Новость дня на 20 Сентября 2020

И христиане, и представители самых разных религий любят рассуждать о смирении. При этом выдвигаются самые разные критерии этого духовного состояния, порой довольно замысловатые. Между тем Павел даёт простое и понятное определение: смирение — это такое состояние человека, когда его утверждает Бог, а не такое, когда он утверждает сам себя.

Соответствующее греческое слово многозначно, но его главный смысл связан с идеей утверждения на некотором основании и дальнейшего продвижения вперёд. Дело, как видно, как раз именно в этом основании. Смирение начинается там и тогда, где и когда человек отказывается утверждать себя сам. И дело тут не в том, чтобы не быть ни в чём уверенным и всё время колебаться, будучи не в состоянии сделать выбор или принять решение. Дело в том, где находит человек свою, выражаясь современным языком, экзистенциальную опору. В том, на что он опирается по жизни.

Речь, конечно, не о религии и не о какой-то религиозной идеологии или каком-нибудь вероучении. Речь именно о живом Боге. О том «дыхании жизни», которое Бог вдувает в каждого из нас при сотворении. И о том, насколько мы ощущаем это дыхание. Насколько оно становится частью нашей жизни. В какой мере её определяет.

И, соответственно, в какой мере мы на него, на это Божье дыхание в нашем сердце, опираемся. В идеале — полностью, и тогда Божье присутствие становится неотъемлемой частью каждого нашего выбора, решения, поступка. Тут нам приходится учиться смирению: ведь ощутить это дыхание и присутствие Того, Кто за ним стоит, можно лишь тогда, когда готов принять любое Его решение и услышать любой Его ответ. Услышать и сделать, как сказано.

Вот это, собственно, и есть смирение. Тогда можно и утвердиться на этом дыхании и на воле Того, Кто за ним стоит. А можно обращать на это дыхание мало внимания, а то и вовсе его игнорировать. И тогда придётся искать в жизни другую опору. В своих способностях, возможностях, социальном статусе… вариантов много, но все их объединяет одно: всё это — человеческое. И опираться на это означает опираться на самого себя. Тут-то и пролегает граница между богообщением и его отсутствием. Потому, что Бог не войдёт в жизнь того, кто Его не ищет и не ждёт. И тогда человек остаётся при своём. Со всеми вытекающими последствиями.

Слова Павла о человеке, который хвалит сам себя, на первый взгляд могут показаться тривиальными: ведь всем известно, что хвастовство глупо и бессмысленно, что ни к чему хорошему оно не ведёт. Но, с другой стороны, встаёт вопрос и о том, что называют обычно «заслуженной и объективной оценкой»: ведь на неё, казалось бы, имеет право каждый, так почему же человек не может дать себе такую оценку сам?

Наиболее распространённым и очевидным ответом является следующий: падший человек необъективен вообще, а в оценке самого себя особенно. Оно, конечно, действительно так, но ведь тогда и оценку множества людей, оценку общества тоже едва ли можно считать объективной: из множества, даже весьма обширного, необъективных оценок оценки объективной не составишь. В качестве объективного оценщика остаётся лишь Бог, который каждого знает так, как никто не знает себя сам. Такие рассуждения известны достаточно давно, и в них, наверное, тоже не было бы ничего нового.

Если бы не одно «но»: Павел говорит о христианской жизни, а значит, о жизни Царства. А в Царстве похвала и оценка вообще не играет той роли, как в непреображённом мире: ведь в непреображённом мире изначальный смысл любой оценки — информация, по оценке судят о человеке и о его делах. А в Царстве дела буквально говорят сами за себя, ведь там нет никого и ничего, кто или что может казаться не собой, там нет разрыва между внешностью и сутью. И Божья оценка становится в Царстве уже не похвалой или порицанием, как мы понимаем то и другое сегодня, а мерой Его участия в жизни и делах, за которые Он «хвалит» жителя Царства.

При переходе к 10-й главе этого послания тон Апостола резко меняется. Возможно, он получил новые сведения о ситуации в коринфской общине, которые заставили его вновь призывать Коринфян к послушанию.

Павел употребляет довольно резкие выражения, он занимает очень жесткую позицию по отношению к тем, кто подрывает его авторитет в общине и ставит под вопрос его призвание Апостола Христова. Проследите, как он употребляет военную терминологию в стихах 3-6. Действительно, «в посланиях он строг и силен», и грозит быть таким же и «на деле лично» (10-11). Что же отличает Апостола Павла от лидера какой-нибудь тоталитарной секты? И можем ли мы оправдывать его строгостью наши жесткие слова и действия, направленные против братьев?

Во-первых, оружие Павла — «сильные Богом»: он действует не от себя и не по своей инициативе. Можем ли мы сказать это о себе? Во-вторых, он пленяет «всякое помышление в послушание Христу». Очень важно, что Павел требует послушания не себе, но Богу. Как часто поводом для нашей жесткости бывают лишь личные мотивы! И, наконец, в-третьих, Павел «хвалится», то есть, настаивает на своем авторитете только «по мере удела, какой назначил нам Бог в такую меру, чтобы достигнуть и до вас». Он уважает свободу коринфских христиан. Его цель — свободное послушание Богу тех, кого он «достиг благовествованием Христовым». Но послушание Богу одновременно является и условием авторитета Апостола в общине (6). Он не узурпирует власть в коринфской церкви, даже именем Христа. И если нам бывает необходимо проявить строгость по отношению к братьям или сестрам, нам нужно учиться у Апостола Павла сочетать ее с любовью и уважением к ним.