Все евангелисты описывают Царство, как нечто неотделимое от личности Иисуса Христа. Ничего удивительного здесь нет: ведь именно Он принёс Царство в мир, именно в Нём с самого начала была заключена вся полнота Царства, и без общения с Ним войти в Царство невозможно. И вот во время Тайной Вечери Иисус Сам связывает полноту Царства с полнотой собственной жизни, той богочеловеческой полнотой, которую Он несёт в Себе с момента Своего зачатия.
В сущности, Тайная Вечеря была не чем иным, как Пасхальным седером, иудейской ритуальной трапезой, посвящённой празднику Песах, иногда называемого также иудейской Пасхой. Центральным моментом её была молитва благословения хлеба и вина, которая объединяла всех собравшихся за праздничным столом с Богом и друг с другом. Это был кульминационный момент праздника (по крайней мере, домашней его части), когда присутствие Божие освящало собрание и делало его общиной, не только связывая участвующих в трапезе воедино, но и делая их частью народа Божия, воспринимавшегося как единое духовное тело. Иисус соединяет с ним и полноту Своей жизни, делая её, а значит, и Царство, доступной каждому участвующему в праздничной трапезе. Он произносит традиционные молитвы благословения хлеба и вина, прибавляя к ним слова о Новом союзе («завете»), который Иисус связывает со Своей кровью, так же, как, благословляя хлеб, Он связывает его со Своим телом (ст. 19–20). Для понимания этих слов важно иметь в виду, что в еврейском словоупотреблении выражение «тело и кровь» означало жизнь, человеческую жизнь во всей её полноте и во всех проявлениях, которая в случае Иисуса была, очевидно, неотделима от той божественности и от той полноты Царства, которые и были сутью Его жизни.
Наша жизнь в основе своей естественна, и даже когда мы входим в Царство, она остаётся естественной, только естество это преображается, как преображается в Царстве вся природа. Жизнь Иисуса в основе своей сверхприродна, её природная составляющая лишь соединена с этой сверхприродной основой, соединена до полной нераздельности, в то же время никогда не сливаясь с ней полностью. И эту Свою богочеловеческую жизнь Он предлагает тем, кто готов разделить с Ним священную трапезу. Неудивительно, что Иисус упоминает о Царстве, которое Он оставляет Своим ученикам, и о трапезе в Царстве (ст. 28–30). Ведь любая трапеза с участием Иисуса становится трапезой Царства, независимо от того, где и когда она происходит. Потому-то и становится хлебопреломление основой духовной жизни Церкви уже при жизни первого поколения христиан: каждое такое собрание становится совместной трапезой воскресшего Иисуса и Его умножающихся в числе учеников. А значит, и трапезой Царства.
