Новость дня на 7 Ноября 2015

Изгнание бесов, приведшее к исцелению слепого и немого, в глазах народа послужило основанием для догадки, пока ещё предварительной, о мессианстве Иисуса. Но одного этого вряд ли было бы достаточно, ведь и сам Иисус отвергает обвинения фарисеев, ссылаясь на то, что и их сыновья изгоняют бесов. И здесь мы стоим перед реальностью, по отношению к которой нам приходится определяться, и уклониться от выбора невозможно.

Сталкиваясь с явлениями духовного мира, нам приходится решать: от Бога ли то или иное таинственное явление, или же это имитация чудес, исходящая от сил тьмы, а то и вовсе банальное шарлатанство. Ведь и сегодня разнообразные чудеса или их имитации, совершаемые многочисленными гуру и целителями, приводят к ним множество поклонников, убеждённых в том, что их чудодействия даны свыше.

Здесь Господь даёт нам критерий: плоды. Ведь Его чудеса — проявления любви, Он никогда не бьёт на эффект, чтобы поразить воображение и только. Но и слова об обречённости разделившегося царства для нас, живущих в разобщённом мире, весьма актуальны. Ведь Христос, опровергая предвзятые обвинения фарисеев, не отрицает, что силы тьмы могут враждовать между собой, ослабляя друг друга. Если между фракциями тёмных сил идёт вражда, значит они обречены. Но взаимная грызня не препятствует им причинять зло всему окружающему. И не случайно там, где господствует зло, растут раздоры и всеобщая вражда.

И, видимо, не случайно именно здесь звучат, пожалуй, самые суровые слова во всём Евангелии — о непрощении хулы на Святого Духа, о единственном непрощении в Новом Завете. Ведь Дух Святой — Бог, дающий прощение. Значит, хулящий Его отвергает саму возможность прощения.

«…ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься…» Это очень страшные слова, нам кажется преизбыточной их строгость. Ну что, казалось бы, такого уж плохого, если словом кого-то обидел, не избил ведь, не убил. А потом можно ведь и прощения попросить, опять же словом. Мы не придаем значения словам, они протекают у нас сквозь пальцы незаметнее даже, чем деньги. Собственно они и превратились у нас в разменную монету. И вот это уже по-настоящему страшно. Потому что словом творил Господь мир. Словом Он общается с нами и дал нам это величайшее счастье словами обращаться друг ко другу. И как говорит Апостол «слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого» (Евр 4:12). Но и слово человеческое, ибо мы созданы по Его подобию, обладает, на самом деле, огромной силой и может убить, может исцелить. Об этой огромной силе и святости слова мы никогда не должны забывать в нашей реальной жизни. «Куда, как беден радости язык!», пишет Мандельштам. И хочется восстать против этой мысли и сказать: нет, не беден, посмотрите, сколько поэзии библейской и небиблейской, а на самом деле он говорит о другом, о том, что когда с нами происходит что-то настоящее, мы не разбрасываем лишних слов.

Сегодняшнее чтение продолжает тему конфликта откровения с устоявшимися религиозными представлениями. Исцелений было слишком много, и их надо было как-то объяснить. Но чем могли бы объяснить их те, кто не желал видеть в происходящем руку Божию? Самым простым объяснением в таком случае оказывалось объяснение магическое, ссылка на духа тьмы, силой которого якобы и действует Исцеляющий (ст. 24). Опровергнуть такое объяснение было нетрудно (ст. 25–29).

Но Иисус не ограничивается одним опровержением: Он обнажает самую суть проблемы, указывая фарисеям на нежелание видеть очевидное, если оно не вмещается в рамки их традиционных религиозных представлений (ст. 27–28). И дело здесь даже не в том, что отвергающие совершённые Иисусом исцеления отвергают Его Самого как Мессию-Христа; дело в том, что, отвергая Его, эти люди отталкивают руку Божию (ст. 31).

Не так просто узнать Мессию, и, если человек Его не узнает или узнает не сразу, это ещё не означает разрыва всех отношений с Богом и духовного краха. Но если человек лукавит, желая ради собственного религиозного комфорта обмануть и Бога, и себя самого, он тем самым ставит между собой и Богом непреодолимую стену. И тогда все его религиозные усилия направляются лишь на то, чтобы ещё больше укрепиться в собственной лжи.

К усилиям такого рода относится и обращённая к Иисусу просьба некоторых фарисеев и учителей Торы о «знамении», т.е. о знаке, который стал бы подтверждением Его мессианства. Иисус, конечно, отлично понимает, что скрывается за такими просьбами, и отвечает, что единственным знаком будет «знак Ионы», говоря о Своей смерти и о Своём воскресении (ст. 38–42).

Бесполезной оказалась и попытка сыграть на родственных чувствах (ст. 46–50). Жёсткие слова, сказанные Иисусом о Своих родственниках, очевидно, были связаны с тем, что появление их было вызвано желанием как-то воздействовать на Иисуса, ввести Его, так сказать, «в рамки» и, возможно, сделать Его проповедь более «умеренной». Неудивительно, что в такой ситуации Иисус смотрит на Своих родственников уже не как на родственников, а как на людей Ему чужих и чуждых, прямо связывая родственные отношения с исполнением воли Божией (ст. 48 – 50). И дело здесь не в том, что Царство в принципе не совместимо ни с чем человеческим: будь это так, Мессия-Христос пришёл бы на землю, наверное, не Человеком, а ангелом. Царство не совместимо с тем, что, не вмещая его, ему противостоит. И тут выбор оказывается неизбежным.