Книга Второзакония не случайно получила своё название. Справедливости ради надо заметить, что так её назвали переводчики, переводившие еврейский текст Пятикнижия на греческий язык во...
Книга Второзакония не случайно получила своё название. Справедливости ради надо заметить, что так её назвали переводчики, переводившие еврейский текст Пятикнижия на греческий язык во II в. до н.э., однако название оказалось весьма удачным: речь идёт о втором законе, о новом варианте Торы, появившемся позже того первого, раннего, который мы находим в Книге Исхода. Библеисты говорят о позднем происхождении Книги Второзакония, сам же её автор относит свой текст к временам Моисея, но, как бы то ни было, во всяком случае предполагается, что законы, которые мы находим в Книге Второзакония, появляются позже тех, что содержатся в Книге Исхода.
Законодательство развивается — это главное, а всё остальное лишь исторические подробности, не меняющие сути дела. Если Тора может меняться с течением времени, уже не так важно, проходит ли от одного изменения до другого сорок лет или шесть столетий: важен сам факт изменения Торы, её развития, её становления в процессе истории. Книга Второзакония, её первые, вводные главы, содержащие исторический обзор пройденного народом пути, как раз и свидетельствуют о таком развитии Торы. Тут законодательству предшествует описание пройденного пути, по итогам которого оно и даётся.
Тора меняется сообразно этому пути — и вместе с тем определяет его, придаёт ему смысл, без которого весь пройденный народом путь ничего бы не стоил. Можно было бы сказать, что, в известном смысле, Тора сама становится путём — путём народа перед Богом, для которого путь внешний, географический и исторический, оказывается внешней формой. Путь Торы без неё существовать не может, но и сама она без Торы как своего духовного ядра остаётся лишь пустой оболочкой. Истории без Торы нет — по крайней мере, истории народа Божия как именно народа Божия.
Однако и Торы нет вне истории — ведь, даже если Тору рассматривать только как законодательство или только как моральный кодекс, она немыслима без тех людей, которые будут её исполнять, вне контекста их истории, их духовного и жизненного пути. Тора воплощается в истории, прежде всего в истории народа Божия, и вместе с тем становится той силой, которая придаёт истории её духовную форму и качество, наполняя её смыслом — не преходящими человеческими смыслами, а смыслом Божьим, вечным и непреходящим, тем, который связывает земную историю с Царством.