Мысли вслух на18 Января 2025

Елифаз говорит о том, как действует глупец, и в результате своих поступков бедствует. Тем самым Елифаз обвиняет Иова в том, что все беды случились с ним по его собственной глупости. Подобное отношение к человеку, попавшему в трудное положение, не редкость и в наше время, вот только по отношению к Иову, как и ко многим другим пострадавшим, такое высокомерие выглядит странно и бестактно.

Неизмеримо больше смысла в словах Елифаза о том, что человек рождается на страдание, но страдания не бессмысленны, если через них человек способен устремляться вверх. Да, реальность такова, что мир полон страданий, и былое благополучие Иова не было общераспространённой нормой. И если уверенность Елифаза в обоснованности бедствий, обрушившихся на Иова, не имеет реальных оснований, то совет обратиться к Богу, Который поражает, и Его же руки врачуют, нельзя не признать разумным.

Иов, рассуждающий: "Бог дал, Бог взял", размышляет о Нём, но к Нему пока что не обращается. Но открывается Господь тому, кто предстоит Ему, для кого Бог не только Он, но и Ты.

Как правило, самыми непонятными словами сегодняшнего чтения становятся слова: «хотя и медлит защищать их»? Почему Он медлит, чего ждет, когда нам так плохо, спрашивают люди. Поэтому давайте мы сегодня подумаем именно об этих словах. Мы хорошо помним слова псалма: скоро да предварят ны щедроты Твоя Господи, яко обнищахом зело (Пс 78:8), помним их особенно хорошо, потому что они вошли в молитвы шестого часа, и значит, мы часто слышим их в храме. В Псалтири еще три раза слышится этот призыв «скоро услыши ны» (Пс 68:18, 101:3, 142:7). Нам очень хочется, чтобы Господь помог нам скорее, мы торопим Его. Кто знает, может, если бы не это не было бы нужды, говорить, что Он медлит. Не потому, что Он, видя как нетерпеливо мы ждем Его помощи, нарочно медлит, нет, конечно. Но потому, что Он словно хочет отрезвить нас. Он хочет, чтобы мы оборотились на самих себя и посмотрели, сколько нам уже дано Им. Более всего Он хочет нашего роста, что будет невозможно, если Он все будет делать за нас. Здесь совершенно уместно, нам кажется, сравнение с земными родителями. Когда ребенок просит помочь ему написать школьное сочинение, любой разумный родитель сначала попросит его попробовать написать что-то самому. Господь, как любящий Родитель, не медлит лишь в одном случае, когда речь идет о жизни и смерти. И именно тогда совершает чудо. Если мы будем это помнить, мы будем правильнее понимать чудо и не будем искать ложных чудес.

Возвращаясь к образу Мессии-Первосвященника, автор послания не отделяет его от тех представлений о живой Торе, которые были в те времена широко распространены как в иудейской, так и в христианской среде. Именно Иисус и становится для него этой живой Торой, Его первосвященство обусловлено тем, что Ему удалось то, чего никому ещё не удавалось прежде: осуществить идеал, ранее остававшийся недостижимым. Для того, чтобы стать живой Торой, человеку необходимо было полностью избавиться от греха, оставаясь притом человеком и не превращаясь в некое бестелесное существо. И Иисус оказался в истории человечества первым и единственным, кому это удалось (ст. 15).

Такого Учителя не обманешь: ведь живая Тора — воплощённое слово Божие, Его воздействие на человека затрагивает те глубины человеческого существа, где соприкасаются её духовная («дух») и природная («душа») составляющие (ст. 12). Скрыться от Него так же невозможно, как укрыться или скрыть что-нибудь от Бога (ст. 13). Но зато этот Мессия-Первосвященник несёт в Себе всю полноту благодати того Царства, которое Он принёс в мир, давая возможность приобщиться к ней каждому верному (ст. 16). Живая Тора, воплощённое слово Божие, Человек, несущий в Себе всю полноту Царства, а значит, и полноту Божию — таким видит автор послания Мессию, которого он называет новым Первосвященником, Первосвященником Царства.

В этой истории очень интересно, почему Марк решил сохранить арамейское слово «еффафа». Обычно евангелист приводит арамейские слова, либо когда они были хорошо знакомы их слушателям, либо особенно много говорили им и ему самому. В частности, Марк сохраняет не только обращение Господа Иисуса к Отцу «Авва» и Его слова богооставленности на кресте, но и Его слова, обращенные к тем, кого Он исцелял: например, к дочери Иаира «талифа, куми», и вот, сегодня — к глухонемому. Чем же слово «еффафа» было так дорого евангелисту? Может быть, он чувствовал, что оно, в какой-то мере, обращено не только к глухонемому, но и к каждому, кто осознает свою глухоту, закрытость своего сердца, духовного слуха, неспособность услышать и понять Слово, обращенное к нему. Это значит, что сегодня Господь на Своем родном языке обращается ко всем, кто хочет исцеления, кто хочет жить Его жизнью, следовать Его пути, и говорит: «Еффафа, откройся...»

История с Агарью современному читателю не может не показаться, как минимум, странной. Между тем, в эпоху Патриархов так поступали нередко, ведь ребёнок, даже родившийся от рабыни, всё равно мог наследовать хозяину дома при условии, если хозяин дома был его отцом. А бездетность считалась у древних тяжёлым несчастьем и знаком гнева богов. В случае же Авраама ситуация утяжелялась ещё и нетерпеливым ожиданием Сарры: ведь она не хуже своего мужа знала о завете и о данных Богом обещаниях. Между тем, прошло уже десять лет (ст. 3), и Сарра, естественно, беспокоилась всё больше: она старела, старел и её муж, а обещанного Богом наследника всё не было (ст. 1 – 2). Рушилось всё, ради чего Авраам покинул когда-то землю отцов и переселился в чужую, неведомую страну! И в голове Сарры сама собой родилась мысль: а не ускорить ли ход событий? Быть может, именно этого и ждёт от неё Бог? Конечно, ребёнок рабыни — не свой, но, по крайней мере, он всё же будет считаться наследником, и дело Божие будет продолжаться. Так на свет появился Измаил, а вместе с ним — презрение и ревность (ст. 4). Казалось бы, какое может быть соперничество между хозяйкой и рабыней? Но рабство у евреев никогда не было таким, каким оно было у древних греков и римлян, или у древних египтян, где рабы порой не считались за людей. Рабство у евреев было мягким, патриархальным, и на рабов смотрели, в сущности, как на младших, неполноправных членов племени, которые, конечно, на совете племени не имели права голоса, но в остальном были такими же, как все. Не случайно подростка и раба евреи называли в древности одним и тем же словом. И если рабыня делалась матерью наследника и наложницей хозяина, положение жены в доме становилось неоднозначным (ст. 5). Авраам же, по-видимому, рассматривал все жалобы и упрёки со стороны Сарры как не вполне справедливые: ведь, в конце концов, Сарра сама, по собственной инициативе, создала ситуацию, из-за которой теперь страдала. И он предоставил ей возможность разрешить эту ситуацию по собственному усмотрению (ст. 6). Решение оказалось быстрым, хотя едва ли справедливым: Агарь вместе с её ребёнком фактически выгнали из дому (ст. 6). По-видимому, женская ревность перевесила все соображения, которые прежде заставили Сарру обратиться к Агари с предложением родить хозяину наследника. Наверное, и Аврааму, и его жене после всего случившегося стало ясно, что планы Божии невозможно осуществить одними человеческими усилиями. Иногда, как оказалось, лучшей помощью Богу в осуществлении Его плана становится терпеливое ожидание. Впрочем, Бог не оставляет беглецов (ст. 7 – 12): в конечном счёте, именно Ему приходится решать проблемы, которые создают люди, желающие, но не умеющие Ему послужить. Всё разрешается благополучно, и на Ближнем Востоке появляется ещё один народ со своим будущим и со своей историей. Бог для каждого находит место под солнцем. И всё же при чтении сегодняшнего отрывка невольно возникает вопрос: стоит ли создавать лишние проблемы и Богу, и самим себе?

Элифаз не просто говорит Иову общие слова, он пытается объяснить своему другу то, что с ним происходит. Если Иов всё же праведен, то почему он страдает? Ответить на этот вопрос было не так просто. Всем было понятно, что грешник может быть наказан Богом за свои грехи; но как объяснить то, что страдания обрушиваются на того, кто не согрешил? Конечно, сам Элифаз только что на основании полученного им откровения сделал вывод о том, что безгрешных людей не бывает. Но в таком случае, следуя традиционной логике, здоровых людей на свете тоже быть не должно.

Между тем, всякому очевидно, что это не так. И тогда Элифаз выдвигает новый аргумент: он связывает страдание Иова (как и всякое страдание вообще) с получаемым от Бога наставлением. Элифаз утверждает, что человеку вообще свойственно страдать, что он и рождается в мир на страдание (ст. 6 – 7). Таков порядок, установленный от Бога, и восставать против него глупо (ст. 1 – 5). Изменить ничего нельзя, да и не нужно, ведь страдания, если правильно к ним относиться, идут человеку лишь на пользу. Главное тут — предать всё Богу, Который во всяком случае не оставит праведника, так что даже зло обратится для него во благо (ст. 8 – 16).

Страдание — это не просто наказание, это именно вразумление и наставление от Бога, оно не длится вечно, настанет день, когда все страдания останутся позади и праведник выйдет из посланного ему Богом испытания во всех отношениях более сильным, чем прежде (ст. 17 – 27). В таких рассуждениях есть, разумеется, своя логика, понятная каждому религиозному человеку. Но в ней есть одно слабое место: следуя ей, пришлось бы считать именно Бога источником всех человеческих несчастий, которые Он посылает одним для наказания, другим для вразумления.

Автор Книги Иова, разумеется, объясняет страдания Иова иначе, он видит в них следствие того, что богословы называют попущением Божиим, тем, чего Бог не делает и чего Он не хочет, но чему Он позволяет быть, уступая свободе сотворённых Им существ, будь то ангелы или люди. Автор Книги Иова прекрасно понимает, что зло исходит не от Бога, а от сатаны, который Богу противостоит, ведь именно сатану он делает ответственным за все страдания Иова. Но Бог всё же почему-то позволяет сатане действовать. Ответом на вопрос о том, для чего Богу это нужно, стала вся Книга Иова. Но ответ оказался совсем не таким простым, каким он казался Элифазу. И Иов прекрасно это понимает. Он возражает своему другу, и разговор продолжается.