Мысли вслух на26 Января 2025

Иов хорошо начитан в книгах мудрецов и может привести немало цитат. Вот только главной проблемы Иова эти цитаты не решают. Дело ведь не в том, что Бог выше человека и безусловно праведнее. Дело в том, что Бог — основание всякой праведности, и об этом как раз Традиция свидетельствует со всей очевидностью.

Именно Он решает, кто праведен, а кто нет. Но кто же в таком случае устанавливает правила? И кто выступает арбитром? В основании Традиции лежит представление о праведности как о соотнесённости между Богом и человеком, соотнесённости не сущностной, а, как сказал бы современный философ, экзистенциальной. Праведность человеку не свойственна, это не его свойство или качество, пусть даже приобретённое, а его состояние, и именно Бог оценивает, насколько состояние человека соответствует критериям праведности.

Но каким критериям? Во времена, когда была написана Книга Иова, суд Божий уже давно никто не представлял себе так, как египтяне, к примеру, представляли себе суд Осириса, взвешивающего душу на весах. Ведь весы предполагают нечто существующее объективно и отдельно как от того, кто взвешивает, так и от того, кого взвешивают. В яхвизме же уже со времён пророка Амоса закрепилось представление о Божьем суде как о встрече человека с Богом лицом к лицу, как о моменте истины, который расставит всё и всех на свои места. Получается, образно говоря, что весы — это не объективный инструмент измерения, а всё та же Божья рука: Бог Сам и игрок, и арбитр одновременно.

Если Он как арбитр не станет подсуживать Себе как игроку, тогда всё в порядке. А если станет? Кто тогда может Ему помешать? Кто сможет выступить тем беспристрастным третьим, который мог бы оценить, насколько прав Бог в Своём суде? А Иов ведь сомневается именно в беспристрастности Бога относительно самого себя. Он не понимает, за что его, праведника, Бог наказывает. Конечно, у нас, читателей, уже появляется смутная догадка о том, что Бог и Иов понимают праведность не одинаково.

Иов, кажется, пока ни о чём таком не догадывается. Он человек глубоко религиозный, и ему известна лишь одна мера праведности: мера праведности религиозного человека. Тут ему себя упрекнуть не в чем. Вот он и говорит: я праведен, я готов предстать перед Богом, но Он-то этого не хочет, Он прячется и бьёт исподтишка непонятно за что. Бьёт так, как будто я не праведник, а худший грешник. Так за что же Он меня бьёт?

Так важно понять: чего именно я хочу? Почему Господь спрашивает это у меня, если Он и так знает? Потому что попросить — это взять на себя ответственность. Казалось бы, как слепой может не хотеть прозреть? Но если наступает момент, когда прозрение становится реальностью, понимаешь, что все изменится. Нельзя будет больше просить у других, надо будет делать самому, отвечать за себя и свои поступки полнее. И с духовной слепотой то же самое. Если человек не видит и не понимает, что поступает плохо, с него спросится меньше, чем если он знает, видит, и все равно делает по своей воле, а не по Божьей. Желание прозреть — это еще и желание принять волю Божью.

Слушая слова Закона, народ плакал; поняв его, пошел праздновать с великим веселием. Вот парадокс Библии для каждого, кто ее читает и пытается понять. Мы читаем страшные пророчества и видим их исполнение, мы узнаем знаки конца времен и в ужасе оттого, что может нас ждать. Но не ужас и не страх несет нам Слово. В любой ситуации главное для нас — понять Слово, понять то, что говорит нам Бог сегодня и сейчас. Потому что любое слово Его не о том, как плохо нам сейчас, не о том, как плохо нам будет, какие страдания выпадут нам на пути. А о том, что главное в Нем — это радость о Воскресении, о милосердии и о Любви. Мы продолжаем Ему говорить: дай похоронить, дай проститься, еще минуточку подожди, и мы догоним. А Он нам: не оглядывайтесь, не бойтесь неизвестности, не плачьте о прошлом, еще слишком много работы впереди.