Новость дня на 1 Апреля 2021

Это — самая первая заповедь из Декалога (Десяти заповедей Моисеевых). Мудрецы Израиля говорили, что в ней заключен весь Закон, потому что все остальные заповеди — это только комментарий, пояснение к тому, как исполнять эту первую заповедь.

Может быть, не сразу понятно, почему это так. Каким образом заповеди «не сотвори себе кумира», «не убивай», не говоря уже о запрете «варить козленка в молоке его матери» (Исх. 23:19), разъясняют смысл и значение заповеди единобожия? Связь здесь есть, но она не очень прямая.

Надо в первую очередь понять, что для нас означает, что Бог вообще существует. Если Его нет, то единственным творцом и существом, определяющим пути этого мира, оказывается человек. Человек тогда сам себе начальник и критерий правильности. Можно вспомнить Короля из «Обыкновенного чуда» Шварца: он сам себе король, почетный Папа римский, почетный святой и т.д. Или, более серьезно, у Достоевского: «Если Бога нет, то всё позволено».

Теперь посмотрим, что получится, если Бог не один, а богов — много. Тогда неизбежно они оказываются богами «частными», функциональными, имеющими только определенную сферу влияния (бог моря, бог солнца, бог дождя, бог конкретного племени и т.п.). И человек, будучи существом с универсальными потребностями, начинает «лавировать» между разными богами, используя их силы и слабости в своих интересах, ставя себя тем самым на ступеньку выше каждого из этих богов. Если же Бог один, то такое не проходит: у универсального Бога нет сильных и слабых сторон, между которыми можно было бы «проскочить». Если Бог один, то Он неминуемо более высок, чем человек.

Почему в этой заповеди упоминается Исход из Египта? Даже если Бог существует, и Он один, у человека есть два пути поведения в зависимости от того, добр этот Бог к человеку или нет. Если нет, то от такого Бога надо бежать как можно дальше. А если добр (а Бог приводит пример Своего доброго деяния для людей), то тогда нужно к Нему приближаться, искать того, чего Он хочет для нас, того, что Он считает добром. А кто может нам открыть, что Он считает добром, кроме Него Самого? И вот тогда появляются остальные заповеди, которыми Бог и описывает Свое представление о человеческой праведности. Мы видим, что без принятия первой заповеди все остальные просто не имеют смысла!

Великий Декалог (Десять заповедей) — это и ветхозаветное описание той любви, которую Бог предлагает людям. Любовь к Богу уникальна (1-я заповедь), ее нельзя ничем подменять (2-я), нельзя использовать в своих интересах (3-я). Она ищет исполнения воли Божией, а не своей (4-я). Любовь к Богу освещает (освящает!) наши отношения с другими людьми, потому что они дороги Богу. И Бог при этом открывается как источник отечества (5-я), жизни (6-я), верности (7-я), обладания (8-я), справедливости (9-я) и мироустройства (10-я). В Новом завете тоже самое было сформулировано в Гимне любви в 13-й главе Первого Послания к Коринфянам.

Декалог, десять заповедей — основа всего ветхозаветного откровения. Именно откровения, хотя принято думать, что тут перед нами всего лишь моральный кодекс, хоть и данный Самим Богом.

Между тем, начинается Декалог с благой вести. Как иначе можно понять слова Бога «Я Яхве, Бог твой, выведший тебя из земли Египетской, из дома рабства»? Тут именно благая весть, весть об освобождении. Эта весть и есть первая заповедь — а запрет языческого поклонения только следствие. Нельзя же, в самом деле, духовно возвращаться в Египет, из которого Бог вывел. Для того и нужен Декалог — чтобы туда не вернуться. Одного морального кодекса для этого мало. Даже не потому, что многие из норм Декалога уже были известны прежде, а Богом лишь подтверждены. Дело в другом: морали, даже самой правильной, вообще недостаточно для полноценной духовной жизни.

Для полноценной духовной жизни нужна не мораль и не нравственность, а богообщение, и нарушение нравственной нормы тут страшно не само по себе и даже не тем, что оно может нанести вред ближнему (хотя это и грех), а тем, что оно ставит стену между нарушителем и Богом, стену, которая богообщение исключает полностью — впредь до покаяния. Заповеди ведь и даны не просто как некий кодекс, а как описание духовного пути, пути, ведущему к Богу или пути, от Бога уводящего — в случае, разумеется, их нарушения. Первая заповедь, например, предполагает вторую, первую просто не соблюсти без соблюдения второй: ведь язычество, в отличие от общения с Богом живым, немыслимо без священных изображений, которые легко становятся кумирами.

Альтернативой же кумирам (внешним и внутренним) становится призывание Бога, если, конечно, оно не превращается в пустословие, когда имя Божие присутствует только на языке, но не в сердце — и тут уже третья заповедь, без которой от кумиров не избавиться, потому что тогда кумиром станет для нас тот образ Единого, который мы сами себе нарисуем в нашей душе. Тут же, в четвёртой заповеди, появляется и шаббат как день тишины, внешней и внутренней, как время, проведённое наедине с Богом: иначе Его имя не станет тем мостом, который соединяет нас с Богом.

С другой же стороны — десятая заповедь, к которой и сводится смысл вторых пяти, зависть как корень всех других грехов, как то, что напрочь исключает не только любовь и радость, но и просто полноценную жизнь, жизнь, которую проживаешь, оставаясь самим собой и не пытаясь быть никем другим, кем Богом быть не предназначено. Вначале зависть — а там и ложь, и кража, и разврат, и даже убийство. Путь, уводящий от Бога. Не случайно так часто говорится в Библии о двух путях — о пути жизни и о пути смерти, о пути, ведущем к Богу, и о пути, от Бога уводящем. Оба пути были показаны народу на Синае, и выбирать теперь должен был каждый — сам за себя, не перекладывая ответственности ни на кого другого.