Мысли вслух на7 Ноября 2024

Эти слова апостола Павла о призвании христиан содержат исключительно важные вещи, которые не вполне очевидны в привычном нам Синодальном переводе. Это один из тех случаев, когда необходимо обратиться к оригиналу и славянскому тексту. Апостол говорит, что в приближении Дня Господня, когда Христос придет во славе, он молится о христианах Фессалоник (и о всех остальных) и просит у Бога, чтобы Господь Сам удостоил нас призвания, чтобы люди были призваны Богом к жизни и спасению. Славянский текст звучит здесь: «...молимся всегда о вас, да вы сподобит званию Бог наш», - и «звание» здесь — перевод греческого klesis, означающего «призыв» и однокоренного с Ekklesia, «Церковь». Речь, таким образом, не столько о призвании как об уникальном пути человека перед Богом, сколько о том призыве, которым пастырь собирает овец, чтобы уберечь их от погибели. Славянское «да вы сподобит» очень точно: призвание Божье для каждого из нас является незаслуженным даром, который дается нам через Церковь.

Продолжая, апостол молится о том, чтобы Бог исполнил (т.е. наполнил силой) благую волю людей к добру и к делу веры. Для апостола призвание и исполнение силой благой воли — неразрывно связанные вещи, и это слово огромной надежды для каждого человека. Воля к добру и делу веры — этими словами апостол обозначает ответ человека на призыв Божий. Но у самого человека нет сил воплотить этот ответ в своей жизни; каждый из нас обладает изрядным опытом поражений на пути добра и веры. И если бы Бог Сам не наполнял силой наш ответ на Его призыв, сам призыв оказался бы тщетным. Но апостол говорит о том, что, призывая нас к жизни, Бог Сам наполняет нас этой жизнью.

Именно в этом заключается прославление имени Христова в людях, то прославление, о котором апостол так ярко говорит в послании к Филиппийцам: «Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (Флп 2:9-11). Самая возможность того, чтобы мы не только услышали призыв Божий, но и обрели силу откликнуться на него, сама эта возможность — плод Крестной жертвы и Воскресения Христа. Именно в этом исполняется замысел Творца о спасении людей, который славит свт. Иоанн Златоуст в своей евхаристической молитве, называя его «еже о нас смотрение». И еще апостол говорит о том, что в призвании Божьем и нашем ответе на него не только исполняется это «еже о нас смотрение», но и сами мы в Нем обретаем славу, становимся участниками Его победы.

Как видно, совершаемые Иисусом чудеса не давали покоя Его противникам, которые изобретали самые фантастические объяснения происходящего, лишь бы не признавать очевидного. Дело, судя по свидетельству евангелиста, дошло даже до обвинений Спасителя в том, что Он для совершения исцелений прибегал к услугам тёмных сил.

Абсурдность обвинений была достаточно очевидна, и Иисус легко ответил Своим обвинителям. Впрочем, судя по дальнейшим описанным в Евангелии событиям, всякие ответы были тут совершенно бесполезны: противники Иисуса слышали не приводимые им Спасителем аргументы, а лишь себя самих. Интересно другое: подобного рода обвинения звучали не раз в христианской истории, и выдвигали их против тех, кто по самым разным причинам оказывался неугоден религиозному большинству. То, что религиозное большинство это формально было «христианским», ничего не меняло: парадигма восприятия неугодных, равно как и парадигма обвинения, оставалась той же самой.

Конечно, подобного рода обвинения выдвигались против очень разных людей. Но так или иначе всех обвиняемых можно было отнести к одной из двух категорий: одни из них были или атеистами (достаточно редко), или агностиками (значительно чаще), другие же — христианами, чья религиозность (если она была) не вмещалась в традиционные рамки. Как видно, оба типа роднит одно: представители их одинаково успешно разрушают свойственную их эпохе традиционную религиозность. Настоящих же сатанистов среди обвиняемых практически не бывало: ведь они чрезвычайно редко действуют открыто, так же, как и тот, кому они служат.

В этом, впрочем, и нет необходимости: ведь их работу за них успешно выполняют яростные защитники религиозной традиции, будучи уверены, что тем самым они служат вовсе не дьяволу, а Богу. Между тем, как видно из евангельского рассказа, речь идёт о служении вовсе не Богу, а собственной религии, которая, становясь абсолютом, меняет свой духовный знак на противоположный. Неудивительно, что после такого духовного перевёртыша чёрное начинает казаться белым, а белое чёрным.

Конечно, и атеизм, и агностицизм тоже разрушают религию. Но воинствующему атеисту и даже агностику порой проще принять реальность того Царства, которое принёс в мир Спаситель, чем человеку религиозному: ведь у таких людей идеологии или нет совсем, или она слишком примитивна. А вот религия может породить и действительно порождает идеологии хорошо обоснованные и изощрённые. И, конечно, для такой идеологии Царство оказывается угрозой куда большей, чем атеизм: ведь атеизм если и может полностью разрушить религиозное мироощущение, то лишь чрезвычайно редко, а реальный опыт Царства делает это практически мгновенно.

Религиознейший Павел перестал быть религиозным сразу же после краткой встречи с Воскресшим на Дамасской дороге. И люди, поклоняющиеся своей религии, прекрасно это чувствуют и понимают. И принимают свои меры, объявляя всё, в рамки своей религии не вмещающееся, бесовщиной: ведь такая декларация сразу же выводит угрозу за пределы той внутренней, психической ойкумены, которая есть у каждого человека. Но остаются ещё носители того, что не вмещается в традиционные рамки. И тогда на защиту традиционной религии призываются крест или костёр, в зависимости от эпохи.

Приходя на исповедь, человек редко радуется. Это сложное и неприятное дело. Особенно неприятно то, что это не первый раз и далеко не последний, когда нам надо будет исправить что-то прямым вмешательством Бога. Или исповедь стала рутиной и не вызывает никаких эмоций. Это человеческий взгляд. Но есть и другой взгляд на вещи. Об одном кающемся грешнике ангелы радуются так, как мы бы радовались, обретя вновь десятую часть того, что имеем. Хорошо бы вспомнить об этом, в следующий раз до исповеди.

Сегодняшнее чтение ставит перед нами вопрос о национальной традиции, а также о её роли в духовной жизни народа и о её месте в Церкви. Конечно, когда дело касается еврейского народа, ситуация оказывается неоднозначной: ведь здесь национальное и религиозное оказались неразрывно связаны между собой ещё со времён Вавилонского плена, когда еврейство стало этноконфессиональной общиной, а евреем считался каждый член Синагоги, к какой бы нации он ни принадлежал до обращения в иудаизм. И всё же история, описанная в сегодняшнем отрывке, заставляет задуматься прежде всего о национальном самосознании, равно, впрочем, как и о его ограниченности. Примечательно, что началась она с обвинения Павла в том, что он ввёл в Храм иноплеменников, язычников, которым там было не место (Деян. 21 : 27 – 29). Евангелист упоминает, что обвинение было ошибочным (Деян. 21 : 29), но сути дела это не меняет, тем более, что и впоследствии, когда Павел обратился к собравшемуся народу, его слушали более-менее спокойно до тех пор, пока он не упомянул о том, что Бог послал его проповедовать язычникам (Деян. 22 : 21 – 22). Такая реакция, на первый взгляд, может показаться странной. В самом деле, Павел ведь проповедовал не какую-то новую религию, он свидетельствовал о Мессии и о Царстве, а такое свидетельство могло лишь привлечь внимание язычников и к Храму, и к Торе, и к иудаизму. Более того: в евангельскую эпоху иудейская миссия распространилась довольно широко, благодаря чему, собственно, в синагогах и появилось немалое число прозелитов, которые, не принимая иудаизм во всей его полноте, тем не менее верили в Бога Авраама. Казалось бы, мессианская проповедь Павла могла бы привлечь в Синагогу ещё больше новообращённых. Но было в его проповеди и нечто неприемлемое для иудеев, превыше всего ставивших собственную традицию: проповедь Павла открывала мессианское Царство для всех, не только для евреев, но и для всех прочих народов. Конечно, никто не стал бы закрывать иноплеменникам путь в Царство, но для иудеев было очевидно, что путь в него проходит только через Синагогу и никак иначе. Проще говоря, они были абсолютно уверены, что прежде, чем войти в Царство, ищущие его должны были стать евреями. Потому что мессианское Царство по определению может быть открыто только евреям. Сама мысль о том, что границы народа Божия могут быть раздвинуты за рамки еврейской общины, казалась многим из них кощунственной. И потому на Павла они смотрели, как на врага Божия и как на предателя своего народа. Так чрезмерная приверженность собственной национальной традиции становится преградой на пути в Царство.

Хорошо тому, кто в представленном списке не найдет ничего, принадлежащего ему лично. Убегать себя самого – вот какой удел предстает перед нами. Осознание того факта, что в условиях конца времен и ожидания конца света ты выглядишь не очень достойно, - тяжелое испытание. Но гораздо сложнее, осознав это, принять решение удалиться от себя такого. И стать другим. Таким, каким видит тебя Бог.

Как следует понимать крещение, совершённое Павлом в Эфесе во имя Господа Иисуса, надо ли считать его повторным, или же оно явилось завершением и восполнением Иоаннова крещения? Веками между христианами разных конфессий длятся споры о том, как надо понимать крещение, и конца им пока не видно. В трактовке многих христиан крещение, вводящее в Церковь, напоминает скорее крещение покаяния, заповеданное Иоанном. Но вот мы видим, что для Павла крещение во имя Господа Иисуса не сводится к омовению грехов, оно — нечто большее, хотя и включает в себя освобождение от отвергаемых грехов.

Заметим, однако, что о повторном крещении в книге Деяний больше нигде не говорится. Тем не менее, если на Корнилия и его близких Святой Дух сошёл до крещения, то здесь для Его схождения оказалось необходимым повторное крещение. Но не забудем, что Корнилий, ешё не будучи крещён, уже принял Христа. Приняли ли Христа в полноте ученики, знавшие только Иоанново крещение, понять трудно, но то, что они Его приняли после встречи с Павлом, сомнений не вызывает.

Далее мы видим ещё одну попытку использовать Имя Иисуса в практических целях вне веры, закончившуюся плачевно для заклинателей. Они не признавали Иисуса Господом и даже не задумывались, Кто Он, Тот, Которого Павел проповедует. Но отсутствие веры лишает защиты от сил духовной тьмы, с которыми и сыновья Скевы, и многочисленные современные чародеи, колдующие при свечах и иконах, но не имеющие подлинной веры в Спасителя, неосторожно пытаются иметь дело. Казалось бы, они противодействуют демоническим силам, но без Христа подобное противостояние оказывается "борьбой нанайских мальчиков".