Новость дня на 31 Июля 2023

В чем только не обвиняют апостола Павла. В трудности изложения, в возможностях неправильно истолковать его слова. Но больше всего в том, что сегодняшний текст не оставляет никаких лазеек. Выбирай свой путь ответственно и следуй ему. Физическая любовь в браке является обязательным условием. Недостаточным для мира, но необходимым. Развод недопустим, верность обязательна. Вопрос неверия одного из супругов не может являться основанием для разрушения семьи. Как часто можно слышать обвинения в адрес апостола, который, оказывается, не все понял, ничего не может посоветовать, потому что сам никогда не был женат, и, между прочим, тоже человек и поэтому, уж где-то да ошибся. Но подобные аргументы появляются в момент, когда надо оправдать то, что и сами обвинители по большому счету оправдать не могут. Когда хочется найти виноватого где угодно, но только не в своем сердце. Апостол же всего лишь говорит нам, что семья освящена Богом вне зависимости от перемены наших взглядов. И наша задача, выбрав для себя этот путь, следовать ему до конца. Или жить как он.

Почему Павел настаивает на том, что семьи, где один из супругов — христианин, следует по возможности сохранять, даже если другая сторона от веры далека? Конечно, можно было бы объяснить всё ценностью семьи как таковой, и желанием эту самую семью сохранить, если только на то есть хоть малейший шанс. Можно было бы вспомнить и запрет на развод, о котором говорит Сам Спаситель. Но ведь запрет этот касается лишь самих христиан. Даже Тора, в принципе, развод допускает, хотя и в особых случаях и не слишком охотно. Что же касается язычников, то тут и с точки зрения Торы никакой проблемы нет: хотя брак между язычниками Тора признаёт как данность, никаких запретов и ограничений на развод она в этом случае, разумеется, не накладывает.

Так почему же при всём том апостол всё-таки настаивает на том, что брак между христианином и неверующей (или наоборот) нужно по возможности сохранить? Судя по его собственным словам, главной задачей для христианина в такой ситуации становится приобщение другой стороны в браке к жизни Царства.

Конечно, огромную роль тут играет свидетельство. Но свидетельство именно в семье оказывается задачей чрезвычайно сложной, и если, по слову Спасителя, пророку бывает особенно трудно в родном городе и в собственном доме, то и к христианскому свидетельству Его слова вполне применимы. Но ведь христианство не религия, в которую нужно обратить, а жизнь, к которой надо приобщить.

Главное тут не изменить мировоззрение супруга (супруги), а дать почувствовать ему (ей), что такое Царство. То самое Царство, которое в нормальном случае в жизни христианина присутствует всегда. И которое в нормальном же случае христианин всегда может разделить с тем, кто рядом. А тогда результат может оказаться самым неожиданным. И семья, в которой христианином изначально был кто-то один из двоих, вполне может стать по-настоящему христианской.

Размышляя о жизни Царства, Павел приходит к выводу, что для неё годится каждый, независимо от своего социального статуса (ст. 24). Такой вывод вполне закономерен: ведь, если Царство, по слову Спасителя, «не от мира сего», то ни материальное, ни социальное положение христианина никак не может повлиять на его жизнь в этом Царстве. Но на возможность свидетельствовать о Царстве оно повлиять может. Если, к примеру, один из супругов, обратившись, считает возможным разорвать отношения со своей половиной лишь потому, что отношения с ней (с ним) перестали быть для него (для неё) важными, такой разрыв, вполне естественно, станет не свидетельством, а антисвидетельством: ведь отвергнутый муж или отвергнутая жена в таком случае могут вполне резонно счесть, что новая жизнь их обратившейся половины не для них. Потому-то, как видно, апостол и считает необходимым для обратившегося оставаться в семье, если только его половина не протестует и не требует развода (ст. 12 – 16).

Для обратившегося ко Христу семья должна по возможности быть местом свидетельства, а не антисвидетельства. Точно так же и всякое другое положение человека может стать как свидетельством, так и антисвидетельством. Так, к примеру, апостол призывает и евреев («обрезанных»), и обратившихся ко Христу недавних язычников оставаться тем, кто они есть, и притом совершенно открыто (ст. 18 – 20). Религиозные различия между евреями и недавними язычниками нередко бывали разительны, но именно их духовное единство внутри одной общины могло бы стать лучшим свидетельством реальности Царства, для которого религиозные различия вторичны. А невозможность и отсутствие этого единства, напротив, стало бы антисвидетельством, лишь подтверждающим, что христианство — вовсе не жизнь в Царстве, а всего лишь ещё одна новая религия, ничуть не лучшая, хотя, быть может, и не худшая, чем любая другая.

Конечно, возможны и такие ситуации, когда стоило бы попытаться изменить то положение, в котором находишься. Павел, к примеру, совершенно убеждён, что юридическая зависимость — не лучший вариант, и предлагает рабам по возможности освобождаться от рабского состояния (ст. 21). И дело не в том, что, будучи рабом, человек не может быть жителем Царства (ст. 22 – 23), а в том, что у свободного больше возможностей для свидетельства об этом Царстве, чем у раба. Конечно, духовной свободы у раба может быть иногда больше, чем у того, кто свободен юридически, но формальная, юридическая свобода может всё же стать земным прообразом духовной свободы жителей Царства, и апостол предлагает не упускать шанса обрести эту внешнюю свободу, если такой шанс появится.