Новость дня на 3 Сентября 2023

Образ высочайшей любви Бога к Своему народу, жесткому и погрязшему во грехе, образ высочайшей нежности птицы, собирающей под свои крылья птенцов. Господь не случайно употребляет именно эту метафору. Ибо это ответ, который Он дает на молитвы Псалтири. Вспомним, сколько раз в ней человек представляет Бога как птицу, под крылом которой можно укрыться. «Храни меня, как зеницу ока; в тени крыл Твоих укрой меня» (Пс. 16:8). «Как драгоценна милость Твоя, Боже! Сыны человеческие в тени крыл Твоих покойны» (Пс. 35:8). «Помилуй меня, Боже, помилуй меня, ибо на Тебя уповает душа моя, и в тени крыл Твоих я укроюсь, доколе не пройдут беды» (Пс. 56:2). «Да живу я вечно в жилище Твоем и покоюсь под кровом крыл Твоих» (Пс. 60:5). «Ибо Ты помощь моя, и в тени крыл Твоих я возрадуюсь» (Пс. 62:8). Не так часто бывает, чтобы один образ повторялся так много раз. Это слова каких-то совершенно особых, уникальных отношений с Богом. И Господь принимает их. Но, увы! Одни творят молитвы, другие побивают камнями пророков.

Слова Спасителя о пророке, который вне Иерусалима не умирает, на первый взгляд кажутся несколько загадочными. Что Он хочет сказать? Констатировать всем достаточно хорошо известный факт того, что биографии всех без исключения пророков была так или иначе связаны с Иерусалимом? То традиционное неприятие пророческой проповеди, которое было свойственно всем временам? Наверное, и это тоже. Но есть и иное: духовный смысл пророческого и мессианского служения. Ведь, в конечном счёте, Иерусалим — место, избранное не людьми, а самим Богом. И всякий служитель Божий (по крайней мере, так было до прихода в мир Мессии) должен был раньше или позже там оказаться.

Оказаться не только потому, что паломничество в Иерусалим, в священный город яхвизма, было мечтой любого верующего яхвиста, но ещё и потому, что духовный смысл пророческого ли, мессианского ли служения не мог быть отделён от места присутствия Божия. Всякий свидетель Божий раньше или позже должен был оказаться рядом с Его алтарём. А дальше должно было произойти одно из двух: его или принимали, принимали именно как свидетеля и служителя Божия, или убивали.

В этом нет ничего удивительного: ведь деятельность любого истинного служителя и свидетеля Божия, достигнув своего духовного апогея, в конечном счёте ставила перед последним выбором не только его самого, но и, (быть может, в первую очередь) народ Божий: свидетеля вместе с его свидетельством нужно было или принимать, или избавляться от него. Путь в Иерусалим, к духовному центру яхвистской общины, становится одновременно и временем, которое даётся народу на осмысление происходящего. А проповедь в Иерусалиме — момент последнего и окончательного выбора, когда откладывать решение дальше уже невозможно.

И, как видно, решение всегда оказывалось не в пользу свидетеля. Неудивительно, что и посланный Богом Мессия проходит тот же путь: ведь свидетельство о Царстве тоже должно было прозвучать именно в Иерусалиме, вновь ставя народ перед выбором. Но есть и существенное различие: прежде отвержение того или иного из свидетелей было лишь этапом, хотя и трагическим, того духовного пути, который теперь завершался, так, что «да» или «нет» на сей раз становилось окончательным, определяя судьбу Израиля вплоть до дня Суда, этого момента последнего выбора, после которого выбирать будет уже нечего.

Говоря о Царстве, Иисус часто упоминает о его незаметности. О том, что вначале появления Царства в мире можно и не увидеть вовсе, если не присматриваться. Примерно так же, как легко не заметить брошенной в тесто закваски или упавшего в землю семени. Зато результат оказывается очевиден для каждого. Такой взгляд на Царство существенно отличался от народных о нём представлений. В те времена ведь все религиозные и благочестивые люди были уверены, что Царство для них. Что они имеют на него полное право и совершенно готовы войти в него и стать его жителями. И делать им уже ничего особенного не надо: достаточно лишь дождаться, когда Царство настанет.

Иисус между тем говорит о другом. Царство не войдёт в мир сразу, и в готовом виде его не получишь. Оно входит в мир постепенно, вначале незаметно, не извне, а изнутри, так же изнутри воздействуя на этот мир и его преображая. Тут процесс, и процесс длительный. Но еще важнее другое: в процессе этом участвует и человек, ищущий Царства. Царство входит в мир и через него тоже. С его непосредственным участием. Рождаясь одновременно и в мире, и в сердцах ищущих.

В этом собственно и заключается смысл христианской жизни. Не участвующие в процессе вхождения Царства в мир остаются вне Царства. Даже в том случае, если всё происходило у них на глазах и если внешним образом они могли считать себя и свидетелями, и непосредственными участниками событий. Тот факт, что Спаситель ходил по улицам города, ещё не является спасительным для его жителей сам по себе. Оно и понятно: Царство ведь реальность не физическая собственно, а духовная.

Это не значит, что оно никак не взаимодействует с физической природой. Но войти в него физически, так, как перемещаются в физическом пространстве, — невозможно. Можно быть физически рядом с ним, так сказать, на его территории — и пройти сквозь Царство, вовсе его не заметив. И оказаться не при чём. Попасть в Царство можно лишь в одном случае: если сам несёшь его дыхание в собственном сердце. Тогда дверь открыта. Но открыть её может лишь Сам Царь. Ключ в любом случае у Него. И без встречи с Ним не обойтись. А уж изменит ли эта встреча жизнь человека или нет — зависит лишь от самого человека. От его сердца.