: яко пародок (ὡς ἐπιφυλλίδα, маленькая виноградная кисть, вин. пад. от предшеств. глаг. συνάγων, собираяй) во обимании винограда (ἐν τρυγητω̨̃, при уборке винограда) не сущу гроздию, еже ясти первоплодная. Слов «яже вожделе душа моя» в большей части рукописей LXX-ти нет.
2-3 Пророк раскрывает смысл образа 1-го ст. и повторяет обличения высказанные уже ранее, распространяя их теперь на весь народ, а не на одних знатных (ср. 2:1-2,8; 3:3).
Начальник требует подарков — последнее слово добавлено переводчиками по требованию смысла. Слав. текст 2-3 дает мысль сходную с евр.-рус., но в некоторых выражениях отступает от первого. Слова слав. текста: у люте мне душе, греч. οἴ μοι ψυχὴ, — не имеют соответствия в подлиннике ст. 2-го и явились, вероятно, потому, что LXX отнесли к ст. 2-му конец ст. 1-го ivvethah naphschi («желает душа моя»), который они прочитали ojah naphschi, горе душе моей. Все строют ковы (jerovu), чтобы проливать кровь (ledamim, для кровей) — слав.: вси в кровех прятся (δικάζονται), т. е. все судятся ради крови), так как LXX вместо jeerovu (от arav, плести сеть, подстерегать) читали сходное jarivu (от rix, судиться). Каждый ставит (jazudu) брату своему сеть (cherem) — образ заимствован от охотничьих занятий; в слав.: кийждо ближнего своего озлобляет озлоблением, так как вместо jazudu (плетут, ставят) LXX читали jazuru (от zur, притеснять), а слово cherem (сеть) принято ими в значении ἐκθλιβὴ, озлобление. Судия судит за взятки (baschillum) — в слав. с греч.: судия мирная словеса глаголет, т. е. потворствует беззаконникам вместо того, чтобы наказывать их; чтение LXX возникло, вероятно, потому, что евр. baschillum (за взятки) было прочитано keschalom (как мир, о мире), причем к рассматриваемому предложению отнесено было и следующее далее слово haggadol («вельможа»), прочитанное как haddabar (слово). Вельможи (haggadol) высказывают злые хотения души своей и извращают дело (hajeavthuha) — LXX слово haggadol (вельможа), как уже замечено выше, отнесли к предшествующему предложению; редкое hajeavthuha (от abath, смешивать, извращать) они производили или от abar (ἐξαιρέω, отнимаю, 2 Пар 35:23) или от abad (ἐξαίρω, Чис 33:52); кроме того, перенесли из следующего стиха слова thovam, благая их; отсюда получилось неясное чтение слав. текста: желание души его есть; отъиму благая их.
4 В начале ст. 4-го общая характеристика народа. Сравнением с терном, делающим землю негодною, приносящим вред, пророк желает указать на негодность народа в нравственном отношении. За это народ постигнет суд — день провозвестников Божиих, т. е. день, предвозвещенный пророками, день посещения или наказания. LXX и слав. в ст. 4-м уклоняются от подлинника. По-видимому, cherek (терн) LXX поняли как причастие от charak (обрубать) или от charaz (резать), причем причастие они дополнили сущ. σὴς, моль; стоящее далее слово jaschar (справедливый) LXX поняли, как причастие от jaschar (прямо ходить); евр. jom mezappecha (день стражей твоих) они прочитали как jom mizpeh (день стражи) и отнесли как обстоят. врем. к предыдущему предложению, а не к последующему; отсюда вместо чтения русского текста: лучший из них — как терн, и справедливый — хуже колючей изгороди, день провозвестников твоих — в слав. читается: яко моль поядаяй и ходяй по правилам (ἐπὶ κανόνος, по ткацкому станку) в день стражбы. По слав. тексту ст. 4 дополняет мысль, выраженную в конце ст. 3, и изображает отношение Бога к народу в день суда («стражбы» — дозора, надсмотра): Господь будет для народа, как моль, поедающая нити (ср. Ос 5:12; Ис 50:9). Вместо чтения рус. текста ныне постигнет их смятение (mevuchatham) в слав.: ныне будут плачи их — LXX, очевидно, mevuchatham производили от bachah, плавать.
5-6 Пророк говорит не о будущем только, как полагают некоторые комментаторы (Кейль, Кнабенбауер), но и о настоящем. Такими же словами Господь Иисус Христос изображает состояние человечества пред вторым пришествием (Мф 24:10-12; Мк 13:12).
5 Вместо слов не полагайтесь на приятеля (bealuph) в слав.: не надейтеся на старейшины, — так как aluph иногда имеет и значение начальника (Быт 36 гл.).
Стереги двери уст твоих: у LXX и в слав. яснее: хранися, еже сказати ей что.
6 Враги человеку — домашние его — у LXX добавлено πάντες, врази вси мужу домашний его.
7 В ст. 7-м и далее речь идет от имени олицетворенного Сиона или Самарии. Пророк выражает надежду на милосердие Божие, которое будет оказано, несмотря на развращенность народа.
8-9 Не радуйся ради меня, неприятельница моя — неприятельницей называет пророк или определенный враждебный народ — ассириян или вавилонян, или вообще весь языческий мир, с злорадством взиравший на бедствие народа Божия.
Доколи Он не решит дела моего (в слав.: дондеже оправдит прю мою), т. е. дело с врагами, которые, ничего не потерпев от меня, столь жестоко поступили со мною (Кнабенбауер).
10 В уничижении Израиля языческие народы видели доказательство бессилия Иеговы (Ис 10:9-11). Но врагов Израиля покроет стыд, когда они увидят, что Израиль восстановлен, а они подверглись унижению. По мнению большинства толкователей, пророк говорит о Вавилоне (Ефрем Сирин, Кирилл Александрийский, блаж. Иероним), по мнению других, о Ниневии (Гоонакер). Насмотрятся на нее глаза мои — пророк выражает не злорадство о погибели врагов, а радость о торжестве правды Божией.
11 Ст. 11-й неодинаково передается в евр. и греч. тексте и труден, как для перевода, так и для истолкования. Русский перевод не дает ясной мысли. По обычному мнению, пророк говорит о будущем восстановлении стен Иерусалима, или если gader (рус. стена) понимать в смысле ограды виноградника, о будущем восстановлении теократии, сравниваемой с виноградником. Пророк выражает свою мысль в форме восклицания: «день сооружения стен» (ограды)! Слово jom в нашем переводе понято как винит. времени на вопрос когда («в день сооружения»), но обыкновенно оно принимается за именительный падеж. В этот день (jom hahu) отдалится (irhak) определение (chok) — мысль русского текста неясна. Слово chok, означая нечто установленное, определенное (Исх 5:14; Лев 10:13; Притч 30:8) имеет, в частности, значение «предела» (Притч 8:29) и именно «предел определенный» (Иов 14:5; 26:10; 38:10; Ис 5:14). В этом смысле, по-видимому, можно понимать слово chok и в рассматриваемом стихе: отдалится предел, т. е. предел теократии, ограничение ее одним народом еврейским. Таким образом, пророк не только предвидит восстановление теократии, но и расширение пределов ее, включение в нее и других, кроме Израиля, народов. LXX поняли слова пророка в противоположном смысле, — как пояснение ст. 10-го, как пророчество о разрушении враждебного города и истреблении враждебного Израилю народа. Отсюда в слав. тексте читается: день глаждения плинфа (т. е. истребления кирпичей), изглаждение твое день оный: и сотрет законы твоя день оный. Блаж. Феодорит поясняет эти слова так: «ты для всех будешь доступна и всеми удобоуловима, все живущие окрест станут разорять и пожирать тебя. Тогда и противозаконные законы твои примут конец». Другие комментаторы, впрочем, понимают текст LXX-ти о Иерусалиме (иером. Антоний, Юнгеров).
12 В тот день приидут к тебе, т. е. к Сиону или Иерусалиму, а по мнению Гоонакера, к Самарии. Комментаторы, относящие ст. 12 к Сиону, видят в нем пророчество о собрании народов на Сион по восстановлении теократии в ее чистом виде. Гоонакер же, относящий ст. 12 к Самарии, понимает его как ретроспективное указание на осаду Самарии. LXX дают в ст. 12 мысль отличную от евр. текста. Слово jom hu (в тот день) отнесены LXX-ю к концу ст. 11-го; adecha (к тебе) прочитай, как arecha («города твои»), причем добавлено слово εἰς ὁμαλισμὸν («в поравнение»); евр. leminni (от) произведено от manah (делить); отсюда в слав. тексте начало стиха читается: и гради твои приидут на поравнение (т. е. будут разрушены, сравнены с землею) и в разделение ассирийском. Подобным же образом поняты LXX-ю и дальнейшие слова ст. 12-го: и городов египетских (mazor), и от (uleminni) Египта (mazor) до реки Евфрата (ad-nahar) — слово mazor, название Египта, принято в первом случае в нарицательном значении, крепость (Авв 2:1; Пс 31:21), а во втором как название города Тира; uleminni (и от), как и выше, произведено от manah, делить, и неопределенное ad-nahar (до реки), поясненное в русск. тексте именем Евфрата, пояснено LXX-ю словом Συρίας, Сирии; отсюда получилось чтение слав. текста: и гради твои твердии в разделение от Тира даже до реки Сирския. В конце стиха в некоторых списках LXX-ти и в слав. тексте читаются слова: дние воды и молвы, — не имеющие соответствия в подлиннике; этими словами переводчики могли указать на быстроту нашествия неприятелей. Таким образом, по тексту LXX в ст. 12-м речь о разрушении городов «от моря до моря», а не о собрании народов на Сион. Блаж. Феодорит, при этом, понимает эту речь о враждебных иудеям городах; другие же комментаторы о городах иудейских (Юнгеров).
13 А земля та, т. е. земля враждебных Израилю народов, а не земля иудейская или Палестина, как полагают Гитциг, Клейнерт и др.
14 В ст. 14-м молитва пророка за народ. Иегова сравнивается с пастырем, а народ с овцами. Кармил — горный хребет на границе колен Ассирова, Завулонова и Иссахарова (Нав 19:11,26), богатый растительностью в пастбищами (Ис 35:2; Иер 50:19; Ам 1:2). Нарицательное значение имени Кармил — сад, огород. Васан — область к востоку от Иордана, славившаяся своими дубами (Ис 2:12; Иез 27:6) и прекрасными пастбищами для скота (Ам 4:1; Иез 39:18). Галаад — заиорданская область от потока Арнона до горы Ермона (Втор 34:1; Нав 22:9; 13:15), богата растительностью и пастбищами (Чис 32:1; 1 Пар 5:9). Смысл молитвы пророка, вследствие неполной ясности текста, комментаторами передается неодинаково. Слова обитающих уединенно, в лесу среди Кармила относят и к будущему (Кейль, Кнабенбауер, Юнгеров) и к настоящему (Новак, Гоонакер) состоянию народа. По первому пониманию, пророк молит о том, чтобы в будущем народ был уединен, отделен от других и чтобы ему предоставлены были лучшие пастбища, т е. обилие благ. По второму пониманию мысли, о будущей изолированности народа от других нет, а пророк говорит о современном состоянии народа, который отрезан от плодородных мест и живет как бы в пустыне, — и говорит именно об остатках десятиколенного царства (Гоонакер).
Как во дни древние, т. е. или в дни Давида и Соломона, или лучше, соответственно ст. 15-му, в дни завоевания ханаанской земли при Моисее и Иисусе Навине.
Вместо да пасутся они в слав.: попасут, но в греч. νεμήσονται, будут пастись.
15 По смыслу русск. перевода, ст. 15 и далее содержат ответ Господа на молитву пророка. Но и чтение LXX-ти, и контекст речи говорит за то, что в ст. 15-м продолжается молитва пророка. Поэтому лучше вместо areenu (от raah, видеть, гиф. с суфф. 3-го лица) явлю ему читать hareenu (повелит. накл. с суфф. 1-го лица) покажи нам. Ввиду тяжкого положения народа пророк молит Господа о таком же чудесном содействии, какое было явлено при исходе из Египта.
16-17 Пророк изображает впечатление великих дел Божиих, имеющих совершиться над Израилем, на языческие народы.
Устыдятся при всем могуществе своем, т. е. потеряют веру в свое могущество и в своих богов.
Положат руку на уста — образ изумления и благоговейного молчания.
Уши их сделаются глухими — т. е. как бы от грома великих дел Божиих, от грома суда Божия (ср. Иов 26:14; Ис 33:3).
Будут лизать прах как змея, т. е. повергнутся на землю от ужаса. LXX и слав. дают в ст. 16-17 мысли сходные с подлинным текстом.
18-20 Хвалебная песнь Господу, представляющая обоснование надежды пророка, выраженной в его молитве, а также заключение ко всей книге. Общая мысль ст. 18-20 та, что по бесконечной своей благости Господь умилосердится над народом и изгладит его беззакония. В ст. 18-м вместо чтения русского текста: не вечно (laad) гневается Он, в слав.: не удержа гнева своего во свидание (εἰς μαρτύριον, во свидетельство); LXX читали не laad (во веки), а leed («во свидетеля»); мысль переданная ими такова: Господь не хранит в себе гнева, чтобы он (гнев) был как бы свидетелем против народа, удерживал от проявления милосердия к последнему.
Премудрый Михей (евр. Michah или в более полном начертании michajahu, — 2 Paralipomenon 13:2; 2 Paralipomenon 17:7, — означает кто как Бог) в надписании его книги называется «Морасфитином» (евр. hammoraschthi). Это название обыкновенно понимается, как указание на место происхождения пророка — Морахфу. По свидетельству блаж. Иеронима, Морасфа находилась на юге Иудеи, вблизи Элевферополя. Новейшие толкователи отождествляют Морахфу с упоминаемым у Михея в Michaeae 1:14 Морешеф-Гефом. Следы Морасфы при этом указывают в незначительных развалинах, находящихся к югу от Бейт-Джибрина.
Уроженец Иудеи, Михей свое пророческое служение проходил в Иудейском царстве. По надписанию книги время этого служения падает на царствование Иоафама, Ахази и Езекии, т. е. на конец VIII-го в. до Р. Х. В кн. Иеремии (Ieremiae 26:18-19) сообщается, что когда народ хотел умертвить его за предвещение гибели Иерусалиму, то некоторые из старейшин земли сказали народному собранию: Михей Морасфитянин пророчествовал во дни Езекии царя иудейского и сказал всему народу иудейскому: «так говорит Господь Саваоф: Сион будет вспахан, как поле, и Иерусалим сделается грудою развалин, и гора дома сего лесистым холмом». «Умертвили ли его за это Езекия, царь иудейский, и весь Иуда»? Несомненно, приведенные слова относятся к Михею, писателю пророческой книги. Так как в этих словах Михей представляется пророком времени Езекии, то некоторые новейшие комментаторы этим временем и ограничивают всю деятельность пророка, полагая, что стоящие в надписании кн. Михея имена царей Иоафама и Ахаза представляют позднейшую вставку. Но свидетельством Ieremiae 26:18-19 утверждается только то, что одно известное пророчество Михея, именно пророчество о разрушении Иерусалима (Michaeae 3:12), было произнесено в царствование Езекии, а не то, что и вся деятельность пророка ограничивалась этим царствованием. Правда прямых и ясных указаний на время Иоафама и Ахаза мы не имеем в кн. Михея. Но это может быть объясняемо тем, что книга пророка представляет не все произнесенные им речи, а только старое изложение их и извлечения из них. Кроме того, содержание пророчества Михея из времени Езекия отчасти может считаться отражением того настроения иудейского народа, которое развилось в царствование Иоафама и Ахаза. Сюда относятся, например, указания на воинственное настроение, которое особенно было сильно при Иоафаме (Michaeae 4:8; Michaeae 5:5.10-11; ср. 2 Paralipomenon 27:1-7), и на волшебство и идолопоклонство, которое было распространено при Ахазе (Michaeae 5:12-14; Michaeae 1:5). Как нет оснований отодвигать начало деятельности Михея ко времени Езекии, так нет данных и для того, чтобы продолжать ее до царствования Манассии (ср. Michaeae 7:6).
По содержанию кн. Михея обыкновенно разделяется на три части, из которых первых обнимает Michaeae 1-3, вторая Michaeae 4-5 и третья Michaeae 6-7. Предметом пророческих речей Михея была Самария и Иерусалим. Пророк начинает свои речи возвещением разрушения, предстоящего Самарии. С такою же угрозою обращается он и к Иерусалиму, изображая в ряде образов грядущее бедствие (Michaeae 1). Причиной божественного гнева против Иерусалима служит нечестие жителей Иудеи, в особенности преступления вельмож иудейских, священников, ложных пророков и судей (Michaeae 2-3). За эти преступления, возвещает пророк, «Сион распахан будет, как поле, и Иерусалим сделается грудою развалин, и гора Дома сего будет лесистым холмом» (Michaeae 3:12). Эти угрозы в Michaeae 2:12-13 пророк прерывает обетованием о будущем соединении остатков Израиля и Иуды и возвращении их из плена. Таково общее содержание первой части кн. Михея. Речи Michaeae 1-3, предсказывающие разрушение Самарии, были произнесены до этого события, т. е. до 722 г. Как видно из Ieremiae 26:18, угрозы пророка против Иерусалима имели условный характер. Так как народ раскаялся, то они не были осуществлены. После завоевания Самарии ассирияне прекратили военные действия в Палестине, и угроза Иерусалиму миновала. Но дух народа был неспокоен, и вот, пророк обращается к народу с утешительными речами. Вторая часть кн. Михея, Michaeae 4-5, представляет подробное раскрытие утешительного обетования Michaeae 2:12-13 и возвещение мессианских времен. В эти времена все народы обратятся к закону Иеговы, и настанет царство мира (Michaeae 4:1-5). Этому будет предшествовать восстановление народа (Michaeae 4:6-8) и торжество его над врагами, злоумышляющими против Сиона (Michaeae 4:9-13). Виновником этого славного будущего явится имеющий родиться в Вифлееме Владыка Израиля, «происхождение Которого от дней вечных». Владычество его доставит Израилю могущество над врагами, подобными Ассуру, и сделает его истинным народом Божиим, среди которого не будет уже предметом ложного богопочитания (Michaeae 5). Третья часть кн. Михея (Michaeae 6-7) содержит в первой половине обличительную речь пророка к Израилю. Призывая горы и холмы в свидетели суда Господа с Израилем, напоминая о благодеяниях Божиих (Michaeae 6:1-5) пророк поставляет народу на вид его неправды — лживость, обман, отсутствие милосердая, вообще «обычаи Амврия и дела дома Ахава» (Michaeae 6-7:8). Народ должен понести наказание за грехи свои, и пророк от имени Господа говорит: «Я неизцельно поражу тебя опустошением за грехи твои» (Michaeae 6:13-15). Но вместе с тем, пророк снова выражает уверенность в том, что Господь умилосердуется над остатком наследия своего, изгладит беззаконие народа, явит, как в дни исхода из Египта, дивные дела свои, восстановит теократию и расширит пределы ее (Michaeae 7:11-20). Не вполне ясно, о каком именно царстве говорит пророк в Michaeae 6-7. Большинство комментаторов понимают речи Michaeae 6-7, как пророчество об Иерусалиме и царстве Иудейском, о пленении иудейского народа и о восстановлении царства после плена (Michaeae 7:11). Но некоторые выражения рассматриваемых глав дают основание другим комментаторам относить эти главы не к Иерусалиму и Иудейскому царству, а к Самарии и царству Израильскому. Гоонакер справедливо указывает на то, что в Michaeae 6-7 не называется ни Иудея, ни Иерусалим или Сион, ни Вавилон. Далее, в молитве пророка о восстановлении народа (Michaeae 7:14-end) мы не находим ни одного из тех предсказаний славного будущего, которые обычны в описании величия Сиона. Слова молитвы: да пасутся они в Васане и Галааде, как во дни древние (Michaeae 7:14) — более понятны в отношении к Израильскому царству, нежели в отношении к Иудейскому. Общая картина нечестия народа, начертанная в Michaeae 6-7, вполне соответствует той, какую мы видим у пророка Осии (ср. Osee 4:1-2; Osee 9:7-8). Такое выражение, как Michaeae 6:16, опять естественнее понимать в отношении Самарии, чем в отношении Иерусалима. Отмеченные черты Michaeae 6-7 и дают основание видеть в них речь о Самарии, и именно ретроспективный обзор совершившихся в Самарии событий, разделение справедливости божественной кары, постигшей десятиколенное царство и возвещение остатку этого царства надежды на светлое будущее. Michaeae 6-7 являются, таким образом, эхом тех братских чувств, которые вызваны были падением десятиколенного царства в душах лучших представителей иудейского народа.
Речи пророка Михея отличаются глубиною и живостью чувства. Особенно сильны те обличения, с которыми пророк обращается к вельможам народа и к ложным пророкам. Живость чувства, одушевляющего пророка, отражается в его речах быстрыми переходами от одной мысли к другой (от обличения к угрозе, от угрозы к обетованиям (Michaeae 2:8-12; Michaeae 3:12; Michaeae 4:1), частым употреблением уподоблений и игре слов (Michaeae 1:10-15; Michaeae 2:4; Michaeae 6:5), обилием образов. При этом, как уроженец деревни, Михей, подобно Амосу, свои образы и сравнения чаще всего заимствует из пастушеской жизни (ср. Michaeae 2:12; Michaeae 4:6-7; Michaeae 5:3-4; Michaeae 7:14).
Новейшая критика отвергает подлинность большой части кн. Михея, утверждая что первоначальная книга пророка была переработана и восполнена в послепленное время. Но в основе такого воззрения лежит, во-первых, несправедливое применение к книге требований от современного литературного произведения, а во-вторых, особое понимание ветхозаветного профетизма, сводящее последний только к неясным ожиданиям будущего и не допускающее определенных предсказаний этого будущего.
Текст кн. Михея представляет немало трудностей, так как подлинник и переводы передают его неодинаково.
Литература: Проф. П. А. Юнгеров. Книга пророка Михея. Казань. 1890; Арх. Антоний. Толкование на книгу св. пророка Михея. СПб., 1891; Roorda. Commentarius in Vatic. Michae, 1869; Ryssel. Die Textgesfalt und die Echtheit d. Buches Micha, 1887; Cheyne [Шейне]. Micah with notes and Introduction, 1895; См. также комментарии Новака, Марти и Гоонакера.
Пророки и пророчества
Имя. Пророки назывались у евреев nabi, т. е. «говорящий». Слово это имеет корнем глагол, сохранившийся и теперь в арабском языке, – nabaa давать весть. За правильность такого понимания термина nаbi говорит и соответственное ассирийское выражение nabu звать, а также эфиопское nababa говорить. Но если этот эпитет «говорящие» (nebiim) придавался только некоторым лицам, то под ним разумелись, очевидно, особые люди, которые заслуживали своими речами исключительного внимания и уважения, словом, люди, посланные Богом для возвещения Его воли. Таким образом, слово nаbi должно обозначать вестника Божественного откровения. Такой же смысл имеет и термин греческой Библии – προφητης, которым LXX передают еврейское выражение nabi. Кроме того, евреи называли пророков roéh – видящий, chozéh – прозорливец. Эти оба названия указывают на то, что возвещаемое пророком получено им в состоянии видения или особенного восторга (см. Чис.24:3–4 и сл.). Но так как взор пророка направлялся и на внешнюю жизнь еврейского государства, даже на будущее его, то пророки иногда назывались zophim, т. е. стражи (Иер.6:17; Ис.56:10), которые должны предупреждать свой народ об угрожающей ему опасности. Назывались также пророки пастырями (Зах.10:2; Зах.11:3, 16), которые должны заботиться о порученных им овцах – израильтянах, мужами Божиими и др.
Сущность пророчества. Если пророки должны были возвещать людям получаемые ими от Бога откровения, то, очевидно, Бог входил с ними в тесное внутреннее общение. Он должен был говорить с ними и они – с Богом, и Бог, действительно, приходит к ним и говорит с ними, как со своими друзьями, о том, что Он намерен совершить, объясняет им свои планы. В этом и состоит настоящая сущность пророчества. Поэтому уже Авраам называется пророком и другом Божиим (Быт.20:7; Иак.2:23). «Могу ли Я, – спрашивает Бог, – скрыть от Авраама то, что Я намерен сделать?» (Быт.18:17).
И других патриархов Бог называет «Своими пророками» (Пс.104:14–15). Если пророки поэтому выступают как учители и руководители своего народа, то они высказывают не свои собственные убеждения и мысли, а то, что они слышали от Бога. Они и сами ясно сознавали, что через них говорит именно Бог. Поэтому-то у них часто встречается в их пророческих речах надписание: «Бог сказал». Бог влагал им в уста слова свои (Иер.15:19–20), и они с уверенностью говорят о своем послании Богом (2Цар.23:2; Дан.2:27). К себе преимущественно поэтому они относят и название roeh – видящий, которое гораздо сильнее обозначает божественное происхождение пророческого вдохновения, чем другое слово – chozeh, которое иногда потреблялось и для обозначения пророков не в собственном смысле этого слова, которые были, можно сказать, людьми самообольщенными, полагавшими, будто через них говорит Бог (Иез.13:2, 6). 1
Различные состояния вдохновения. Хотя все пророки свидетельствуют: «Господь говорил мне» или «так говорит Господь», однако между пророками было различие в отношении к пророческому самосознанию и в отношении Бога к ним.
а) Особое место среди ветхозаветных пророков принадлежит пророку Моисею, с которым «Бог говорил устами к устам» (Чис.12:8). Служение Моисея как законодателя, а также судии, священника, вождя и пророка также было необыкновенно высоко (Втор.34:10). Он в нормальном, бодрственном состоянии получал откровения от Бога. Господь говорил с ним как друг с другом, прямо высказывая свои веления. Самуил также слышал ясную речь Бога, но не видел при этом никакого образа (1Цар.3 и сл.). Однако неприкрытой ничем славы Божией не видел и Моисей (Исх.33:20, 23).
б) Гораздо низшую форму вдохновения представляет собою то, когда Бог говорил пророкам в видении или во сне (Чис.22:8–9). В состоянии видения, восхищения или экстаза дух человеческий возвышается над обыкновенными границами пространства и времени, над всей временной жизнью и живет душой в потустороннем мире или же переносится в даль будущего (Деян.22:17; Откр.1:10). То, что он видит или слышит в этом состоянии, он может потом сообщить и другим, приведя все им слышанное в известный порядок и давши ему более или менее стройную форму,
в) Иногда вдохновение отнимает у человека волю и он говорит не то, чтобы ему хотелось сказать, или же не понимает вполне сам своих пророчеств. Так Валаам благословлял евреев тогда, когда ему хотелось проклясть их. Он даже падал на землю в обмороке, когда на него сходил Дух Божий (Чис.24:3, 4). В таком же пассивном состоянии вдохновения находился однажды царь Саул (1Цар.19:24).
Совершенно другое бывало с Самуилом, Исаией и др. пророками. В них человеческий дух только незаметно повышал темп своей жизни и деятельности, под действием Духа Божия. Их духовная деятельность, благодаря этому действию Духа Божия, оживлялась, в душе их появлялись новые настроения, их уму открывались новые горизонты, причем они все-таки могли различать, что, собственно, привходило в их душу свыше и что было результатом их собственной духовной деятельности во время получения откровения (Ис.6:5; Иер.1:7; 2Пет.1:20, 21). Здесь Божественное воздействие опирается более на природные индивидуальные духовные способности человека – на полученное им образование (ср. Дан.9:2 и Иер.25:11), отчего у пророков иногда встречаются почти дословные повторения прежних, им, конечно, известных пророчеств (ср. Ис.2:2–4 и Мих.4:1). Однако образованность не была необходимым условием для получения Божественного откровения, как это доказывает пример пророка из простых пастухов – Амоса (Ам.7:14–15). Зато все пророки должны были сохранять полное послушание воле Божией (Мих.3:8) и всегда заботиться об обращении народа израильского на тот же путь послушания Всевышнему.
Особенности пророческого созерцания.
а) Пророки получали часто откровение в форме видений, образов, притч, символов, которые разгадать иногда довольно мудрено и для которых давались поэтому соответственные объяснения (Ам.7:7–8; Дан.8 и сл.; Зах.1:9). Поэтому и сами пророки говорят часто образами, совершают символические действия. При этом на их речах отражаются черты их личности и они сами принимают деятельное участие в придании откровению известной формы. Действия же символические иногда совершались ими в действительности, иногда же пророки рассказывают о них, как о событиях их внутренней жизни (Иер.19 и сл.; Ис.20 и сл.; Ос.1 и сл.; Иез.12 и сл.).
б) Пророки видели будущие события, которые они предвозвещали, как совершавшиеся при них или даже уже как прошедшие. Так, Исаия говорит о смерти Христа как будто бы он был свидетелем страданий Христовых (Ис.63 и сл.). От этого-то они в своих пророчествах нередко употребляют для обозначения будущих событий прошедшее время, которое поэтому и называется прошедшим пророческим (perfectum propheticum).
в) Пророки смотрят перспективно, т.е. все предметы в их созерцании представляются им расположенными на одной картине, в общих очертаниях, хотя бы это были предметы, относящиеся к различным эпохам; впрочем, все-таки они умеют различить, что находится на переднем плане открывающейся пред ними картины и что – позади, вдали. Хотя освобождение из плена Вавилонского и мессианское спасение часто соединяется в одной картине, но однако пророки не сливают одно с другим и первое представляют только как тень второго.
г) Каждый пророк видел только части великого будущего, которое ожидает людей, и потому пророческое созерцание имело характер отрывочности (1Кор.13:9) и один пророк пополняет другого.
Цель пророческого служения. Пророчество представляло собой самый жизненный элемент в общем плане божественного домостроительства и было наиболее рельефным выражением общения Бога с Его народом. В законе Моисеевом дано было твердое основоположение откровению Божественной воли, но если этот закон должен был войти в жизнь народа, то для этого необходимо было, чтобы Бог непрестанно свидетельствовал о Себе как о Царе Израиля. А для этого и были посылаемы Богом пророки. Они постоянно поддерживали в Израиле сознание того, что он представляет собой государство теократическое. Они должны были охранять закон, выяснять дух и силу его заповедей (Втор.10:16; Втор.30 и сл.), обсуждать явления общественной жизни в Израиле с точки зрения закона, наблюдать за поведением царей и священников, которые нередко отклонялись от начертанного для них в законе Моисея пути и, возвещая решения воли Божией касательно будущего состояния народа, вообще оживлять теократический дух. 2
Поэтому пророки были призываемы только из среды избранного народа (Втор.18:18). Главной же задачей их было утвердить в народе веру в пришествие Мессии и Его царство. Христос и Его царство представляют собой центральный пункт, на который обращено внимание пророков.
Содержание пророчеств. Пророки в своих пророчествах изображают историю царства Божия, как оно существовало и должно было существовать в Израиле и во всем человечестве, особенное внимание свое обращая при этом на завершение этого царства. Они не останавливаются в этом случае только на общих очерках будущего, но входят в подробное и обстоятельное описание частных обстоятельств, стоящих в существенной связи с историей царства Божия. Пророк в Вефиле называет имя царя Иосии за 300 лет до его рождения (3Цар.13:2), Иезекииль дает особые специальные указания на судьбу, ожидающую Иерусалим (Иез.24:2, 25–27), Даниил предвидит детали будущих событий, какие должны иметь место в жизни евреев (Дан.11:10–11).
Пророки и прорицатели. Из сказанного уже достаточно ясно, что истинные пророки были совсем не то, что известные и у язычников прорицатели. Между пророчеством и прорицанием существует двоякое существенное различие. Прежде всего, прорицание относится исключительно только к настоящему времени, пророчество же простирается до последнего предела истории, до конца дней, как выражались пророки. Каждый пророк и настоящее оценивает по его отношению к конечной цели. Благодаря этому, все пророчества составляют одно неразрывное целое. Прорицания языческих оракулов представляют собой ряд независимых одно от другого изречений; они похожи на слова, без логической связи следующие одно за другим на столбцах лексикона. Напротив, все израильские пророчества находятся в связи между собой и дополняют друг друга. Затем языческие оракулы говорили только об обстоятельствах или частной или национальной жизни, израильское же пророчество с самого начала охватывало своим взором все человечество.
Несомненность божественного призвания пророков. Пророки доказывали истинность своего призвания Богом посредством великих чудес, которые они совершали силой Божией. Кроме того, нужно принять в этом случае во внимание чистоту их учения и жизни (Втор.13:2, 5; 1Цар.10:6, 9; ср. Мф.24:24). Особенным даром чудотворения владели Моисей, Илия и Елисей. Сами пророки указывали на исполнение своих пророчеств как на доказательство истинности своего избрания Самим Богом. Пророк Иеремия говорит; «если какой пророк предсказывал мир, то тогда только он был признаваем... за пророка, которого истинно послал Бог, когда сбывалось слово того пророка» (Иер.28:9).
Язык пророков. Так как пророки не были безвольными и бессознательными органами Духа Божия, но сохраняли самоопределение и свои характерные индивидуальные свойства при изложении бывших им откровений, то понятно, что и язык пророков носит различные степени совершенства и от простой прозаической речи нередко достигает высоких ступеней ораторства и поэзии. Амос, пастух, заимствует свои образы и картины из сельской жизни, Даниил говорит как государственный муж. Ранние пророки говорят чистым еврейским языком, позднейшие более или менее пользуются халдейским или арамейским наречием. Особенным изяществом и чистотой речи отличается книга пророка Исаии, которого поэтому некоторые называли «царем пророков». Многие речи пророков имеют форму настоящих поэм, сохраняя при этом все свойства еврейской поэзии.
История пророчества. Если уже допотопные патриархи были, в общем смысле, пророками (напр., Енох – см. Иуд.1:14–15:)), если уже во время Моисея пророчество имело своих представителей (Мариам и 70 старейшин – Чис.11:16), если и в смутное время Судей то там, то здесь мерцал огонь пророческого вдохновения (Суд.2:1; Суд.5:1; 1Цар.2:27), то с Самуила (это, после Моисеева периода, уже второй период в развитии пророчества) пророчество вступает в период настоящего процветания и пророки появляются среди Израиля в очень большом числе. Благодаря энергии Самуила, теократическая жизнь в Израиле оживилась, а вместе с тем обнаружилось во всей силе своей и пророческое вдохновение и пророки или ученики пророческие составляют из себя целые корпорации под управлением великого пророка Самуила. Пророки, начиная с Самуила, оказывали огромное влияние на весь ход жизни израильского народа и цари израильские, в общем, были послушны их внушениям. Со времени разделения Еврейского царства на два (третий период), во главе пророков становится энергичный пророк Ахия из Силома и пророки, особенно в Израильском царстве, где не было ни законной царской династии, ни законного священства, приобретают огромное значение. Немало усилий положено было ими также в борьбе с ложными пророками, появление которых падает на время царя израильского Ахава и которые вели царство к гибели своими льстивыми советами. Пророки, как Илия и Елисей, а также пророки-писатели этого периода всячески старались пробудить теократическое сознание в народе еврейском, но пророки следующего, четвертого периода, напротив, начинают говорить о скором падении теократического царства и о его будущем преобразовании в мессианское царство, чем с одной стороны доказывают, что Бог справедливо карает нарушителей Его закона, а с другой стороны утешают верующих в тех тяжких испытаниях, каким они подвергались в те времена. Наконец, в последний, пятый – послепленный период пророки с одной стороны действуют в видах восстановления внутренней и внешней жизни теократии, с другой – обращают свои взоры к будущему преображению этой жизни.
Значение пророческих книг. Писания пророков важны уже по обилию содержащегося в них учительного материала. В них находим мы величественные изображения существа и свойств Божиих, Его могущества, святости, всеведения, благости и пр. Они дают нам возможность проникнуть взором в невидимый мир и в таинственные глубины человеческого сердца. Изображая нечестие и ожесточение Израиля, пророки как бы этим показывают пред нами зеркало, в котором мы можем видеть отражение и своей жизни. Но особенно важны книги пророков для нас, христиан, потому что в них мы находим исполнившиеся с совершенной точностью пророчества об иудеях и других народах, а главным образом предсказания о Христе. Господь Иисус Христос Сам указывал на пророчества, как на самое верное свидетельство о Нем и Его деятельности (Ин.5:39). Наконец, пророчества важны для нас и потому, что часто в них обстоятельно раскрывается то, на что в Новом Завете указывается только намеками, краткими заметками. Так, напр., 53-я глава кн. Исаии выясняет пред нами истинную причину и цель страданий Христовых, а также дает объяснение к словам Иоанна Крестителя о Христе: «се, агнец Божий!» (Ин.1:29)
Распределение пророческих книг в Библии. Всех пророков, записавших свои речи в книги, было 16. Первые четыре – Исаия, Иеремия, Иезекииль и Даниил, называются великими, а прочие 12 – Осия, Иоиль, Амос, Авдий, Иона, Михей, Наум, Аввакум, Софония, Аггей, Захария и Малахия – малыми, конечно, по сравнительно малому объему их книг. Впрочем, книга Даниила в еврейской Библии отнесена была в число этнографов (кетубим), а книги 12-ти малых пророков составляли одну книгу. Книги пророческие в нашей Библии распределены не по порядку времени их происхождения, а, вероятно, по объему. Хронологический же порядок пророческих книг можно установить такой. Самым древним пророком был Авдий, пророчествовавший около 885-го г. до Р. Х., за ним следуют Иоиль, Амос, Иона, Осия, Исаия, Михей, Наум, Аввакум и Софония. Это так называемые, допленные пророки. Затем идут пророки периода плена – Иеремия, Иезекииль и Даниил и, наконец, пророки послепленные – Аггей, Захария и Малахия (около 427 г.). 3
* * *
1 См. Konig Das Prophetenthum в Beweis d. Glaubens. 1907. 2, 1–3.
2 Социально-политическая деятельность пророков прекрасно очерчена в книге Walter'а: Die Propheten in ihrem socialem Beruf. Freiburg 1900. 1–288 с.
3 О пророчествах вообще более обстоятельные сведения дает еп. Михаил в своих очерках «Библейская наука» (Ветхий Завет, вып. 4). Об исполнении же пророчеств можно читать у Кейта в его книге: «Доказательства истины христианской веры, основанные на буквальном исполнении пророчеств, истории евреев и открытиях новейших путешественников». СПб. 1870 г. С. 1–530.
2 а) Или: богобоязненных.
2 б) Или: справедливого; то же в ст. 4.
8 В ст. 8-10 представлены слова израильтянина или, возможно, пророка, который, говоря от имени всего народа, кается во грехе и выражает уверенность, что в конце концов Господь даст Своему народу победу над его врагами. Местоимения в этих стихах ед. числа жен. рода выступают в роли указания на то, что это говорит «дочь Сиона», олицетворяющая город Иерусалим (ср. 1:13; 4:8, 10, 13). «Враг» здесь, вероятно, символически представляет всех врагов народа Божьего.
9 Букв.: не восстановит права мои.
11 Или: день, когда отдалятся границы (врагов); друг. возм. пер.: когда будут далеки законы; масоретский текст не вполне ясен.
12 Букв.: до реки.
14 Или: посреди тучных пастбищ.
19 Букв.: их.
20 Или: истину.
Он будет суд правый вершить между людьми, споры множества народов, и сильных, и дальних - разрешит; перекуют они мечи на лемеха, копья - на ножи садовые, не поднимут более народы друг на друга меча и искусство войны предадут забвенью (4:3).
Книга Михея дает возможность увидеть в духовной перспективе глазами провидца и правдоискателя бурные события VIII в. до Р.Х. в жизни Северного царства, Израиля, и Южного царства, Иудеи. Пророк предсказывает падение Самарии (столицы северного царства) под натиском полчищ ассирийских поработителей в 722 г. до Р.Х и бесстрашно возглашает предупреждение о разрушении Иерусалима и его Храма - главной святыни Южного царства (3:12, ср. Иер 26:18). Пророческие изречения о грядущем суде чередуются с обещаниями будущих благ народам Израиля и Иуды. И тот, и другой народ нарушили свой Союз (Завет) с Богом. Устами Михея Господь говорит как Обличитель Своего народа, но в то же время через него и дает обещания о благословениях, которые будут даны человечеству с пришествием Того, Кто станет истинным Пастырем Божьего стада.
Михей и Исайя очень близки друг другу по духу и по стилю. Но в отличие от своего знаменитого современника Исайи Михей был простым деревенским жителем, родившимся в мало кому известном Морешет-Гате, на юго-западе от Иерусалима, возле филистимской границы. В конце VIII в. до Р.Х., во времена правления иудейских царей Иофама, Ахаза и Езекии, Иудея находилась в состоянии глубокого духовного упадка. Но это не помешало Михею и, может быть, напротив, даже побудило его прислушаться к проповедям Исайи и, ревнуя о новой, чистой жизни, стать пророком Бога Яхве. Он был одарен удивительным даром духовного видения. Ни массовые кровопролития, ни насилия тех дней не сломили его. Богатые и сильные мира сего не смогли запугать его. Он говорил как человек, живущий в присутствии Бога и увидевший мир Его глазами.
Михей предостерегал жителей Иудеи о надвигающейся национальной катастрофе, но духовные и светские власти Иерусалима были глухи к его проповеди. Они были уверены, что Бог, Храм которого украшал их город, защитит их от всякой беды уже ради одного этого красивого здания. Михей противостоял надменности вождей народа и их неверным представлениям о Боге: Он, по утверждению пророка, не оставит без наказания тех, кто добру и справедливости предпочитает зло и обман. Гибель постигнет и город, и величественный Храм из-за нежелания людей дать в своем сердце место Богу святости и любви.
В книге Михея, где, как можно полагать, собраны его проповеди, предостережения о судах Божьих чередуются со словами о Его милости, что явно отражает характер Бога: Он и в праведном гневе Своем не перестает быть добрым и милостивым. Живые пророческие слова Михея о грядущем Царе-Мессии, жаждущем собрать вместе весь Свой народ (2:12, 13) и утвердить мир и справедливость на земле и в сердцах наших (4:2, 3) питают духовно жаждущих и сегодня. Ведь именно Михей предсказал, что этот Царь-Миротворец при своем первом явлении на нашу Землю должен будет родиться в маленьком иудейском городке Вифлееме (5:2). После того, как это исполнилось при рождении Иисуса Христа, можно ли сомневаться в верности Его предсказаний?