Мысли вслух на Флп 4:6-7

Апостол Павел фактически повторяет слова Иисуса, сказанные Им в Нагорной проповеди — «не заботьтесь». Но ведь Тот же Иисус дает нам заповедь любить друг друга, а значит — заботиться друг о друге. И знаменитая 25-я глава Евангелия от Матфея ставит нашу участь в прямую зависимость от того, как мы заботимся о других. Что же это все значит?

Не кажется ли вам, что у слова «забота» есть два значения: деятельная помощь кому-то и некоторая внутренняя тяжесть, «зацикленность» на чем-то? Забота в первом значении, безусловно, входит в понятие христианской жизни. А вот забота во втором значении – это что-то совсем для христиан неподходящее. В ней есть тупиковость, безнадежность, недоверие к тому, что выход из трудной ситуации существует. В конце концов это недоверие к Богу. Поэтому Павел и пишет не просто «не заботьтесь», но «открывайте свои желания» (мы могли бы сказать «приносите свои проблемы») Богу – с доверием и благодарностью за все, что Он уже сделал, и – авансом! – за все, что Он еще сделает.

Зачем открывать свои желания перед Богом, Который и так все знает? Но ведь Бог наш Отец. А наши родители, когда мы маленькие, часто догадываются о том, чего бы нам хотелось на самом деле. Пока мы совсем маленькие, они нам дают это даже без просьбы. Но, например, попробуй, скажи подростку, что ему хорошо и полезно одно, когда ему кажется, что другое. Потому что все мы, и совсем не только подростки, не знаем, чего мы на самом деле хотим. Мы постоянно принимаем наше самое сильное желание за самое глубокое и настоящее. А самые сильные желания, как правило, поверхностны.

И если мы будем просить у Господа то, что, как нам кажется, мы больше всего хотим, а Он будет в ответ на это давать то, чего мы хотим по-настоящему, в глубине нашего сердца мы будем воспринимать это как насилие, как наказание. Иногда и это нужно. Если мы заигрались и заврались сами себе. Например, человек жаждет глубины отношений, но на практике боится искренности и глубины и все время проводит в тусовках. Если это длится так долго, что человек совсем забывает об истинном желании своего сердца и перестает даже смутно его ощущать, Бог может сделать так, что он останется совсем один. Но Господь не всегда действует как хирург, к болезненным операциям Он, как любящий Отец, прибегает крайне редко.

Поэтому Господь хочет, чтобы мы научились быть настоящими, тогда мы сможем просить Его о том, чего хотим по-настоящему, и это будет выражением нашей свободы, выбором между сильными желаниями нашей плоти и глубокими желаниями нашего духа.

Разговор о духовной жизни Павел завершает призывом к радости (ст. 4). Такой призыв может показаться обычным желанием приободрить читателей послания, чья ситуация, возможно, была не столь простой. Но дело, вероятно, не только в этом. Дело ещё и в том, что радость — отличительный признак жизни Царства. Речь идёт, разумеется, не об обычной человеческой радости. Обычная человеческая радость, конечно, тоже может быть вызвана духовными причинами, но это не всегда бывает так. В данном же случае речь идёт о состоянии, которое внешне похоже на обычную человеческую радость, на самом деле представляя собой не что иное, как реакцию человеческой психики на то дыхание Божие, которым пронизано Царство. Не случайно, упомянув о радости, апостол тут же говорит о смирении («кротости»), о полном предании себя в волю Божию и о мире, как видно, о том самом мире, о котором Спаситель на Тайной Вечере сказал, что он «не от мира сего» (ст. 5 – 7). А вместе с тем он призывает своих читателей к добродетельной жизни, притом не только в том, что касается поступков, но и в том, что касается мыслей (ст. 8).

Очевидно, такая жизнь для человека, пребывающего в нашем, преображающемся, но ещё не до конца преображённом мире, — недостижимый идеал. Очевидно, жить так, как призывает Павел, возможно только в Царстве. И тогда становится понятно, что апостол и предлагает своим филиппийским собратьям жить именно так. Казалось бы, от человека тут мало что зависит, ведь Царство невозможно заслужить никакими человеческими усилиями. Но, с другой стороны, именно от человека в определяющей степени зависит, сможет ли он, приобщившись к Царству, удержать полученное и укорениться в обретённой им новой жизни или нет. Жизнь в Царстве — процесс богочеловеческий, дыхание Бога преображает приобщившегося к жизни Царства человека настолько, насколько сам человек готов отдать себя в руки Божии. И тут именно смирение, то подлинное смирение, которое возможно лишь перед Богом, играет решающую роль, давая возможность Богу преобразить человека и подготовить его к жизни в Царстве настолько, что даже невозможное прежде становится для него возможным. Именно к такой жизни и призывает Павел своих читателей.

Павел особо выделяет смирение («кротость»), без которого путь христианина, а значит, и спасение невозможны. При этом апостол достаточно подробно описывает, что именно означает смирение как духовное состояние. Прежде всего он вслед за Христом призывает адресатов своего послания ни о чём не заботиться, отдавая всё Богу, к Которому и призывает их Павел обращаться со всеми своими желаниями.

Казалось бы, просто, но на деле такая простота оказывается достижимой совсем не легко. В самом деле: чтобы так жить, надо осознать, что сама наша жизнь нам не принадлежит. Фактически оно так и есть, и Библия говорит об этом совершенно ясно: человека делает человеком то «дыхание жизни», которое Бог «вдувает» ему «в ноздри» при сотворении, а дыхание это принадлежит Богу, но никак не человеку.

Однако осознание того, что его жизнь принадлежит Богу, падшему человеку даётся с большим трудом. Тут нужно прямое Божье вмешательство, нужен тот самый мир, о котором Сам Иисус говорит, что он не от мира. Не от мира в том смысле, что в природе, в мире, в том пространстве, которое древние греки называли космосом, его не найти, он — принадлежность Царства, которое тоже не от мира сего. Человек переживает его именно как мир, как внутреннюю тишину, которая останавливает, угашает в человеке все духовные движения, связанные с падшей человеческой природой.

Духовное «я» человека, которое апостол здесь, как и в других своих посланиях, называет греческим словом, буквально означающим «ум», в падшем состоянии неизбежно подпадает под власть той природы, которую по замыслу Божию должно было контролировать и направлять. Между тем, быть христианином означает включиться в отношения, связывающие Сына с Отцом, так, чтобы вся духовная жизнь человека протекала в пространстве этих отношений. Без прямого воздействия дыхания Царства, освобождающего человека от власти его собственной природы и погружающего его во внутреннюю тишину, войти туда невозможно. А из внутренней тишины уже можно войти внутрь отношений Отца и Сына, «сохранить сердца и мысли во Христе Иисусе», как называет это Павел.

Но чтобы там удержаться, чтобы не выпасть из духовного пространства отношений Отца и Сына, нельзя допускать в свою духовную жизнь никаких интенций и даже мыслей, кроме тех, которые «добродетель и похвала». Иначе никакого духовного пути не получится: человек сможет лишь иногда и совсем ненадолго соприкасаться с Царством и его жизнью, но войти туда не сможет. Вот об этом и напоминает апостол в конце своего послания.