Мысль о любви к врагам едва ли можно считать чем-то совершенно новым и неведомым дохристианскому миру. Уже в Торе присутствует требование отказа от причинения вреда врагу, оказавшемуся в трудном положении. Но Тора в этом случае исходит не из необходимости любви к врагам, как таковой, а из того, что вражда между людьми не может и не должна становиться основанием для нарушения Торы. Иначе говоря, если мы хотим строго держаться Торы, как данного Богом закона, мы должны следовать её нормам даже тогда, когда речь идёт о врагах, желающих нам зла. Того же мнения придерживались и некоторые философы языческого мира, к примеру, Сократ, видевший главный смысл философии в том, чтобы научиться отличать добро от зла и следовать добру. Он был убеждён, что, поскольку зла нельзя делать никому и никогда, его нельзя также причинять и врагам: ведь любое зло, сделанное человеком, вредит в первую очередь ему самому. И всё же слова Иисуса о любви к врагам имеют совершенно особый контекст, связанный с Его свидетельствам о том Царстве, которое Он принёс в мир.
Речь идёт, конечно, прежде всего о любви как об отношении, о таком отношении, которое предполагает желание врагу добра, а не зла, и в этом смысле слова Иисуса созвучны как Торе, так и тем языческим философам, кто, подобно Сократу, понимал, что зло, причинённое врагу, неизбежно и в первую очередь отражается на том, кто его причинил. Но если в непреображённом мире такое поведение было свойственно лишь настоящим праведникам, то для жителей Царства оно, по мысли Спасителя, должно стать нормой, единственно возможным способом духовной жизни. И не только потому, что всякий иной вариант духовно разрушает того, кто от этой нормы отступает, но и потому, что всякий иной вариант неприемлем для Царства, как среды всеобщей любви. В самом деле, в непреображённом мире та психическая, природная в своей основе среда, внутри которой и развиваются все отношения, в принципе допускает в этих отношениях как позитив, так и негатив, допускает взаимодействия как созидательные, так и разрушительные.
Природа же Царства иная, здесь именно любовь является той средой, внутри которой развиваются все отношения между его обитателями. Можно было бы сказать, что здесь любовь является не только отношением, но и самой природой, подобно тому, как стихии являются природой непреображённого мира. Неудивительно, что в такой среде никаким негативным отношениям места быть не может. Даже тогда, кода речь идёт о врагах. И не потому, что враги Христовы могут, не раскаявшись, войти в Царство и стать его жителями, а потому, что ненависть, даже по отношению к врагам Христа и Царства, несопоставима с самой его, этого Царства, природой.
