Новость дня на 23 Октября 2019

Сегодняшнее чтение посвящено описанию события, которое становится ещё одним, очень важным, свидетельством вхождения Царства в мир. Речь идёт об обращении ко Христу римского центуриона («сотника») по имени Корнилий. Он, как видно, принадлежал к числу прозелитов, которых в книгах Нового Завета называют иногда «боящимися Бога» (ст. 1 – 2). Он, судя по рассказу евангелиста, получил от Бога откровение о том, что для спасения ему совершенно необходимо встретиться с Петром, который скажет ему нечто принципиально важное (ст. 3 – 6). Речь, несомненно, с самого начала шла о том, что Корнилию необходимо услышать весть о Христе. Но ситуация была необычной в том отношении, что Корнилий и его семья должны были стать первыми христианами, не принадлежащими к еврейскому народу. До сих пор, как видно, все, принимавшие Христа, были евреями, и мессианство воспринималось в таком контексте как исключительно еврейский феномен, а Церковь — как часть Синагоги, открытая только евреям. По-видимому, даже Петру расширение границ Церкви и включение в эти границы язычников, пусть даже язычников, обратившихся к Богу Авраама и уже, по сути, переставших быть язычниками, казалось чем-то совершенно невероятным. Между тем, древние пророки не раз говорили о том, что в мессианское Царство путь будет открыт не только остатку из народа Божия, но и представителям других народов, которые в конце времён обратятся к Богу Израиля. Но в евангельскую эпоху все такие пророчества интерпретировались обычно в том смысле, что язычники прежде должны будут принять иудаизм во всей его полноте, очиститься, войти в Синагогу, и лишь после всего этого перед ними откроется возможность приобщиться к Царству вместе с народом Божиим. А Петру Бог открывает нечто совершенно иное: Он даёт понять Своему служителю, что для Царства, где очищено всё, прежние рамки и правила ритуальной чистоты перестают быть актуальными (ст. 10 – 16). Практический смысл видения становится ясен апостолу тогда, когда к нему приходят посланцы Корнилия с тем, чтобы сообщить о бывшем центуриону откровении (ст. 17 – 20). И тогда смысл видения становится апостолу ясен: он понимает, что пришло время исполнения древних пророчеств, время, когда язычники войдут в Церковь, но войдут не так, как говорила об этом раввинистическая традиция того времени (ст. 25 – 43). А доказательством истинности свидетельства Петра стало нисхождение Духа Божия на Корнилия и на всех его домашних (ст. 44 – 48). Конечно, такое расширение границ Церкви стало событием само по себе. Но оно, кроме того, стало практическим доказательством очень важной истины: возможность войти в Царство не связано с исповедуемой входящим религией и вообще не определяется его религиозностью. Важны лишь живые отношения с Богом (ст. 34 – 35). И если они есть, то путь в Царство открыт.

Уже древние пророки говорили о том, что мессианское Царство будет открыто не только для евреев, но и для язычников, по крайней мере, для тех из них, кто захочет посвятить свою жизнь Богу Израиля. И вот теперь Мессия пришёл, Царство входит в мир, и настало время язычникам приобщиться его жизни. Одним из таких ищущих Царства и был римлянин Корнилий. Офицерский чин (он был центурионом) не помешал Корнилию в поисках истины: как видно, этот человек был из тех, кого называли в те времена «боящимися Бога». Он не перешёл в иудаизм, но в Бога Израиля он верил.

А упомянутые автором добрые дела Корнилия говорят о том, что вера его не была умозрительной. Путь в Царство для таких людей был самым естественным: в этом мире им было уже нечего искать. И Бог посылает своего вестника, чтобы указать Корнилию дальнейший путь, который должен был привести его в дом Петра. Петру же другой вестник сообщает о грядущем посещении его дома Корнилием и о том, что это посещение означает. Сообщает в форме символического видения: некошерная (нечистая) пища, блюдо с которой оказывается перед Петром, очевидно, символизирует тех самых язычников, которым, как тогда думали, в Церкви не место, как не место в ней ничему нечистому.

Предполагалось, что вначале ищущие Христа и Царства должны принять иудаизм, а уж потом можно будет говорить с ними о Мессии и обо всём прочем. Но Бог судит иначе. Он говорит Петру: что Бог очистил, того нечистым не считай. В самом деле: разделение мира на чистое и нечистое изначально было связано с его падшим состоянием, с тем, что не всё в мире в этом падшем состоянии подлежало освящению в равной мере. Но теперь в мир вошло Царство, а в Царстве нет ничего, что не могло бы быть освящено во всей полноте.

Разделение между чистым и нечистым в Царстве исчезает не потому, что имеет место возвращение в некое первобытное состояние, когда человек ещё не мог отличить чистоту от нечистоты, а потому, что мир в Царстве преображается, а всякая нечистота из него при таком преображении изгоняется вместе с тем злом, в котором пребывает падший мир. Вот это и было открыто Петру перед его встречей с Корнилием.

К чему относятся слова Бога, обращённые к Петру? Одни интерпретируют их, как отмену всех норм и ограничений кашрута для христиан, другие (и контекст подтверждает такое понимание) — как право входящих в Церковь язычников оставаться теми, кто они есть, не принимая иудаизма с его сложной системой норм и правил ритуальной чистоты. Но что же именно означают слова о Боге, Который очистил прежде бывшее нечистым? Понятие чистоты и нечистоты ведь связано не с кашрутом и не с правилами ритуальной чистоты как таковыми, оно связано с фундаментальными особенностями тварного и притом падшего мира. Именно фундаментальные особенности мироздания в его наличном состоянии предполагают разделение всего творения на чистое и нечистое. При этом «нечистое» не означает плохое или ущербное, оно означает лишь не предназначенное Богом к освящению на данном этапе мировой истории. Нечистое имеет полное право на существование в мире Божьем, оно лишь не имеет права на приближение к алтарю. И качество каждой вещи в тварном мире определено вполне однозначно, исключение составляет лишь человек, который может перед Богом оказаться как чистым, так и нечистым. Возможно, до падения всё было иначе, едва ли человек был задуман Богом как существо, не подлежащее освящению, но грехопадение кардинально изменило ситуацию, так что теперь человек вполне мог оказаться в таком состоянии, которое какую бы то ни было возможность освящения исключает. Но с приходом Христа ситуация вновь изменилась кардинально: ведь вместе с Ним в мир вошло Царство, где всё освящено по определению. Применительно к Царству и к его обитателям вопрос о чистоте и нечистоте просто теряет свой смысл: ничего нечистого в Царстве быть не может. Это относится и к пище, и к людям. Второе, конечно, важнее: ведь тем самым путь в Царство открывается действительно каждому. Прежде вопрос о соблюдении ритуальной чистоты был вопросом принадлежности к народу Божию, ведь он ощущал себя народом-общиной, освящённой, а значит, и свободной от всего, что мешает освящению. Теперь всякого входящего в Царство очищало само соприкосновение с ним, а значит, и с тем дыханием Божиим, которым оно пронизано. Так с приходом в мир Христа и Царства разрешился вопрос о чистоте и освящённости, на протяжении веков разделявший евреев и язычников. Разрешился, открыв дорогу в Царство каждому, кто его ищет.