Новость дня на 15 Сентября 2024

Разговор о духовной жизни Павел завершает призывом к радости (ст. 4). Такой призыв может показаться обычным желанием приободрить читателей послания, чья ситуация, возможно, была не столь простой. Но дело, вероятно, не только в этом. Дело ещё и в том, что радость — отличительный признак жизни Царства. Речь идёт, разумеется, не об обычной человеческой радости. Обычная человеческая радость, конечно, тоже может быть вызвана духовными причинами, но это не всегда бывает так. В данном же случае речь идёт о состоянии, которое внешне похоже на обычную человеческую радость, на самом деле представляя собой не что иное, как реакцию человеческой психики на то дыхание Божие, которым пронизано Царство. Не случайно, упомянув о радости, апостол тут же говорит о смирении («кротости»), о полном предании себя в волю Божию и о мире, как видно, о том самом мире, о котором Спаситель на Тайной Вечере сказал, что он «не от мира сего» (ст. 5 – 7). А вместе с тем он призывает своих читателей к добродетельной жизни, притом не только в том, что касается поступков, но и в том, что касается мыслей (ст. 8).

Очевидно, такая жизнь для человека, пребывающего в нашем, преображающемся, но ещё не до конца преображённом мире, — недостижимый идеал. Очевидно, жить так, как призывает Павел, возможно только в Царстве. И тогда становится понятно, что апостол и предлагает своим филиппийским собратьям жить именно так. Казалось бы, от человека тут мало что зависит, ведь Царство невозможно заслужить никакими человеческими усилиями. Но, с другой стороны, именно от человека в определяющей степени зависит, сможет ли он, приобщившись к Царству, удержать полученное и укорениться в обретённой им новой жизни или нет. Жизнь в Царстве — процесс богочеловеческий, дыхание Бога преображает приобщившегося к жизни Царства человека настолько, насколько сам человек готов отдать себя в руки Божии. И тут именно смирение, то подлинное смирение, которое возможно лишь перед Богом, играет решающую роль, давая возможность Богу преобразить человека и подготовить его к жизни в Царстве настолько, что даже невозможное прежде становится для него возможным. Именно к такой жизни и призывает Павел своих читателей.

Вряд ли беззаботность является идеалом, к которому призывает апостол Павел своих читателей. Ведь беззаботность всегда связана с безответственностью, с отказом от той ответственности, которую поручает нам Сам Творец. Но апостол, скорее, говорит о том, как правильно заботиться. Ни тревога, ни утрата душевного равновесия, ни изнурение окружающих своими жалобами не могут быть названы правильными формами заботы. Вместо всего этого апостол предлагает нам всегда открывать свои просьбы пред Богом. И тогда ответственность, которую Бог дал каждому из нас, наполняется Его творческой силой.

С точки зрения технологии духовной жизни не менее важно то, что апостол призывает нас к благодарению. Речь идет и о благодарности за все уже обретенные нами милости Божьи, и о благодарности, связанной с конкретными просьбами. Дело в том, что тем самым в наших просьбах к Богу выражается не сила нашего беспокойства, а сила нашей веры.

И заканчивает апостол свою мысль указанием самого главного в нашем повседневном духовном труде: стремления к миру Божьему. Этот мир гораздо глубже эмоционального спокойствия; именно поэтому мы можем сохранять его в самых тяжких обстоятельствах. И он необходим нам для того, чтобы быть с Богом. Может быть, главный источник мучений человеческого духа — то, что заложенную в нас потребность в мире Божьем мы пытаемся удовлетворить суррогатами. А на самом деле этот мир достигается той детской открытостью к Богу, о которой говорит апостол Павел.

Зачем открывать свои желания перед Богом, Который и так все знает? Но ведь Бог наш Отец. А наши родители, когда мы маленькие, часто догадываются о том, чего бы нам хотелось на самом деле. Пока мы совсем маленькие, они нам дают это даже без просьбы. Но, например, попробуй, скажи подростку, что ему хорошо и полезно одно, когда ему кажется, что другое. Потому что все мы, и совсем не только подростки, не знаем, чего мы на самом деле хотим. Мы постоянно принимаем наше самое сильное желание за самое глубокое и настоящее. А самые сильные желания, как правило, поверхностны.

И если мы будем просить у Господа то, что, как нам кажется, мы больше всего хотим, а Он будет в ответ на это давать то, чего мы хотим по-настоящему, в глубине нашего сердца мы будем воспринимать это как насилие, как наказание. Иногда и это нужно. Если мы заигрались и заврались сами себе. Например, человек жаждет глубины отношений, но на практике боится искренности и глубины и все время проводит в тусовках. Если это длится так долго, что человек совсем забывает об истинном желании своего сердца и перестает даже смутно его ощущать, Бог может сделать так, что он останется совсем один. Но Господь не всегда действует как хирург, к болезненным операциям Он, как любящий Отец, прибегает крайне редко.

Поэтому Господь хочет, чтобы мы научились быть настоящими, тогда мы сможем просить Его о том, чего хотим по-настоящему, и это будет выражением нашей свободы, выбором между сильными желаниями нашей плоти и глубокими желаниями нашего духа.