Говоря о будущем своего народа, все допленные пророки упоминали некое испытание, которое будет заключаться в изгнании народа с данной ему когда-то Богом земли и рассеянии среди соседей. Но те же пророки были уверены в том, что изгнание — не навсегда, что это лишь средство напомнить народу о Боге, Которого он забыл, и о Торе, которую он систематически нарушал. И Иеремия говорит о возвращении народа, как о чём-то предрешённом. Казалось бы, такая уверенность в свете той свободы, которую Бог даёт человеку, кажется несколько странной: ведь никто не может предсказать, какой выбор сделает народ из тех катастрофических событий, которые ему предстояло пережить. Но дело, как видно, было в данном случае не только в выборе людей, но и в замысле Божием. А в этот замысел входило и возвращение народа, и приход Мессии, и спасение человечества. Вопрос заключался лишь в том, кто именно из народа в его наличном состоянии окажется участником реализации замысла Божия, а кто останется в стороне. Тут действительно человеку предоставлена полная свобода. Но ведь и Бог тоже свободен, и Он не собирается менять Свои планы лишь потому, что кому-то из тех, кто родился среди Его народа, они не нравятся. Такие люди могут оставаться при своём нежелании. Конечно, ничем хорошим такое нежелание для них не кончится, но это уже их дело и их выбор. В конце концов они просто перестанут иметь отношение к народу Божию, как это случилось со многими евреями, отказавшимися от веры отцов и ассимилировавшимися в Вавилоне во время плена. А те, кто остался, стали ядром нового народа, того остатка, о котором говорили пророки.