Кто может осознать природу Бога? Конечно, только Сам Бог. Но то, что существенно важно для нашего спасения, Он открывает нам. Поэтому Церковь всегда старалась быть точной в осмыслении этого Откровения, поэтому нужно ясно представлять себе то, что...
Кто может осознать природу Бога? Конечно, только Сам Бог. Но то, что существенно важно для
нашего спасения, Он открывает нам. Поэтому Церковь всегда старалась быть точной в осмыслении
этого Откровения, поэтому нужно ясно представлять себе то, что важно для нашего прихода к
Богу.
Идею тварности Иисуса Христа впервые высказал александрийский священник Арий в начале 4
века н.э. Церковь вполне единодушно отвергла это мнение как ошибочное, потому что если не Бог
разделил с нами нашу жизнь и нашу смерть, то для нас нет спасения от греха и смерти. Ровно так
же, если Дух Святой – безликая сила (этакая манная каша, прости, Господи), то общение с
Личностным Богом для нас невозможно. В этом случае опять же спасения нет, потому что рушится
вся библейская вера. Ведь Дух Святой – именно Тот, Кто изливает жизнь в наши сердца, причем не
в эллинском «посмертном бытии» (это небиблейская идея), а здесь и сейчас. Таким образом,
Церковь верит, что Иисус – Богочеловек, единосущный Отцу по Божеству и единосущный нам по
человечеству, а Дух Святой – Личность, Бог, которому мы поклоняемся вместе с Отцом и
Сыном.
Аргументы, о которых Вы пишете, не кажутся убедительными. Конечно, Иисус молится – а как
еще человек (и воплотившийся в человеке Бог тоже) может общаться с Отцом? Образ общения Отца,
Сына и Духа в Троице непостижим для нас; но Богочеловек Иисус Христос умаляется ради нас
настолько, что разделяет и наш образ общения с Отцом. Что же касается поклонения Иисусу Христу
– Священное Писание говорит, что именно вера в то, что Он – Господь и дает человеку спасение.
Апостол Павел в Посланиях к Римлянам (Рим 10:9), Филиппийцам
(Флп 2:6-11) и Колоссянам говорит, что воля
Божия о нашем спасении в том, чтобы мы поклонялись Богу в Иисусе Христе, так как «в Нем
обитает вся полнота Божества телесно» (Кол 2:9). Очевидно,
что мнение Ария о тварности Сына Божия радикально противоречит последним словам
апостола.
Дух Святой, конечно, может действовать в каждом человеке, и во многих людях сразу, Он же
Всемогущий! А «разделяющиеся языки как бы огненные» лишь видимые знаки Его пришествия, а не Он
Сам. В конце концов, я отвечаю на письма многим людям – разве моя личность при этом
разделяется на отдельные бумажки?
Для нас действительно важно знать и принимать то, что выражено в догматическом учении семи
Вселенских Соборов, в том числе и представление о Троице, впервые явно сформулированное свт.
Феофилом Антиохийским во второй половине 2-го века. Троичность Бога для нас означает, что Он
а) не такой, как мы; б) превосходит нас и наше понимание; в) имеет жизнь в Самом Себе; г) дает
нам возможность разделить с Ним полноту Его жизни. Это вкратце, конечно. Учение Церкви о
Троичном Боге достаточно глубоко и значимо, чтобы знакомиться с ним по самой Библии и
специальным источникам.
Каждый, конечно, волен выбирать себе исповедание. Но для христиан важно помнить, что
всякое догматическое утверждение имеет следствия в практической духовной жизни, и эти
следствия нужно видеть и оценивать по плодам.
3
3:1 That we should be called - That is, should be, the children of God. Therefore the world knoweth us not - They know not what to make of us. We are a mystery to them.
3:2 It doth not yet appear - Even to ourselves. What we shall be - It is something ineffable, which will raise the children of God to be, in a manner, as God himself. But we know, in general, that when he, the Son of God, shall appear, we shall be like him - The glory of God penetrating our inmost substance. For we shall see him as he is - Manifestly, without a veil. And that sight will transform us into the same likeness.
3:3 And every one that hath this hope in him - In God.
3:4 Whosoever committeth sin - Thereby transgresseth the holy, just, and good law of God, and so sets his authority at nought; for this is implied in the very nature of sin.
3:5 And ye know that he - Christ. Was manifested - That he came into the world for this very purpose. To take away our sins - To destroy them all, root and branch, and leave none remaining. And in him is no sin - So that he could not suffer on his own account, but to make us as himself.
3:6 Whosoever abideth in communion with him, by loving faith, sinneth not - While he so abideth. Whosoever sinneth certainly seeth him not - The loving eye of his soul is not then fixed upon God; neither doth he then experimentally know him - Whatever he did in time past.
3:7 Let no one deceive you - Let none persuade you that any man is righteous but he that uniformly practises righteousness; he alone is righteous, after the example of his Lord.
3:8 He that committeth sin is a child of the devil; for the devil sinneth from the beginning - That is, was the first sinner in the universe, and has continued to sin ever since. The Son of God was manifested to destroy the works of the devil - All sin.And will he not perform this in all that trust in him?
3:9 Whosoever is born of God - By living faith, whereby God is continually breathing spiritual life into his soul, and his soul is continually breathing out love and prayer to God, doth not commit sin. For the divine seed of loving faith abideth in him; and, so long as it doth, he cannot sin, because he is born of God - Is inwardly and universally changed.
3:10 Neither he that loveth not his brother - Here is the transition from the general proposition to one particular.
3:12 Who was of the wicked one - Who showed he was a child of the devil by killing his brother. And wherefore slew he him - For any fault? No, but just the reverse; for his goodness.
3:13 Marvel not if the world hate you - For the same cause.
3:14 We know - As if he had said, We ourselves could not love our brethren, unless we were passed from spiritual death to life, that is, born of God. He that loveth not his brother abideth in death - That is, is not born of God. And he that is not born of God, cannot love his brother.
3:15 He, I say, abideth in spiritual death, is void of the life of God. For whosoever hateth his brother, and there is no medium between loving and hating him, is, in God's account, a murderer: every degree of hatred being a degree of the same temper which moved Cain to murder his brother. And no murderer hath eternal life abiding in him - But every loving believer hath.For love is the beginning of eternal life. It is the same, in substance, with glory.
3:16 The word God is not in the original. It was omitted by the apostle just as the particular name is omitted by Mary, when she says to the gardener, "Sir, if thou hast borne him hence;" and by the church, when she says, "Let him kiss me with the kisses of his mouth," Sol 1:2; in both which places there is a language, a very emphatical language, even in silence. It declares how totally the thoughts were possessed by the blessed and glorious subject. It expresses also the superlative dignity and amiableness of the person meant, as though He, and He alone, was, or deserved to be, both known and admired by all. Because he laid down his life - Not merely for sinners, but for us in particular. From this truth believed, from this blessing enjoyed, the love of our brethren takes its rise, which may very justly be admitted as an evidence that our faith is no delusion.
3:17 But whoso hath this world's good - Worldly substance, far less valuable than life. And seeth his brother have need - The very sight of want knocks at the door of the spectator's heart.And shutteth up - Whether asked or not. His bowels of compassion from him, how dwelleth the love of God in him - Certainly not at all, however he may talk, Jo1 3:18,of loving God.
3:18 Not in word - Only. But in deed - In action: not in tongue by empty professions, but in truth.
3:19 And hereby we know - We have a farther proof by this real, operative love. That we are of the truth - That we have true faith, that we are true children of God. And shall assure our hearts before him - Shall enjoy the assurance of his favour, and the "testimony of a good conscience toward God." The heart, in St. John's language, is the conscience. The word conscience is not found in his writings.
3:20 For if we have not this testimony, if in anything our heart, our own conscience, condemn us, much more does God, who is greater than our heart - An infinitely holier and a more impartial Judge. And knoweth all things - So that there is no hope of hiding it from him.
3:21 If our heart condemn us not - If our conscience, duly enlightened by the word and Spirit of God, and comparing all our thoughts, words, and works with that word, pronounce that they agree therewith. Then have we confidence toward God - Not only our consciousness of his favour continues and increases, but we have a full persuasion, that whatsoever we ask we shall receive of him.
3:23 And this is his commandment - All his commandments in one word. That we should believe and love - in the manner and degree which he hath taught. This is the greatest and most important command that ever issued from the throne of glory.If this be neglected, no other can be kept: if this be observed, all others are easy.
3:24 And he that keepeth his commandments - That thus believes and loves. Abideth in him, and God in him: and hereby we know that he abideth in us, by the Spirit which he hath given us - Which witnesses with our spirits that we are his children, and brings forth his fruits of peace, love, holiness. This is the transition to the treating of the Holy Spirit which immediately follows.
4
4:1 Believe not every spirit - Whereby any teacher is actuated. But try the spirits - By the rule which follows.We are to try all spirits by the written word: "To the law and to the testimony!" If any man speak not according to these, the spirit which actuates him is not of God.
4:2 Every spirit - Or teacher. Which confesseth - Both with heart and voice. Jesus Christ, who is come in the flesh, is of God - This his coming presupposes, contains, and draws after it, the whole doctrine of Christ.
4:3 Ye have heard - From our Lord and us, that it cometh.
4:4 Ye have overcome these seducers, because greater is the Spirit of Christ that is in you than the spirit of antichrist that is in the world.
4:5 They - Those false prophets. Are of the world - Of the number of those that know not God. Therefore speak they of the world - From the same principle, wisdom, spirit; and, of consequence, the world heareth them - With approbation.
4:6 We - Apostles. Are of God - Immediately taught, and sent by him. Hereby we know - From what is said, Jo1 4:2-6.
4:7 Let us love one another - From the doctrine he has just been defending he draws this exhortation. It is by the Spirit that the love of God is shed abroad in our hearts. Every one that truly loveth God and his neighbour is born of God.
4:8 God is love - This little sentence brought St. John more sweetness, even in the time he was writing it, than the whole world can bring. God is often styled holy, righteous, wise; but not holiness, righteousness, or wisdom in the abstract, as he is said to be love; intimating that this is his darling, his reigning attribute, the attribute that sheds an amiable glory on all his other perfections.
4:12 If we love one another, God abideth in us - This is treated of, Jo1 4:13-16. And his love is perfected - Has its full effect. In us - This is treated of, Jo1 4:17-19.
4:14 And in consequence of this we have seen and testify that the Father sent the Son - These are the foundation and the criteria of our abiding in God and God in us, the communion of the Spirit, and the confession of the Son.
4:15 Whosoever shall, from a principle of loving faith, openly confess in the face of all opposition and danger, that Jesus is the Son of God, God abideth in him.
4:16 And we know and believe - By the same Spirit, the love that God hath to us.
4:17 Hereby - That is, by this communion with God. Is our love made perfect; that we may - That is, so that we shall have boldness in the day of judgment - When all the stout - hearted shall tremble. Because as he - Christ. Is - All love. So are we - Who are fathers in Christ, even in this world.
4:18 There is no fear in love - No slavish fear can be where love reigns. But perfect, adult love casteth out slavish fear: because such fear hath torment - And so is inconsistent with the happiness of love. A natural man has neither fear nor love; one that is awakened, fear without love; a babe in Christ, love and fear; a father in Christ, love without fear.
4:19 We love him, because he first loved us - This is the sum of all religion, the genuine model of Christianity.None can say more: why should any one say less, or less intelligibly?
4:20 Whom he hath seen - Who is daily presented to his senses, to raise his esteem, and move his kindness or compassion toward him.
4:21 And this commandment have we from him - Both God and Christ. That he who loveth God love his brother - Every one, whatever his opinions or mode of worship be, purely because he is the child, and bears the image, of God.Bigotry is properly the want of this pure and universal love.A bigot only loves those who embrace his opinions, and receive his way of worship; and he loves them for that, and not for Christ's sake.
3:1-2 Верные еще в этой жизни получили дар называться "детьми Божиими", дар божественной любви. Познавшие (возлюбившие - в библ. терминологии) Отца в Сыне оказываются чуждыми греховному "миру", для которого Бог сокрыт. Когда же наступит полнота всех обетовании, люди "будут подобны Богу": они обретут несравненное единение с Ним по Его любви и усыновлению. Эта вершина Завета между Творцом и человеком называется у Отцов Церкви теозисом, "обожением" твари.
3:4-6 Не горделивая уверенность в "познании" мистических тайн, а нравственная чистота есть залог пребывания в Боге, во Христе. Истинно верующий в Него "не согрешает", т.е. не живет во грехе, не дает согласия на грех, стремится к чистоте, борясь с искушениями.
3:9 В рожденном от Бога пребывает Его благодать: она отчуждает его от зла и предохраняет от смертоносного греха; но он может, злоупотребляя своей свободой, впасть в грех и лишиться благодати. Поэтому верующий должен не считать себя праведным, а, сознавая свою немощь, взращивать в своей душе божественные семена веры, надежды и любви и твердо уповать, что Бог не покинет его в греховном состоянии, если он сам не отвратится от Него.
3:10 Чтобы узнать, находимся ли мы в состоянии благодати, нам следует испытать свою любовь к Богу и к ближнему; если совесть наша не осудит нас, мы можем иметь "дерзновение к Богу" (ср. ст. 1 Ин 3:20-21).
3:12 "Дела его были злы, а дела брата его праведны" - противопоставление сынов Божиих, живущих в истине и любви, миру, где царствует грех и ненависть, продолжается до 4 6.
3:19 "Мы от истины" - Ин понимает здесь истину в широком смысле, включая в нее веру и любовь (3 23; 5 1); "от истины" те, кто верует (1 Ин 2:21-22), кто любит (1 Ин 3:18-19; ср. 2 Ин 1:4-6; 3 Ин 1:3-8; Ин 3:21;Ин 8:31; Ин 18:37).
3:19-20 "...успокаиваем пред Ним сердца наши, ибо, если сердце наше осуждает нас, то кольни паче Бог; потому что Бог больше сердца нашего и знает все" - точнее: "успокаиваем перед Ним сердце наше, в чем бы оно нас ни осуждало; ибо Бог больше сердца нашего и знает все". Покаявшийся перед Богом, каковы бы ни были его грехи, успокоит свое сердце; ибо Бог все знает (ср. Ин 16:30), и Он есть Любовь (1 Ин 3:16).
4:1 "Много лжепророков появилось в мире" - следует удостовериться в том, что приходящие к нам руководимы Духом Божиим, а не духом мирским. Они познаются "по плодам их" (Мф 7:15-20; ср. 1 Ин 2:3-6; 1 Ин 2:13-14), главным образом по тому, что они говорят о Христе (ст. 1 Ин 4:2-3). Апостолам дана благодать различать их (ст. 1 Ин 4:6).
В конце I в. стали появляться лжехристианские мистические секты, которые противопоставляли свою "духовность" и возвышенность простоте апостольского учения. Ин подчеркивает, что не всякая "духовность" есть подлинная, идущая от Бога. "Духовность", выдающая себя за некое тайное откровение, но отрицающая "Иисуса Христа, пришедшего во плоти", есть "духовность" псевдохристианская, антиевангельская.
4:4 "Тот, кто в вас" - Господь, Творец и Верховный Владыка мира, сильнее "князя мира сего", т.е. диавола (Ин 16:11), и верные чада Церкви одолевают его силой Христовой.
4:4-15 Подлинно исповедует Христа только тот, кто принимает все Христово учение и все Христовы установления.
4:6 "Мы от Бога" - имеются в виду апостолы и их сподвижники. "Духа истины и духа заблуждения" - и в иудаизме (напр, Кумран) различаются эти два духа. В Писании также говорится о двух путях (Втор 11:26-28; Мф 7:13-14). Человек находится на перекрестке этих путей и может выбрать, за каким духом последовать (1 Ин 3:8; 1 Ин 3:19). Конечная победа ведомых духом истины несомненна (ст. 1 Ин 4:4; 1 Ин 2:13-14; 1 Ин 5:4-5).
4:7 "Всякий любящий рожден от Бога и знает Бога" - любовь есть основное свойство детей Божиих, ибо она есть основное свойство Бога.
4:8 "Бог есть Любовь" - Бог возлюбил Израиль (Ис 54:8). Посланничество Единородного Сына как Спасителя мира (ст. 1 Ин 4:9; Ин 3:16; Ин 4:42; ср. Рим 3:23-25; Рим 5:8и да) являет, что "любовь от Бога" (ст. 1 Ин 4:7).
Язык, стиль и мысли послания настолько близки к четвертому Евангелию, что трудно сомневаться в их принадлежности одному и тому же автору. Предание, которое можно проследить вплоть до II в., определенно считает его ап и ев. Иоанном Богословом (см введение к Ин). Самая ранняя цитата из 1 Ин относится к 115 г. (св Поликарп, к Филиппийцам, 7). На него как на произведение ап Иоанна ссылаются Папий, Климент Александрийский, Ориген и др писатели II-III вв. Выражения в 1Jn 2:7 показывают, что 1 Ин составлено много лет спустя после евангельских событий. Наиболее вероятной датой послания являются 90-е гг I в. Оно было написано в Ефесе, где ап Иоанн провел последние годы своей жизни (Евсевий, Церк. История, III, 31; V, 24; Ириней. Против ересей, II, 22, 5; III, 1, 1). По мнению ряда толкователей, все три Иоанновых послания появились несколько ранее IV Евангелия.
В 1 Ин есть точки соприкосновения с ессейской (кумранской) литературой (резкое противопоставление двух миров: света и тьмы, истины и лжи, Бога и «мира», призыв «испытывать духов», «ходить в истине»). Это может объясняться тем, что первым наставником апостола был Иоанн Креститель, который, как полагают, был связан с ессеями (см Lc 1:80). Есть известное сходство между 1 Ин и посланиями апп Петра и Иуды. Все они написаны в годы духовного кризиса с целью предостеречь Церкви от влияния раскольников и лжеучителей, которые вносили в христианство чуждые ему идеи. Кем были эти сектанты и еретики, неизвестно. Скорее всего речь идет о предшественниках гностицизма (появившегося в конце I в.). Некоторые из них считали, что плоть Христа и вообще Его человеческая природа были призрачными (докетизм). Другие пытались отторгнуть Церковь от ее исторического корня, от уникального события Боговоплощения, превратить Евангелие в отвлеченную и созерцательно-мистическую доктрину. С их точки зрения Христос был не Богочеловеком, а только пророком, на которого сошел в момент крещения Дух Божий. Нравственные заповеди Евангелия сектанты игнорировали, считая, что человеку достаточно «познавать Бога» путем самоуглубления. Одним из этих еретиков был Керинф, проповедник из Малой Азии, против которого, как гласит предание, боролся ап Иоанн. (Ириней, Против ересей, III; 3; II, 7; Евсевий, Церк. История, III, 28; Епифаний, Против ересей, 28, 6).
3:1 Или: "Защитником". В греческом подлиннике стоит то же слово, которое в Ин. употребляется о Святом Духе и переводится: "Утешитель", ср. Ин. 14:16 и др.
3:15 Или: " к Отцу".
3:16 Или: "тщеславие от богатства".
4:2 Другой возможный перевод: "когда это будет явлено".
3:1 Установив (в 2:29) органически тесную связь между праведностью и благодатным рождением христиан от Бога, апостол теперь далее раскрывает понятие благодатного богосыновства, чтобы яснее оттенить упомянутую связь, не только как необходимую по самому понятию рождения от Праведного, но и как нравственно обязательную для облагодетельствованных. Сам всегда имея как бы пред глазами великое дело искупления человечества во Христе, апостол восторженно предлагает (ст. 1) и читателям благоговейно погружаться в духовное созерцание той недомыслимой любви Отца Небесного к людям (ср. Ин 3:16), в силу которой Он в таинстве искупления во Христе даровал всем людям быть и именоваться детьми Божиими. Величие этого божественного дара, обязывающего обладающих им христиан к постоянному совершенствованию, апостол доказывает от противного — тем, что враждебный Богу мир и потому не ведающий Бога не знает и этого высокого преимущества христиан — их богосыновства: так переродила их любовь и благодать Божия, утвердивши их жизнь на совершенно новых началах, что они сделались чуждыми и непонятными миру. «Вы знаете, что Он (Христос) дал вам право быть и почитаться детьми Божиими. Если же принадлежащие миру не знают сего, т. е. того, что вы дети Божии, сему не удивляйтесь; ибо они не знают и Того, Кто усыновил вас» (блаж. Феофилакт).
3:2 Еще выше и непостижимее для самих чад Божиих будущее блаженство верующих: изображая блаженство праведников в будущем мире, слово Божие представляет его лишь в общих чертах (ср. 1 Петр 1:4,8; 2 Тим 4:8 и др.), не касаясь самой его сущности. Известно лишь, что условием будущего блаженства является наше уподобление Богу (ср. Мф 5:48) в праведности, милосердии, святости и др. совершенствах, и что источником неизреченного блаженства для праведников будет лицезрение Божие, когда они будут зреть Бога не тускло и гадательно, а как бы лицом к лицу (1 Кор 13:12), — «чистые увидят Чистого, праведные — Праведного, ибо подобные пристанут к Подобному» (блаж. Феофилакт).
3:3-4 Из понятия рождения верующих от Бога (2:29), их высокого благодатного богосыновства в настоящем (3:1) и неизреченного блаженства в будущем (ст. 2) для всякого имеющего христианскую надежду на блаженную вечность необходимый долг — постоянно очищать себя от всяких греховных прирождений по образцу чистого и безгрешного Христа, так как только чистые сердцем могут видеть Бога (Мф 5:8). Этот нравственно-практический вывод из учения о духовном возрождении христиан и их высоком достоинстве детей Божиих апостол далее (ст. 4) подкрепляет отрицанием противоположного тезиса, вероятно, высказывавшегося еретиками-антиномистами, о допущении греха в христиан: апостол со всею решительностью доказывает полную несовместимость греха с достоинством возрожденных христиан. Апостол говорит как бы так: «Вы, усыновленные, делайте правду и не показывайте себя праздными от нее. Ибо как в отношении греха не тот грешник или беззаконник, кто совершил или совершит грех, но тот, кто держится зла и делает зло, так и праведен не тот, кто не действует, но тот, кто делает правду. Грех даже неуместен в вас, ибо Христос явился для разрушения греха, и как сам был непричастен греху, так и вам, соединившимся с Ним и утвержденным верою в Него, не остается уже места грешить... Нужно также знать, что грехом называется отпадение от добра, а беззаконием — нарушение положительного закона» (блаж. Феофилакт). Нарушитель же закона Божия есть преступник против него, и уже не дитя Божие, а общник и сын диавола.
3:5-6 Апостол теперь, ссылаясь на собственный внутренний опыт и христианское познание читателей, еще далее раскрывает несовместимость греха с состоянием возрожденного во Христе, указывая на то, что целью самого явления Христа было принести умилостивительную жертву за грехи всех и уничтожить ответственность вечного осуждения за них пред Богом (ср. 2:2; сн. 1 Петр 2:21,24), причем самое общение христиан с Безгрешным Христом Спасителем обязывает их не грешить; допустимы лишь грехи немощи и слабости природы человеческой. Всякий согрешающий не видел Его и не познал Его — «под видением Его разумеет не видение простым прикосновением глаза или легким воспроизведением в своем воображении чего-либо известного, но нежелание сколько-нибудь обсудить и разузнать дело и присоединиться к Нему» (блаж. Феофилакт).
3:7-9 Ввиду возможных или уже имевших место в действительности перетолкований евангельского благовестия и нравственного христианского учения апостол настойчиво разъясняет — против всякого антиномистического лжеучения, — полную несообразность греха и греховности с целым учением, догматическим или этическим, христианства (ст. 7), с существом искупительного дела Христова (ст. 8) и с основною природою богосыновнего отношения к Триединому Богу (ст. 9). Как праведность человеческая есть знак и следствие рождения человека-христианина от Бога (ст. 7, сн. 2:29), так сознательная, упорная греховность есть показатель родства человека с диаволом — первоисточником всякого зла и греха (ст. 8, сн. Ин 8:44). По объяснению св. Иоанна Златоуста, «всякий раз, как мы грешим, мы рождаемся от диавола, а всякий раз, как совершаем добродетель, рождаемся от Бога, потому что «семя Его пребывает в нас» (ст. 9). Семенем называет Духа, Которого мы получаем через крещение, и Который, пребывая в нас, делает ум наш не допускающим греха. Если же кто не родится от Бога, тот не получает Духа Святого». Итак, обитающий в христианине Дух Божий, конечно, при участии доброй воли человека-христианина постепенно, более и более, удаляет его от грехов.
3:10-12 Усиливая мысль ст. 8, апостол говорит, что чужд Бога и свойственник диаволу не только тот, кто сознательно грешит, но и тот, кто а) не делает правды, б) не любит брата своего, — с тем вместе оканчивается данная апостолом характеристика детей Божиих и детей диавола (ст. 10). Обосновывая далее положение, что не любящий брата — не от Бога, апостол напоминает христианам, что заповедь о любви христиан друг к другу ведома читателям с самого начала их христианского состояния (ст. 11), разумеется, изучения Самого Господа (Ин 13:34-35; 15:12-13), возвещенного людям апостолами. А чтобы еще более оттенить нравственную обязательность взаимной любви в христианском обществе, апостол на историческом примере Каина показывает (ст. 12), к каким страшным последствиям приводит нарушение заповеди о любви. «Апостол примером подтверждает, сколь великое дело — ненавидеть брата. Смотрите, говорит, вот Каин возненавидел брата и убил его, несмотря на то, что он был родной брат его. Каин имел злые дела отца своего диавола, Авель же, делая правду, был сыном в отношении к Богу. Здесь диавол противополагается Богу, и злые дела — добрым. Потому-то Каин, противоположный брату, убил его» (блаж. Феофилакт). Выражением «заклал», ἔσφαξε, нередко означающим жертвенное заклание (Откр 5:6,9,12; 6:4,9 и др.), оттеняется невинная и мученическая смерть Авеля.
3:13-15 С момента братоубийства Каина, антагонизм между детьми Божиими и детьми диавола, между Богом и миром никогда не прекращался. Та же самая вражда зла против добра существует и в данное время: Каина олицетворяет теперь боговраждебный мир, а Авеля — истинные христиане, чада Божии, ненавидимые миром (ст. 13, сн. Ин 15:20; 16:2). Ненависть, по апостолу, есть признак, даже синоним смерти, христиане же через свою любовь к ближним пережили всякое духовное воскресение или оживление (ср. Ин 5:24), ненависть же к брату означает не только состояние духовной смерти человека ненавидящего (ст. 14b), но и то, что такой человек духовно, если не телесно, совершает братоубийство, подобное Каинову; является «человекоубийцею» (ст. 15), каковое название Христос приложил к диаволу (Ин 8:44); ненависть, по мысли апостола, равна убийству, как и Христос Спаситель гневающегося на ближнего осуждает, как убийцу (Мф 5:21,22).
3:16-18 Как ненависть к ближнему наиболее отдаляет человека от Бога и сильнее всего делает его общником и сыном диавола, так именно через любовь к ближним христианин наиболее сближается с Христом Богом, усвояя себе богоугодное настроение. Именно Христос Спаситель в Своем Богочеловеческом подвиге явил высочайшую любовь, положив за нас душу или жизнь Свою (ср. Ин 10:11,15,18; 13:37,38; 15:13 и др.); в силу нравственной солидарности со Христом, обязательной для всех христиан (ср. Фил 2:5), в силу того, что христиане обрели истинную жизнь только через Христа (выше, ст. 14), для всех христиан обязательна самоотверженная, по примеру Господа, любовь к ближним, готовая положить душу за братьев (ст. 16, сн. Ин 15:13). Но этому принципиальному величию подвига самоотверженной христианской любви апостол сейчас (ст. 17) противополагает совершенно иное отношение к ближнему, взятое из отношений житейских, каковы: а) черствая нечувствительность к самым обыденным насущным потребностям ближних, когда человек как бы искусственно притупляет чувствительность своего сердца, делая его невосприимчивым к жалости и состраданию (ст. 17), и б) любовь лицемерная, не идущая далее бессодержательных слов мнимого участия (ст. 18). Желая показать всю несовместимость такой ложной любви, такого отношения к ближнему с идеалом истинной самоотверженной любви, апостол спрашивает: «как пребывает в том (человеке такого настроения) любовь Божия?» (ст. 17). «Любовь преклонила Господа положить душу Свою за нас; по Его примеру и мы должны полагать душу за братьев. Но как это делается редко, то апостол, как бы пристыжая верных, начинает с небольшого, убеждает к братолюбию. Он как бы так говорит: что говорить о полагании души за брата, когда мы видим, что не удовлетворяют братьев своих в необходимом для жизни не бедные в средствах — об этих я не говорю, — но владение богатством целого мира? Посему, да постыдятся! Ибо, если затворили сердце в этом малом, и явились недостойными любви Божией: что показали бы, когда бы потребовалось большее — умереть за брата? Потом и еще продолжает обличать тех, которые ограничивают любовь словом и обнаруживают ее только на языке. Станем, говорит, любить не словом или языком, но делом и истиною» (блаж. Феофилакт). Только искренняя деятельная любовь носит благословение в самой себе, о чем далее и говорит апостол.
3:19-20 Заключая свою речь о необходимости для христиан деятельной любви к ближним (ст. 17-18), апостол в этой любви указывает верный признак того, что христиане стоят на пути истины (как и Христос Спаситель в любви указал отличительный признак истинных учеников Его, Ин 13:35). «О сем, т. е. по чему узнаем? По тому, что любим брата не словом, но делом и истиною. Что узнаем? То, что мы от истины. Как узнаем? Так, что говорящий одно, а делающий другое, не соглашающий дела со словом, есть лжец, а не истинен» (блаж. Феофилакт). Но, кроме очевидного соответствия слова о любви с делом любви, апостол указывает еще и внутреннее свидетельство нравственного сознания или собственной совести христиан: «успокаиваем пред Ним сердца наши» (ст. 19b). «Это значит: чрез истинность (а истинствовать мы будем тогда, когда словам нашим будут соответствовать дела) мы успокоим совесть свою. Ибо словом «сердце» он называет совесть. Как же успокоим? Поставив себя в такое положение, чтобы произносить нам слова пред свидетелем Богом; ибо это значат слова: «пред Ним»» (блаж. Феофилакт). Но если нравственное поведение наше небезупречно, на наш взгляд, по суду нашей совести, то тем большие недостатки будут найдены в нас всеправедным судом Божиим: «если сердце наше осуждает нас, то кольми паче Бог; потому что Бог больше сердца нашего, и знает все» (ст. 20). Блаж. Феофилакт так передает смысл этого трудного для понимания стиха: «и если мы во время греха не можем укрываться от совести своей, которая ограниченна, как и человек — существо ограниченное, то тем более не можем укрыться от Бога, беспредельного и вездесущего».
3:21-22 Речь ст. 21, по форме напоминающая противоположное выражение ст. 20, по мысли представляет раскрытие ст. 19: при спокойствии совести, христианин получает не только успокоение духа, но и некоторое «дерзновение» к Богу, т. е. детскую доверчивость, уверенность в благодатной близости к Богу, в Его любви к человеку, и в том, что всякая законная и достойная Бога молитва его будет услышана (ст. 24). «При дерзновении, несомненно, получим все, что ни попросим от Него. Почему? Потому что соблюдаем заповеди Его. Ибо кого просят, того весьма много преклоняет к выслушанию благопокорность просителей, только бы просили не сомневаясь. А как мы соблюдаем заповеди Его и делаем угодное пред ним, то и будем надеяться, что молитвы наши не будут напрасны».
3:23-24 Апостол доселе особенно настаивал на исполнении заповеди о братской любви. Но рядом с любовью к ближним и даже прежде нее требуется вера в Бога и в Господа Иисуса Христа, как основание христианской жизни. Это — сокращение всего закона и Евангелия, и апостол объединяет оба основные требования христианства в одну «заповедь», ἐντολὴ (ст. 23): первая половина этой заповеди — о вере в Христа, вторая — о любви друг к другу; вера — основание любви, любовь есть плод или действие веры; с истинною живою верою любовь дана, как свет и тепло с солнцем. Такова вера, действующая любовью, о которой учил и ап. Павел (Гал 5:6). Этим совершенно исключаются — как отрицание безусловной необходимости веры при нравственной деятельности (антидогматизм), так и принижение или подавление нравственной деятельности при вере (аморализм).
3:24 Верующий в Христа и любящий ближних обитает в Боге и сам становится обителью всей Пресвятой Троицы (ст. 24), по обетованию Самого Спасителя (Ин 14:16 и сл.; 17:21,23; 15:7). Залогом же, признаком или свидетельством пребывания в нас Бога является ниспосланный всей Церкви и ниспосылаемый отдельным членам ее Дух Святый с Его благодатными дарованиями (ср. 2:20,27; 4:10,13; 2 Кор 1:22; Еф 1:13; 1 Кор 12:4 и др.). «Целая мысль: вы должны веровать во имя Сына Его Иисуса Христа и любить друг друга истинно, как он заповедал. Ибо соблюдающий заповедь в Нем пребывает, и Он в нем. А что Он пребывает в нас, это мы узнаем по духу или по дарованию, которое Он дал нам» (блаж. Феофилакт). Отсюда апостол переходит к различению духовных дарований, истинных от ложных и мнимых.
4:1 Упомянув (в 3:24) о благодатных дарованиях Святого Духа, присущих христианам, апостол теперь считает необходимым предостеречь читателей от возможной опасности со стороны злоупотребляющих упомянутыми дарованиями. В первенствующей церкви было обилие духовных дарований, подаваемых Духом Святым на пользу церкви (1 Кор 7:7-11): учительство, пророчество, чудесные исцеления, глоссолалия и др. были проявлениями божественного Духа в верующих. Но рядом и по подобию с истинным вдохновением от Духа Святого, с истинными учителями и чудотворцами, выступило ложное вдохновение от духа тьмы — диавола, явились ложные учители, одушевляемые духом антихристианским, которые легко могли прельщать и увлекать за собою нетвердых членов христианской общины. Посему от таких «духов» или «лжепророков» и предостерегает христиан ап. Иоанн — «присовокупляет признак для различия истинных братьев и ближних, дабы мы, имея в виду это различие, по поводу заповеди о любви не вошли в близкие отношения с лжебратьями, лжеапостолами и лжепророками и тем не причинили себе великого вреда. Ибо, имея общение с ними, как единоправными, мы, во-первых, повредим сами себе, без опасения сообщая учение веры нечестивым и повергая святыню псам, потом повредим тем, которые преданы нам. Ибо любовь наша к лжебратиям, лжепророкам и лжеапостолам многих расположит принимать их за учителей и без осторожности верить их учению, причем они вдадутся в обман из-за нашего обращения с ними» (блаж. Феофилакт).
4:2-3 Решительным признаком истинного пророка или учителя христианского апостол выставляет исповедание им явления Бога во плоти в лице Господа Иисуса Христа: это основной догмат христианства, в прологе Евангелия Иоанна выраженный в словах: Слово плоть бысть (Ин 1:14). Напротив, отвергающий эту основную истину боговоплощения тем самым показывает, что он не от Бога, а от диавола и антихриста: таковы были, напр., докеты, о которых упоминает св. Ириней Лионский, а также, вероятно, и другие подобные лжеучители такого же антихристианского духа. Антихрист в строгом и тесном смысле слова еще не пришел, но дух антихриста уже во многих лжеучителях действует. «Апостол говорит, что антихрист уже в мире, разумеется, не самолично, а в лице лжепророков, лжеапостолов и еретиков, предваряющих и приготовляющих его пришествие» (блаж. Феофилакт). Точнее и ближе определить лжеучение обличаемых затруднительно, но во всяком случае это — не гностические еретические учения II века, а неразвившиеся еще в систему лжеучения I века.
4:4-6 В утешение и подкрепление верующих апостол возвещает им, что победа истинного учения евангельского над лжеучением несомненна (ср. ниже 5:4), так как Дух Божий или Дух Христов, обитающий в верных, безмерно больше того духа воли, который действует в боговраждебном мире вообще, в особенности же в лжеучителях. Это апостольское утешение верующим вполне соответствует изречению Самого Господа к ученикам в Его прощальной беседе: «дерзайте, ибо Я победил мир» (Ин 16:33), и подобно этому обетованию Господа, сильно было внести полное ободрение в сердца христиан. Но пастырская любовь и попечение апостола обращает и на другую сторону дела. Апостол «дает им еще другой признак для узнания лжепророков, в том, что немало печалило простецов из самых верных. Некоторые из них, естественно, могли скорбеть, видя, что тех многие принимают весьма усердно, а их презирают. Апостол и говорит: не скорбите, если многие вас презирают, а их принимают, ибо подобное стремится к подобному. Они от мира и говорят мирское, т. е. учат плотским пожеланиям, почему и слушателей имеют таких же, т. е. развратные развратных. А мы, будучи от Бога и удалившись от мирских похотей, становимся для них неприятными. Нас же слушает тот, кто живет целомудренно и посему знает Бога и готов слушать нас» (блаж. Феофилакт). В последних словах ст. 6 апостол, суммируя все сказанное о различении духов, «как бы прилагает печать к сказанному» (блаж. Феофилакт).
4:7-10 Раскрыв учение об истинном исповедании веры в воплотившегося Сына Божия и указав источник этого исповедания в Боге (ст. 2) в противоположность лжеучению лжепророков и антихристов, апостол теперь показывает, что и вторая половина божественной «заповеди» (2:23) — любовь к ближним, способность любить их происходит также от Бога. Уясняя понятие любви, апостол ставит ее в связь со знанием: подобно тому, как познание чего-либо предполагает некоторое родство познающего с познаваемым, и чем выше в нас расположение и интерес к предмету познания, почему еще древние говорили, что подобное познается подобным, — так подобное явление имеет место и в религиозной жизни, и в религиозном познании. Здесь, где только имеет место истинная любовь, там она образует нечто пришедшее к людям от Бога; кто любит, тому Бог открылся, следовательно, он знает Бога; рожденный от Бога (2:29; 3:9) и будучи чадом Бога (3:1); любящий знает Бога не только верою, но и непосредственным внутренним чувством. Напротив, не любящий ближнего, тем более враждующий с ним (3:15), как человек душевный и не понимающий того, что происходит от Духа Божия (1 Кор 2:14), неизбежно чужд правильного познания о Боге — потому что Бог есть любовь ὁ Θεтς ἀγάπη ἐστίν (ст. 8). Это — без сомнения, самое полное и самое глубокое определение нравственной природы Бога, и богословие никогда не могло создать более высокого и более отвечающего христианскому понятию о нравственном существе Бога определения, как это определение апостола любви. Св. Григорий Богослов говорит: «Если бы у нас кто спросил: что мы чествуем и чему поклоняемся? Ответ готов: мы чтим любовь. Ибо, по изречению Св. Духа, Бог наш любви есть, и наименование это благоугоднее Богу всякого другого имени» (Слово XXIII).
4:9-10 Но, возвещая учение о Боге, как о любви, апостол имеет дело не с отвлеченною доктриною, а с действительным событием величайшей всемирно-исторической важности: с неизмеримым в своем значении событием посольства Богом в мир Единородного Сына Своего и принесенными Им на землю неоцененными благами жизни вечной (ст. 9). В этом именно открылась недомыслимая Любовь Божия к миру и человечеству (ст. 9; ср. 3:16), и особенное величие этой любви видно из того, что она дарована была грешным людям без всякой с их стороны заслуги, напротив, при наличности тяжкой и многоразличной виновности их пред Богом (ст. 10; см. Рим 5:8; 8:32). Таким образом, источник любви заключается не в человеке, а в Боге. «Как благостью называется потому, что по благости создал мир мысленный и чувственный, так из любви к нам послав Единородного Сына Своего в мир, показал через сие, что Он есть и любовь» (блаж. Феофилакт).
4:11-12 Если таким образом любовь по своему существу происходит от Бога и, следовательно, наша любовь есть пламя от божественного пламени; если через любовь Божию из врагов сделались детьми Божьими, то любить наших ближних, даже наших врагов (ср. Мф 18:33), — наш святейший долг (ст. 11). Кроме того, если любовь по сущности своей от Бога, то наша любовь к ближним заменяет нам недостаток непосредственного созерцания Бога. Бог совершенно недоступен чувственному созерцанию, и никто никогда не видел Бога (ст. 12, сл. Ин 1:18; 6:46) в Его существе (см. 1 Тим 6:16), лишь в будущей жизни праведники «узрят Его, яко же есть» (1 Ин 3:2; Мф 5:8). Но если любить Бога для нас первейший долг, то возможное наше с Ним общение совершеннейшим образом отражается в нашей любви к ближним: любовь к братьям показывает, что Бог пребывает в нас, и любовь Божия во всей ее полноте и совершенстве имеет в нас свое обитание (ст. 12).
4:13-14 Благодатное теснейшее общение христиан с Богом, составляющее цель человеческой жизни, есть действительный факт, удостоверяемый непосредственным христианским сознанием: христианин внутренне убежден в действительности обладания им дарованиями Св. Духа (ст. 13). Но корень и этого благодатного общения нашего с Богом и любви нашей к ближним заключается в событии послания Богом Сына Своего на спасение мира (ст. 14, см. ст. 9), чту апостол от себя и других самовидцев Слова воплощенного и свидетельствует (ср. 1:1,2). Блаж. Феофилакт дает такой перифраз и такое толкование слов апостола в ст. 11-14: «Говоря о любви к братьям, апостол в пример любви указал Бога, Который по любви к нам предал Единородного Сына Своего на смерть. Иной, выслушав сие, мог спросить: на каком же основании говоришь ты о предметах невидимых? В ответ на такой вопрос он говорит: я и сам говорю то же, что Бога никто никогда не видал, но из любви друг к другу мы знаем, что Бог есть в нас. И говорит это справедливо, потому что многие невидимые для нас предметы мы познаем из их действий. Например, души никто не видал, но из действий и движений мы убеждаемся, что она в нас есть и действует. Так и любовь Божию к нам мы узнаем через некоторое движение и действие... И сей божественный муж прилично от действия доказывает, что Бог есть в нас. Какое же это действие? Чистая любовь к ближним нашим. Она есть признак нашего пребывания в Нем и Его в нас и потому еще, что Он дал нам от Духа Своего. Ибо чистый рождает чистое и непорочное. И как чрез чистую любовь мы имеем общение с Ним, то отсюда мы, видевшие Его по плоти, познали и свидетельствуем, что Отец послал Его, Спасителя миру». И так, мы и сами видели, и от Единородного, Сущего в недре Отчем (Ин 1:18), слышали, и из действия — взаимной любви познаем, что Бог в нас, и дал нам Духа Своего, и мы в общении с Ним».
4:15-16 Неразрывная связь исповедания веры во Христа и любви к ближним, о чем уже ранее говорил апостол (3:23), утверждается теперь с особою силою, поскольку самое общение наше с Богом поставляется в причинную зависимость от исповедания Божества Иисуса Христа и Его спасительного дела (ст. 15), причем, конечно, необходимо предполагаются сопутствующие вере дела любви (ср. ст. 12). Ст. 16 суммирует содержание предыдущих стихов со ст. 7-8, причем повторяется и основное положение всей речи апостола: «Бог есть любовь» (ср. ст. 8). Подводя итог сказанному о существе и происхождении любви христианской, апостол вместе с тем дает здесь точку опоры для дальнейшего раскрытия истинной сущности любви.
4:17-18 Апостол уясняет вопрос: в чем состоит высшая степень совершенства любви, соединяющей верующих с Богом, и решает этот вопрос в том смысле, что решительным признаком совершенства любви является готовность верующих и любящих безбоязненно предстать в день суда пред страшным судилищем Христовым, — совершенная любовь имеет дерзновение, παρρησίαν (ср. 2:28; 3:21; 5:14), т. е. уверенность и мужество быть оправданною на суде Христовом. Для этого необходимо, однако, чтобы «мы поступали в мире сем, как Он» (ст. 17). «Как Он в мире был непорочен» и чист... — так и мы будем в Боге, и Бог в нас. Если Он есть учитель и податель нашей чистоты, то мы должны носить Его в мире чисто и непорочно... Если будем так жить, то будем иметь дерзновение пред Ним и будем свободны от всякого страха» (блаж. Феофилакт). Если отличительный признак совершенной любви составляет дерзновение, то противоположное дерзновению чувство страха не должно иметь места не только в самой любви, но и в той области, в которой она действует: «в любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх», — имеется в виду страх рабский, возбуждаемый ожиданием наказания и потому заключающий в себе мучение; и «боящийся несовершенства в любви» (ст. 18). «Основываясь на словах Давида: «бойтесь Господа, все святые Его» (Пс 33:30), иные спросят: как теперь Иоанн говорит, что совершенная любовь изгоняет страх? Неужели святые Божии так несовершенны в любви, что им заповедуется бояться? Отвечаем. Страх двоякого рода. Один — предначинательный, к которому примешивается мучение. Человек, совершивший худые дела, приступает к Богу с боязнью, и приступает для того, чтобы не быть наказанным. Это — страх предначинательный. Другой страх совершенный. Этот страх свободен от такой боязни, почему и называется чистым и пребывающим в век века (Пс 18:10). Что же это за страх и почему он совершенный? Потому, что имеющий его совершенно восхищен любовью и всячески старается о том, чтобы у него ничего не доставало такого, что сильно любящий должен сделать для любимого» (блаж. Феофилакт).
4:19-21 Устранив несовершенство любви в виде страха (ст. 18), апостол переходит к заключению своей речи о любви к Богу и ближним во взаимных отношениях этих двух сторон любви, с указанием необходимости обоснования любви к ближним на любви к Богу. Первым предметом любви христианина должен быть Бог (ст. 19), Тот, Кто Своею любовью, проявленною прежде, чем мы узнали Его, и даже тогда, когда мы еще были враждебны Ему (ст. 9-10), возжег в душе нашей пламень истинной любви. Но любовь к Богу, если она действительно существует, должна отражаться в действиях человека и главным образом — в его любви к ближнему; недостаток, а тем более полное отсутствие любви к ближним говорит непременно и о недостатке любви к Богу, о любви лишь мнимой, — так что любовью к ближним может быть измеряема наша любовь к Богу (ст. 20). «Любовь, очевидно, образуется чрез обращение друг с другом; обращение же предполагает, что человек видит своего брата и по обращению с Ним еще более привязывается к Нему любовью, ибо видение весьма много привлекает к любви. Если же так, то кто ни во что ставит гораздо более влекущее к любви, не любит брата, которого видел, как может быть признан истинным, когда говорит, что любит Бога, Которого не видел, который ни в обращении с ним, ни объемлется никаким чувством» (блаж. Феофилакт). Речь свою апостол заключает указанием на то, что тесная, неразрывная связь любви к ближним с любовью к Богу, составляет прямую, положительную заповедь Божию (τὴν ἐντολὴν αὐτου̃), ст. 21.
Первое соборное послание св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова не имеет имени писателя ни в заглавии, ни в тексте, лишь в первых стихах послания писатель непрямо дает знать о себе, как свидетель и очевидец событий земной жизни Господа Иисуса Христа (1:1-3). Тем не менее мысль о происхождении послания от пера апостола и евангелиста Иоанна Богослова составляет твердое убеждение Церкви. Блаженный Феофилакт вслед за св. Афанасием Великим («Синопсис») говорит: «Тот же Иоанн, который написал Евангелие, писал и это послание с целью утвердить тех, которые уже уверовали в Господа. И как в Евангелии, так и в настоящем послании прежде всего богословствует о Слове, показывает, что оно всегда в Боге, и учит, что Отец есть свет, чтобы мы и отсюда познали, что Слово есть как бы отблеск Его». Вся христианская древность согласно признавала это послание писанием апостола и евангелиста Иоанна: по свидетельству Евсевия, «из посланий Иоанна, кроме Евангелия, как нынешние, так и древние христиане признают, без всяких споров, и первое его послание» (Церковная история III, 24). Уже св. Поликарп Смирнский, муж апостольский, ученик апостола Иоанна (Послан. к Флп, гл. VII) приводит одно место (1 Ин 4:3) из первого послания св. Иоанна. Столь же древний муж, Папий Иеропильский, по свидетельству Евсевия (Церковная история III, 39), пользовался и первым посланием Иоанновым, как и первым посланием ап. Петра. И св. Ириней Лионский, по свидетельству Евсевия же (Церковная история V, 8), в своем сочинении «Против ересей» приводит много свидетельств из первого послания ап. Иоанна (именно в кн. III, 15, 5 он приводит 1 Ин 2:18-22, а в III, 15, 8 — 1 Ин 4:1-3; 5:1). Свидетельство этих трех древних мужей, примыкающих по времени прямо к апостольскому веку, особенно важно, подтверждая изначальность веры Церкви в каноническое достоинство послания.
Из II века несомненно знакомство с посланием ап. Иоанна — св. Иустина Мученика (Разговор с Трифоном, гл. CXXIII, сн. 1 Ин 3:1), автора «Послания к Диогнету» (гл. II, сн. 1 Ин 4:9-10). К концу II-го же века или к первой половине III века относятся важные и авторитетные свидетельства общепризнанного канонического достоинства первого послания Иоанна — т. н. Мураториева канона, сирского перевода новозаветных священных книг Пешито и древнелатинского перевода. Подобные же свидетельства о подлинности и каноничности послания встречаются у Климента Александрийского (Строматы. II, сн. 1 Ин 5:16), у Тертуллиана (Adv. Prax. с. 15 — 1 Ин 1:1), у Оригена (Евсевий. Церковная история VI, 24), Дионисия Александрийского (у Евсевия, Церковная история VII, 25) и др. Вообще из приведенных свидетельств очевидно, что каноническое достоинство и подлинность первого послания Иоанна были общепризнаны и никаким сомнениям и оспариваниям не подвергались. И все внутренние признаки послания, все характерные черты его содержания, тона и изложения убедительно свидетельствуют о принадлежности послания тому же великому апостолу любви и возвышенного христианского созерцания, которым написано и четвертое Евангелие. И в послании, как в Евангелии, причисляет себя к самовидцам Слова, и все содержание послания проникнуто живым воспоминанием о данном Спасителем примере христианам всею жизнью Своею земною (2:6; 3:3,5,7; 4:17), о Его слове и заповедях (1:5; 3:23; 4:21), о событиях при Его крещении и крестной смерти (5:6). В послании веет тот же дух любви и вместе огненной ревности по славе Божией и чистоте богопочтения, та же глубина и сила чувства, тот же образ и характер представления и изложения, что и в Евангелии. Эта внутренняя близость и родство содержания послания и Евангелия св. Иоанна хорошо были подмечены и оценены в смысле доказательства подлинности еще в древности, напр., св. Дионисием Александрийским в III в. «Евангелие (Иоанна) и послание, — говорит он, — согласны между собою и одинаково начинаются; первое говорит: в начале бе, Слово, последнее: еже бе исперва; в том сказано: и Слово плоть бысть, и вселися в ны, и видехом славу Его, славу яко единародного от Отца (Ин 1:14), то же и в этом, с небольшим лишь изменением: еже слышахом, еже видехом очима нашима, еже узрехом и руки наша осязаша, о Словеси животнем, и живот явися (1 Ин 1:1-2). Иоанн верен себе и не отступает от своей цели; он раскрывает все в одинаковых периодах и теми же словами. Приведем вкратце некоторые из них. Внимательный читатель в каждой из упомянутых книг часто встретит слова: жизнь, свет, прехождение тьмы, непрестанно будет видеть: истина, благодать, радость, плоть и кровь Господа, суд, оставление грехов, любовь Божия к нам, заповедь о взаимной нашей любви, и о том, что должно соблюдать все заповеди, также осуждение мира, диавола, антихриста, обетование Святого Духа, сыноположение Божие, во всем требуемую в нас веру, везде Отца и Сына. Вообще, при непрерывном внимании к отличительным, невольно представляется одинаковый образ Евангелия и послания» (у Евсевия. Церковная история VII, 25).
Если же некоторые западные библеисты нового времени в обличаемых первым посланием Иоанна лжеучителях видели гностиков II века и на этом основании отрицали подлинность послания, принадлежность его I веку и св. апостолу любви, то, конечно, верно, что законченной и вполне развитой вид гностические учения получили лишь во II-м веке, но зерна и начатки гностических заблуждений возникли еще в век апостольский. «И как заблуждение, которое опровергает писатель послания, различно от гностистической и докетической ереси II века, так отличен и способ полемики: не против частностей учения и личностей еретиков, как это характерно для позднейшей полемики, направляет послание писатель его; но против всеобщих и принципиальных положений, против зарождающегося антихристианства он выставляет всеобщие и принципиальные положения христианства» (проф. Н. И. Сагарда).
Что касается времени написания послания, то положительных исторических свидетельств нет, как и в самом послании нет прямых указаний о времени его происхождения. Все-таки в содержании послания есть косвенные данные, по которым происхождение послания следует отнести к позднему времени жизни апостола или к последним годам века апостольского. В своем послании ап. Иоанн делает предметом своих забот не основание и первоначальное устроение церковных христианских общин, а лишь напоминание и утверждение в той вечной истине христианской, которую они давно услышали, познали и имеют, как благодатное «помазание» (2:20,27). По-видимому, ко времени написания послания христианские общины Малой Азии, к которым первее всего было направлено послание, давно уже получили церковную организацию и в них рядом с вымиравшими членами первого поколения были и такие, которые уже родились и выросли в христианстве (2:13-14). В пользу позднего происхождения послания говорит и отражающийся в нем внутренний рост Церкви, по-видимому, выходящий далеко за пределы деятельности ап. Павла. Иудейские споры, наполняющие всю историю Деяний апостольских и все послания ап. Павла, не нашли никакого отражения в послании: здесь нет и намека на какую-либо борьбу защитников Закона и Евангелия, на прения об обрезании и т. п. Иудейство и язычество не выступают, как самостоятельные, враждебные христианству, величины; они скорее объединились в общей вражде к нему, образовавши боговраждебное начало «мира» (κόσμος, космоса). Зато в недрах самой христианской общины новые враги-лжеучители, извращавшие основной догмат христианства — Боговоплощение — и совершенно ясно обнаружившие полную свою противоположность учению и жизни истинной Церкви Христовой, хотя они и вышли из недр ее (2:19). Такая глубокая перемена в характере вероучительных предметов и споров и вообще в состоянии Церкви требует для своего объяснения едва ли не целых десятилетий от деятельности ап. Павла до написания послания. Ввиду отмеченного уже близкого родства послания и четвертого Евангелия обыкновенно считают послание или как бы рекомендательным письмом к Евангелию — своего рода prolegomena к Евангелию, или же второю, так сказать, практическою или полемическою частью Евангелия. В том и другом случае очевидна близость послания к Евангелию и по времени написания. Традиция церковная довольно согласно относит написание обоих Священных Писаний св. апостола ко времени после возвращения его из ссылки с острова Патмос, в царствование Домициана. Таким образом, конец I века христианского, годы 97-99-й, могут считаться хронологическою датою происхождения первого послания св. ап. Иоанна. И так как все последние годы апостол Иоанн провел в Малой Азии, частнее — в городе Ефесе, то именно этот город может считаться местом написания послания. Ближайшим же побуждением написания послания, адресованного к малоазийским христианам, близко известным св. апостолу любви по его многолетнему пребыванию среди них и руководству их по смерти апостолов Петра и Павла, — было желание ап. Иоанна предостеречь христиан от лжеучителей (см., напр., 2:19-22; 4:1-3), искажавших, как видно из послания, учение о Божестве и воплощении Господа Иисуса Христа, о блаженстве единения с Богом и Христом (2:22; 4:2,3; 1:6-7; 2:2,3,12-17 и др.). Посему общий характер послания — увещательный и обличительный, хотя прямой полемики в нем не заключается: возвышаясь своею мыслию над временными обстоятельствами, давшими повод к написанию, апостол здесь, как и в Евангелии, более всего имеет вечные потребности членов Церкви Христовой, утверждая в них веру в Иисуса Христа, как истинного Сына Божия, истинного Бога и истинного человека, и через то открывая всем путь вечной жизни (1 Ин 5:13,20; сн. Ин 20:31).
О первом послании св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова на русском языке можно читать: 1) у г. Ф. Яковлева. Апостолы. Очерк жизни и учения святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова в Евангелии, трех посланиях и Апокалипсисе. Вып. II. Москва, 1860; 2) у прот. А. Полотебнова. Соборные послания апостола любви. I, II, III. На славянском и русском, с предисловием и объяснительными примечаниями. Москва, 1875; 3) в статьях г. И. Успенского: «Вопрос о пребывании св. апостола Иоанна Богослова в Малой Азии». Христ. чтен. 1879, I, 3, 279; и «Деятельность св. апостола Иоанна Богослова в Малой Азии». Там же. II, 245; 4) у преосвящ. епископа Михаила. Толковый апостол. Киев, 1905, II гл., с. 305. Есть и две специальных монографии: а) проф. прот. Д. И. Богдашевский. Лжеучители, обличаемые в первом послании ап. Иоанна. Киев, 1890; и б) проф. Н. И. Сагарда. Первое Соборное послание святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Исагогико-экзегетическое исследование. Полтава, 1903.
3:1 Некот. рукописи опускают: да мы уже (и теперь дети Божьи).
3:2 Здесь и далее в подобных случаях букв.: любимые.
3:8 Букв.: потому что дьявол грешит от начала.
3:12 Букв.: от злого.
3:14 Букв.: пребывает в смерти.
3:17 а) Букв.: закрывает внутренности свои от него. С внутренними органами, по представлению древних, была связана способность испытывать милосердие и сочувствие.
3:17 б) Или: любовь к Богу.
4:3 Некот. рукописи добавляют: пришедшего во плоти.
4:4 Букв.: от Бога и победили их.
4:9 Или: единственного в своем роде / уникального.
4:10 Или: умилостивление.
4:13 Букв.: Он от Духа Своего дал нам.
4:17 Букв.: любовь достигла с нами такого совершенства.
4:18 а) Букв.: совершенная / достигшая своей цели.
4:18 б) Букв.: страх имеет дело с наказанием, боящийся же не достиг совершенства в любви.
4:19 Или: будем любить. В некот. рукописях: любим Бога / Его.
Свое первое послание Иоанн написал, как полагают исследователи, между 90 и 100 гг. по Р.Х. К сожалению, ни место написания, ни адресат послания (конкретная община) нам неизвестны. Поэтому послание читается как обращенное ко всем христианам того времени. В конце первого столетия там же, где недавно прозвучала Благая Весть, стали широко распространяться всякого рода ложные учения о личности Иисуса Христа и о самой новой вере. Даже в христианских общинах они воспринимались с неоправданным доверием. Некоторые лжеучителя отрицали, например, то, что Иисус Христос - Сын Божий! - был на земле человеком из плоти и крови. Поэтому апостол Иоанн в своем послании обстоятельно говорит о том, в чем суть христианской веры, и по каким признакам можно узнать истинных христиан: они возвещают, что Бог стал Человеком и явил нам Свою любовь, отдав за нас Свою жизнь. Они сами познали эту любовь и хотят дарить ее другим. Иоанн напоминает и о добрых плодах, которые приносит такое познание Бога: «Кто говорит, что в Нем пребывает, тот и жить должен, как Христос жил» (2:6).