Новость дня на 27 Июля 2023

Сегодня мы читаем о том, что человек перед Богом и человек в мире перед людьми - это часто совершенно разные люди. Моисей, созерцая Бога, проникается Его величием и Его милосердием. Народ оказался неверен, но Моисей разговаривает с Тем, Кто сильнее любого греха. С тем, кто судит по милости, а не по справедливости. И, обращаясь к Богу Милосердному и Святому, Моисей просит помиловать народ. В подобном состоянии духа, получив прощение для народа-идолопоклонца, он спускается вниз и тут же меняется. Жестокая расправа, уничтожение скрижалей - так выражает себя его гнев. Ситуация знакомая. Как часто мы с возмущением читаем о жестоких расправах верующих над неверующими, над верующими в другое, над выражающих свою веру иначе. Перед нами действия людей, неспособных вместить в себя милосердие Божие. Мы даже готовы просить о милости к грешникам, но не готовы простить тех, кто с нашей точки зрения не достоин этой милости.

История с золотым тельцом показательна во многих отношениях. Самое же интересное в ней то, что изготовившие его вовсе не имели в виду измены Яхве, измены Богу Авраама и Моисея. Они хотели, чтобы перед ними предстал тот самый Бог, Который вывел их из Египта. Предстал наглядно, зримо, ощутимо. Так, чтобы ни у кого не возникало сомнений: Бог действительно тут, среди них.

Он их не бросил, не ушёл куда-то на гору вместе с Моисеем. Дальше всё просто: в едином порыве народ отливает себе нечто — и это нечто приобретает облик тельца, образ египетского бога Аписа, символом которого и был пресловутый телец. Аарон же лично обтачивает отливку — чтобы Бог, выведший народ из Египта, выглядел красивее. Нелепость? Абсурд? Безумие? Наверное, всего понемногу. Главное же — тот простой факт, что в завет народ так и не вступил.

Потому, что заключённый завет предполагал совершенно ясно: отныне каждый сам выстраивает свои отношения с Богом и каждый сам за них отвечает. И вдруг снова звучит вопрос: где же Моисей? Куда он исчез? И где его Бог? Тут-то и коренится проблема. Вместо нашего Бога, моего Бога — его Бог. Его, Моисея. Так же, как было до сих пор: Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова. После Синайского завета должно было стать: Бог Израиля.

Именно всего Израиля, а не только Моисея. Однако не стало: Моисей исчезает из виду, а с ним исчезает и Бог — и опять его Бог, Бог Моисея. Он всё ещё не Бог Израиля, всё ещё не стал им. Не случайно Бог предлагает Моисею бросить народ, предоставить его своей судьбе, которая в пустыне несомненно сложилась бы для народа весьма печально, и начать всё с начала.

С нового народа, который произойдёт от Моисея. Что же, в самом деле, остаётся, если экзамен провален, если после всех сказанных на Синае слов, после всех данных при заключении союза-завета обещаний, Бог Моисея так и не стал для Израиля его Богом? Это Моисей уговаривает, умоляет Бога попробовать ещё раз, дать народу ещё один шанс. Бог уже готов начать всё с чистого листа — но он уступает Моисею. Уступает Своему пророку, Своему служителю. Это неудивительно: Бог ведь нередко уступает тому, кто о чём-то Его просит. Особенно если просящий сам готов участвовать в том, чего хочет. Бог соглашается дать народу ещё один шанс — шанс стать Его народом. Шанс Израилю позволить Ему, Богу Моисея, стать Богом Израиля.