Новость дня на 16 Июня 2024

В сегодняшнем чтении мы слышим слова апостола Павла «мы пишем вам не иное, как то, что вы читаете или разумеете, и что, как надеюсь, до конца уразумеете». Основываясь на непреложности Слова Божьего (стих 20), апостол обозначает очень важную черту нашей веры, отличающую ее от огромного множества религиозных течений. Речь идет об отсуствии тайного учения, которое уже в конце первого века стало, как термином, на-зываться словом «гнозис» (греч. γνώσις, знание). Это обозначение подразумеват не знание истины, которое ученики получают от Учителя, но тайное, сокровенное знание, которое отделяет его обладателей от профанов, от непосвященных. Вообще, начальному периоду истории христианства не свойственна идея посвященности, кроме посвященности всего народа Божьего. Структура священной иерархии определяется в Церкви не особым тайным гнозисом, как думали эллинизированные язычники, а обязанностью практиковать данные людям специальные дары Духа Святого.

Так вот, апостол пишет: «как надеюсь, до конца уразумеете». Обращенные ко всей общине, эти слова как раз и подразумевают, что нет ничего тайного, что было бы недоступно людям. Сам Спаситель говорит в молитве к Отцу: «Я открыл им (людям) имя Твое» (Ин. 17:26): что может быть выше этого? И еще во Второзаконии об истине Господь говорит: «заповедь сия, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека» (Втор. 30:11). А если истина не недоступна и не далека, то каковы оправдания нам, когда мы не хотим найти ее?

В сегодняшнем чтении апостол Павел, основываясь на непреложности Слова Божьего, обозначает очень важную черту нашей веры, отличающую ее от огромного множества религиозных течений. Речь идет об отсутствии тайного учения, которое уже в конце первого века стало, как термином, называться словом «гнозис» (греч. gnosis, знание). Это обозначение подразумевает не познание Истины, которое ученики получают от Учителя, но тайное, сокровенное знание, которое отделяет его обладателей от профанов, от непосвященных. Вообще, начальному периоду истории христианства не свойственна идея посвященности, кроме посвященности всего народа Божьего. Структура священной иерархии определяется в Церкви не особым тайным гнозисом, как думали эллинизированные язычники, а обязанностью практиковать данные людям специальные дары Духа Святого.

Так вот, апостол пишет: «как надеюсь, до конца уразумеете». Обращенные ко всей общине, эти слова как раз и подразумевают, что нет ничего тайного, что было бы недоступно людям. Сам Спаситель говорит в молитве к Отцу: «Я открыл им (людям) имя Твое» (Ин. 17:26): что может быть выше этого? И еще во Второзаконии об истине Господь говорит: «заповедь сия, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека» (Втор. 30:11). А если истина не недоступна и не далека, то каковы оправдания нам, когда мы не хотим найти ее?

Обращаясь к христианам Коринфа, Павел переходит от темы гонений и исповедничества к вопросам, которые, на первый взгляд, не имеют ни с тем, ни с другим ничего общего. Он делится с коринфской церковью своими планами, как видно, надеясь на поддержку своих единоверцев (ст. 15 – 16). Но, с другой стороны, апостол не случайно напоминает адресатам своего послания об определённости и однозначности всех своих слов и поступков, призывая в свидетели каждого, кто мог его слышать (ст. 17 – 20). Такая определённость и однозначность возможна лишь при условии духовной цельности личности, без которой невозможна нормальная духовная жизнь, да и обычная тоже. И тогда становится очевидной связь этой темы, поднятой апостолом в своём послании, с затронутой им чуть раньше темой гонений и исповедничества. В самом деле, свидетель может остаться свидетелем в критической ситуации лишь в том случае, если духовная цельность, о которой говорит Павел, была ему свойственна и прежде, в обычной жизни, и если вся вообще его духовная жизнь протекала нормально и была такой, какой она должна быть у христианина.

Исповедничество и мученичество не героические акты, для которых достаточно кратковременного душевного подъёма, а кульминационная точка всей жизни христианина. Но дело не в одной лишь готовности к такой кульминации. В конце концов, хотя каждый христианин и является свидетелем Христа и Царства, не каждому даётся завершить своё свидетельство мученичеством. Но вот к полноценной жизни в Царстве призван каждый, а её тоже не может быть без духовной цельности, о которой говорит апостол. Она нужна не только как инструмент свидетельства, она необходима как главное, жизненно важное условие пребывания в Царстве. Жизненно важное в буквальном смысле: без неё жить жизнью Царства невозможно. В лучшем случае христианину, который ею не обладает, придётся в Царстве не жить, вдыхая дыхание Божие полной грудью, а выживать, дыша с трудом, как дышит человек в разреженном воздухе. В худшем же случае жизнь Царства останется для него лишь абстракцией или недостижимой мечтой. А тогда ни о каком спасении и ни о каком христианстве вообще говорить не приходится.