Называя Христа «священником навеки по чину Мелхиседека», автор послания обращается к одному из самых загадочных библейских персонажей. Мелхиседек действительно назван в Книге Бытия словом, которое традиционно переводится как «священник», хотя о левитском священстве в его времена говорить, разумеется, ещё не приходилось.
Бог, которому служит Мелхиседек, назван именем Эль-Эльон, которое нигде больше, кроме рассказа о благословении Авраама Мелхиседеком, не встречается — Бог Авраама таким именем никогда не назывался. И вот этот таинственный служитель неведомого бога благословляет Авраама, которого ведёт его Бог. Благословляет по откровению, по наитию, не принадлежа к народу Божию, оказываясь как бы вне истории Откровения и в то же время включаясь в неё совершенно неожиданным образом, вне всяких рамок и человеческих представлений о спасении.
Вот так же входит в мир и в историю спасения Сам Христос — вне всяких человеческих рамок, неожиданно, непредсказуемо, нарушая и разрушая все мессианские представления и концепции Своей эпохи. Но есть и ещё кое-что общее между Ним и Мелхиседеком. Как во всяком случае, когда речь идёт о явлении, нами сегодня называемом обычно харизматическим, в случае благословения Мелхиседека человеческая природа играла в этом акте не слишком большую роль.
Такие спонтанные, пророческого характера действия зачастую совершаются, так сказать, «поверх» человеческой природы. Конечно, тут не то, что во Христе, у Которого как раз природа была включена в каждое Его действие целиком и полностью. Но для падшего человека харизматический акт зачастую оказывается единственным способом минимизировать те искажения, которые вносит человеческая греховность в духовную жизнь. Всякий священник, к примеру, должен был, будучи предстоятелем, противостоять собственной греховности в первую очередь — иначе как предстоятель он бы не смог сделать ничего.
Иисус же просто свободен от греха, Ему не надо бороться с Собой, чтобы нести служение, которое Ему поручено Отцом. И в этом отношении харизматик Мелхиседек ближе ко Христу, чем обычный священник: он, конечно, не безгрешен, но, благословляя Авраама, он как бы перешагивает с Божьей помощью через свою греховность. Конечно, для Мелхиседека это лишь кратковременное состояние, а для Иисуса — обычное, Он таким родился и так живёт, но в то мгновение, когда Мелхиседек понимает, что он должен благословить Авраама, он оказывается ближе ко Христу, чем любой священник, преодолевающий свою греховность в каждодневном служении. Безгрешный Первосвященник, ради людей разделивший с ними участь грешного человека — таким предстаёт Спаситель в послании.