Мир в руках творца. Книга пророка Даниила.

Дан 9:1-27

Если отождествлять Дария, в правление которого дано Даниилу новое видение, с историческим Дарием, то первый год его правления приходится на 522 г. до Р.Х., после Кира II и, соответственно, после окончания плена, потому что завоевание Вавилона Киром II в 539 г. до Р.Х. дало возможность многим угнанным народам – иудеям, в том числе – вернуться из Вавилона. Скорее всего, впрочем, автор не предполагает необходимости датировки видения и для него не так уж важно, что это за царь, потому что речь, в первую очередь, идет о существенно более поздних временах, далеком будущем по отношению к Дарию.

Первое, что бросается в глаза в рассказе о видении, – упоминание пророчества Иеремии как священного текста. Время канонизации пророческих книг определяется довольно приблизительно, и едва ли эта канонизация совершилась во время Плена; ориентировочно можно говорить о 5–4 вв. до Р.Х. Однако для автора книги Даниила вовсе не обязательно иметь перед глазами канонически оформленный свиток, чтобы отнестись к пророчеству Иеремии как к слову Божьему, поэтому для взаимной датировки текстов мы здесь, скорее всего, ничего не найдем. Важно, что Даниил читает текст Иеремии, изучает его и делает выводы.

В эпоху Плена у изгнанников возник обычай поститься и возносить к Богу покаянную молитву в память о разрушении Иерусалима; об этом свидетельствуют, в частности, Исайя Вавилонский и Второзахария, автор второй половины книги Захарии. Возможно, примером такой молитвы является и молитва Азарии в 3-й главе книги Даниила. И сам Даниил от своего лица приводит в девятой главе еще один образец такой молитвы – быть может, широко распространенной. Его молитва наполнена прямыми и косвенными цитатами из пророческих книг, и в ней ясно видно, что Даниил и его соплеменники думали о Плене. Последний был для них прямым и заранее предреченным результатом нравственного выбора израильтян, последствием того, что «и мы, и наши цари… согрешили против Тебя». И Даниил просит у Бога помилования и провозглашает правоту Бога, от лица своего народа он отказывается от грехов и просит о милосердии. Даниил говорит, что Израиль не слушал того, что Бог говорил через пророков, и повинен в этом, и потому Плен стал неизбежен. Таким образом, и по сути, и по форме, эта молитва теснейшим образом связана с пророческой традицией, она (и подобные ей) возникла потому, что в Плену этот голос пророков все же был услышан. Уже одно это заставляет нас не считать различные традиции, пророческую и мудрых, столь уж отделенными друг от друга.

Если, как это делают многие исследователи (пожалуй, даже большинство), полагать, что вторая часть книги Даниила написана в середине 2-го века до Р.Х., в Маккавейскую эпоху, – то надо признать, что в это время мерзости запустения вспомнить покаяние времен Плена было вполне уместно. Однако автор в первую очередь пытается донести до читателя другое. Он прочитал у Иеремии о семидесяти годах плена, молится, исповедует грехи народа, и получает ответ. Через вестника ему сказано, что он должен знать: не семьдесят, а семижды семьдесят (лет?) назначено ждать народу искупления и избавления. Эти цифры почему-то привлекают к себе внимание читателей и толкователей едва ли не больше всего остального в книге Даниила. Но, во-первых, обычно думают, что речь идет о четырехстах девяноста годах после плена, хотя своеобразная рифма «семьдесят – семижды семьдесят» скорее означает «не одно, а другое». Рискну предположить, что Даниилу сказано, что срок пленения во много раз больше того, о чем говорил Иеремия, только речь идет не о «юридическом», а о фактическом, «сердечном» пленении; к тому же, как бы рано ни датировать эту часть книги, Плен к тому моменту уже закончился и длился, по факту, около полувека, так что срок Иеремии тоже оказался скорее символическим. Во-вторых, если заменить «семьдесят седмин» традиционного перевода синонимом «семижды семьдесят», – те же 490, в конце концов, – то сразу вспоминается повторение этой цифры в другом месте Библии. Неужели, когда Иисус из Назарета призывает Петра прощать не семь, а семижды семьдесят раз, Он имеет в виду, что на 491-й раз можно и не простить? Означает ли семьдесят седмин, что Помазанник придет на 491-й год после первого года правления исторически неопределимого «Дария, сына Ахашвероша»? Если брать даты правления Дария I, который, однако, был сыном Гистаспа, а не Ахашвероша, то получится 31-й год до Р.Х., а если считать от начала Плена, то получится 95-й год до Р.Х., то есть ничего не получится… Скорее разумно предположить, что «семижды семьдесят» – символическое обозначение весьма большого числа, вроде выражения «тысячи тысяч». Вестник Гавриил, таким образом, возвещает Даниилу, что подлинного избавления придется ждать много-много дольше, чем окончания Плена.

Нередко высказывается гипотеза, что автор книги Даниила не вполне ясным для нас способом «подгоняет» цифры к определенным лицам и датам, в частности, к низложению первосвященника Онии III в 175 г. до Р.Х. или к победе Маккавеев, – однако трудно представить мудреца за столь глупым занятием, как подгонка цифр. Да и зачем бы ему это было нужно? Более вероятно, что вестник Гавриил говорит о сроках, недоступных пониманию («не ваше дело знать времена и сроки»!), но отмеренных Богом, предопределенных, как и гибель опустошителя.

Но когда-то в это непомерно долгое время, говорит Даниилу вестник, будет Христос Владыка, и это будет година бедствий. Еще раз повторим: нерационально искать у Даниила указаний на дату пришествия Христа, поскольку автору книги это ни зачем не нужно. Он свидетельствует о том, что это будет, будет непременно. Многое из того, о чем он пишет: восстановление Иерусалима, гонения Селевкидов и многое другое, – должны были быть узнаваемы для читателей межзаветного времени. И подобно этим, узнаваемым событиям, должно совершиться и пришествие Христа.

Кого имеет в виду автор, кого он называет Помазанником? Проблема в том, что во времена написания книги это слово могло иметь несколько значений, среди которых и первосвященник, помазываемый елеем на свое служение, и царь, помазываемый на царство, и Мессия, Спаситель из дома Давидова. Заметим вскользь, что Исайя Вавилонский применяет этот термин и к Киру II… А вот законного и суверенного царя-помазанника в эпоху Даниила как раз и нет, потому что Палестина после Плена никогда не была свободной¹¹ До 1948 г., разумеется., – быть может, о восстановлении этой свободы и идет речь, и текст следует понимать как весть о приходе помазанного властителя?¹² Это один из вариантов перевода слов Mashiah nagid. Большинство современных исследователей склонны полагать, что речь все же идет о первосвященнике, поскольку именно таково было главное реальное значение слова «Помазанник» в ту эпоху. Христианские толкователи обычно считают, что речь идет об Иисусе из Назарета потому, что в их время слово «Помазанник» обозначает именно Мессию. Но греческое «Христос Игуменос¹³ Христанские толкователи, особенно первого тысячелетия, практически всегда используют LXX.» связывается с Иисусом лишь post factum, а христианские толкователи, увы, известны некритическим отношением к омонимическим совпадениям.

Коротко говоря, вопрос о том, кого имеет в виду автор, записывающий это видение, представляется по-настоящему неразрешимым. Оставим в стороне, как малоинтересные сегодня, варианты помазанного вождя и первосвященника. Если в Дан 9:25 речь и впрямь идет о Мессии (следовательно, об Иисусе), то что и, главное, зачем говорит о Нем автор читателю? Во-первых, сообщается, что Мессия будет; что ж, это бесценная весть, но она уже не раз была возвещена пророками, да хотя бы Иеремией, которого автор цитирует в этой же главе. Гораздо важнее, что Мессия придет в некоторое, Богом определенное, время в текущем историческом периоде, спустя годы и годы после Плена, в эпоху гонений, отпадения и мерзости запустения в Храме. Во-вторых, все это вестник возвещает Даниилу немедленно после того, как последний приносит покаяние за глухоту и непослушание своего народа, – может быть, послушание грядущему Мессии исправит последствия непослушания пророкам? Заметим, что если автор все-таки имеет в виду первосвященника (к примеру, Онию III), то цель его сообщения еще менее ясна.

На самом деле, главное, что говорится здесь о Помазаннике, содержится не в 25-м, а в 26-м стихе. Как бы ни переводить эти слова (а они не так просты для перевода), речь идет об отвержении, о гибели Мессии. «Предан будет смерти», «отторгнут», «погибнет» и даже «будет съеден, разжеван»¹⁴ Ср. «если не будете есть (гр. trogo) плоти Сына Человеческого». – речь идет об отвержении Мессии¹⁵ LXX, однако, буквально говорит об «отторжении помазания (chrisma, а не christos).. Если речь идет о ком угодно, кроме Иисуса из Назарета, эта информация ничего не меняет в жизни читателей межзаветного периода, как не менял ничего и факт отстранения Онии III, даже если он был поводом для похода Антиоха Епифана на Иерусалим. Но если все же вестник, чьи слова записывает автор, говорит об Иисусе, Мессии Израиля, то перед нами удивительно ясное пророчество о Кресте, хотя в новозаветные времена его, похоже, не воспринимали таковым – или просто забыли.

Итак, Даниил читает у Иеремии о длительности плена, исповедует правоту Бога и просит о милосердии за непослушание, и получает весть о том, что наступает время – долгое, долгое время, – в котором придет и будет отвергнут (как и пророки) Помазанник, а Иерусалим и все его святыни будут наполнены мерзостью запустения. Путь Мессии не будет триумфальным, а все человеческие пути имеют к Нему лишь очень косвенное отношение.