Кн Даниила можно разделить на две части. В гл 1—6 рассказывается о жизни и испытаниях Даниила и его трех друзей в Вавилоне, при дворе царей Навуходоносора, Валтасара и Дария Мидянина. Во второй части (7—12) описываются ниспосланные Даниилу видения: четырех зверей (7), козла и овна (8), семидесяти седмин (9), великого видения времени гнева и конца времен (10—12).

Книга написана по-еврейски за исключением глав 2 4—7, написанных по-арамейски. Однако переход с одного языка на другой не нарушает единства повествования. Дату ее написания можно установить с помощью указаний, содержащихся в гл 11. Хотя книга написана в форме пророческого возвещения, по своему содержанию она не похожа ни на одно из ВЗ-ных пророчеств. Имеются основания предполагать, что в ней описаны события, происшедшие во время войн между Селевкидами и Лагидами, и гонения Антиоха Епифана. Поскольку в ней нет ни указаний на смерть Епифана, ни даже на победу Маккавеев, можно заключить, что она написана между 167 и 164 гг.

События, описываемые в первой части книги, происходят в халдейскую эпоху Вавилонского царства. В ней встречается немало исторических неточностей. Валтасар был сыном Набонида, а не Навуходоносора и не носил царского титула. Имя Дария Мидянина неизвестно историкам: персидские цари, носившие имя Дария, жили в более позднюю эпоху. Автор прибегает к персидской терминологии, греческие же названия музыкальных инструментов оркестра Навуходоносора даны в арамейской транскрипции. Даты, указанные в книге, не совпадают с известными нам историческими данными. Все это дает основания полагать, что автор жил позднее описываемой им эпохи и пользовался дошедшими до него устными и письменными преданиями. Рукописи Мертвого моря содержат фрагменты т. н. цикла Даниила, родственного кн. Даниила (в частности молитву Набонида, напоминающую Дан 3:31-4:34, где имя Набонида заменено именем Навуходоносора. Главным действующим лицом в них является некий Даниил или Дан-Эль, древний праведник-мудрец, быть может тот, о котором говорится у Иезекииля (Иез 14:14-20; Иез 28:3), а также в текстах Рас-Шамры 14 века до Р.Х.

Основная цель книги — поддержать веру и надежду иудеев в эпоху гонений Антиоха Епифана. Даниил и его три друга переносят такого рода испытания, когда от них требуют не исполнять более предписания Закона (1) и поклониться идолам (3 и 6). Из этих испытаний они выходят победителями — их гонители вынуждены признать силу истинного Бога. Новый же гонитель (Дан 8:23-25; Дан 11:45) обрисован более мрачными красками, он восстанет против Бога и многих погубит, но в конце концов будет сокрушен. Бедствия и грех прекратятся с пришествием царства святых, возглавляемого таинственным «Сыном Человеческим, и это царство не прейдет никогда (7).

Через всю книгу красной нитью проходит ожидание конца и чаяние Царства (Дан 2:44; Дан 3:100; Дан 4:31; Дан 7:14). Бог установит его во время, которое Он Сам определил. Таким образом, периоды всемирной истории являются последовательными этапами свершения предвечного Божиего замысла. В пророчествах Даниила отражается этот синтез прошлого, настоящего и будущего. Через видение, как временное, так и вневременное, автор раскрывает провиденциальный смысл истории. Эта тайна Божия (Дан 2:18 и т.д.; Дан 4:6) открывается при посредстве таинственных существ, вестников и исполнителей воли Всевышнего; учение об ангелах играет в кн Даниила значительную роль, как у Иезекииля и еще большей мере в кн Товита. Переданное через них откровение касается сокровенного домостроительства Божия, обнимающего не только избранный народ, но и все народы и даже каждую отдельную личность. Исключительное значение имеет стих, в котором впервые ясно предрекается пробуждение мертвых к вечной жизни или к вечному поруганию (Дан 12:2). У Даниила же впервые появляется в апокалиптическом видении образ Сына Человеческого, которому навеки «дана власть, слава и царство, чтобы все народы и пленена и языки служили Ему» (Дан 7:14).

Посланничество этого таинственного Сына Человеческого не предстает здесь как продолжение деятельности земных царей. Он возглавит эсхатологическое царство, духовное и трансцендентное. Такое понимание этого образа, распространенное в иудаизме, было принято Иисусом Христом, именовавшим Себя Сыном Человеческим (Мф 8:20).

Автор кн Дан не принадлежит к пророческому движению в узком смысле слова. Он не проповедник, словом и делом обличающий грехи своих современников, а писатель, излагающий учение великого провидца и провозвестника откровений Божиих. Если 1-я часть кн Дан состоит из назидательных повествований, родственных по своему духу некоторым книгам мудрости, истории Иосифа в кн Быт и кн Товита, то 2-я часть характерна для апокалиптического направления, подготовленного Иезекиилем и расцветшего в позднейшей евр письменности. Книге Дан во многом созвучен НЗ-ный Апокалипсис — откровение ап. Иоанна. Но Даниил получает повеление запечатать свою книгу до последнего времени (Дан 12:4), тогда как в видении Иоанна печати уже снимаются (Откр 5-6), ибо время близко (Откр 22:10) и Господь грядет (Откр 22:20; ср 1 Кор 16:22).

В евр Библии под общим заглавием «Поздние пророки» объединены книги: Исаии, Иеремии, Иезекииля и двенадцати т. н. малых пророков. Они следуют за группой книг, называющихся книгами «ранних пророков» (от кн Ис Нав до кн Царств включительно). В греч же Библии книги пророков помещаются после учительных книг и расположены в ином порядке. К ним присоединены кн Плач и кн Даниила (которые в евр Библии отнесены к последней части канона), а также книги, ненаписанные или не сохранившиеся на евр языке: кн Варуха (после кн Иеремии), Послание Иеремии (после Плача) и, наконец, добавления к кн Даниила. В Вульг в основном сохранилось то же распределение, однако мы видим в ней возвращение к евр. порядку в том отношении, что Двенадцать «малых» пророков помещены после четырех «великих», и Послание Иеремии присоединено к книге Варуха, помещенной вслед за Плачем.

Пророческое служение

Для всех великих религий древности характерно появление вдохновенных людей, утверждавших, что они говорят от имени Бога. В частности, у соседей Израиля засвидетельствованы случаи пророческого экстаза в Библосе (текстом 11 столетия до Р.Х.), наличие прорицателей и пророков в Хаме на Оронте в 8 веке и в еще большей мере — в Мари на Евфрате в 18 в. до Р.Х. Обращение этих пророков к царям напоминает по форме и содержанию обращения древнейших израильских пророков, о которых говорится в Библии. В ней упоминается и о прорицателе Валааме, вызванном из Месопотамии Валаком, царем Моавитским (Nb 22-24) и о 450 пророках Ваала, вызванных уроженкой Тира Иезавелью и посрамленных Илией на Кармиле (1R 18:19-40). В той же книге идет речь и о 400 пророках, к которым обратился за советом Ахав (1R 22:5-12). Они представляли, подобно первым, большую группу исступленных зкстатиков, но прорицали от имени Ягве. Хотя в данном случае их претензия говорить от лица Ягве оказалась несостоятельной, не подлежит сомнению, что в древний период истории пророческое движение в Израиле носило групповой характер и представляло собой явление религиозно-социального характера.

Самуил предрекает Саулу, что он встретит «сонм пророков» (1S 10:5, ср 1S 19:20), Авдий укрывает группу пророков от Иезавели (1R 18:4), группы сынов пророческих находятся в связи с Елисеем (2R 2:3-18; 2R 4:38 сл, 2R 6:1 сл, 2R 9:1),но затем больше не появляются; косвенное упоминание о них мы встречаем еще только у пророка Амоса (Am 7:14). Часто они приводили себя в исступление игрой на музыкальных инструментах (1S 10:5), и это состояние передавалось присутствующим (1S 10:5-10), иногда же пророчество выражалось в символических действиях (1R 22:11).

К музыке прибег однажды, перед тем как пророчествовать, и пророк Елисей (2R 3:15). Чаще совершали символические действия пророки Ахия Силомлянин (1R 11:29 сл), Исаия (Is 20:2-4), Иеремия (Jr 13:1 сл, Jr 19:1 сл, Jr 27:2 сл) и особенно Иезекииль (Ez 4:1-5:4, Ez 12:1-7, Ez 12:18; Ez 21:18-23 сл, Ez 37:15 сл). Во время совершения этих действий, или помимо их, они иногда ведут себя необычным образом, но не эти состояния представляют собой самое главное в жизни и деятельности тех пророков, слова и действия которых запечатлены Библией. Этим последние отличаются от исступленных членов пророческих групп.

В Библии всех пророков называют наби. Производный от этого слова глагол означает говорить или вещать, иногда бредить (1S 18:10); появлению последнего смыслового оттенка могло способствовать поведение некоторых пророков. По всей вероятности, этот глагол связан с корнем, означающим «звать, возвещать». Таким образом, наби является либо тем, кто призван, либо тем, кто возвещает; и тот и другой смысл этого понятия приводит нас к пониманию сущности ВЗ-ного пророчества. Пророк — вестник или истолкователь божественного слова. Это ясно выражено в двух параллельных местах кн Исход: Аарон будет истолкователем Моисея, как если бы он был его «устами», а Моисей будет его вдохновителем «вместо Бога» (Ex 4:15-16); для фараона Моисей будет «Богом», а Аарон будет его «пророком», наби (Ex 7:1). Этому созвучны слова Ягве к Иеремии: «Я вложил слова Мои в уста твои» (Jr 1:9). Пророки, сознавая божественное происхождение своей проповеди, начинают ее словами: «Так говорит Ягве», «слово Ягве», «открыл мне Ягве». Обращенное к ним слово подчиняет их себе, и они не могут о нем молчать: «Господь Ягве сказал, — кто не будет пророчествовать?» — восклицает Амос (Am 3:8), и Иеремия тщетно борется с овладевшей им силой (Jr 20:7-9).

Однажды они услышали властный призыв Божий (Am 7:15; Is 6), Господь избрал их своими вестниками; начало повести об Ионе показывает, к чему приводит уклонение от этого призвания. Они посланы выражать волю Божию и сами должны быть ее «знамениями». Не только их слова, но и действия, вся их жизнь — пророчество. Несчастный брак Осии имеет символическое значение (Os 1:1-3); Исаия должен ходить нагим (Is 20:3), ибо он сам и его дети представляют собой «указание и предзнаменование» для Израиля (Is 8:18); жизнь Иеремии есть подлинное выражение его проповеди (Jr 16), а когда Иезекииль выполняет кажущиеся странными повеления Божии, он становится «знамением дому Израилеву» ( Ez 4:3; Ez 12:6, Ez 12:11; Ez 24:24).

Божие призвание может сообщаться пророку по-разному — в видении (напр, у Is 6, Ez 1:2, Ez 1:8 и др.; Dn 8-12; Za 1-6), реже в ночном сновидении (напр, у Dn 7; Za 1:8 сл; ср Nb 12:6),через слуховое восприятие, но чаще всего через внутреннее вдохновение (соответственно этому часто повторяются выражения: «Было ко мне слово Ягве», «Слово Ягве к...»). Происходит это иногда внезапно, иногда в связи с каким-либо, казалось бы, незначительным обстоятельством, как вид ветки миндального дерева (Jr 1:11), двух корзин со смоквами (Jr 24), или посещение горшечника (Jr 18:1-4). Полученная весть передается пророком также различными способами: при помощи лирики, прозаического рассказа, в притчах или посредством кратких фраз наподобие прорицаний; нередко используются и литературные формы увещания, диатрибы, судебного диалога, проповеди, писаний мудрецов, богослужебных псалмов, гимнов любви, сатиры, надгробного плача...

Эти разнообразные виды восприятия и возвещения связаны с личностью пророка, но в основе их пророческой деятельности есть нечто общее: каждый истинный пророк проникнут сознанием того, что он только орудие, а произносимые им слова принадлежат одновременно и ему и не ему. Он непоколебимо убежден, что принял слово Божие и обязан его передать. Это убеждение основано на таинственном опыте непосредственного общения с Богом. Вступление Бога в душу пророка приводит его как бы в «сверхнормальное» психологическое состояние.

Пророческая весть редко обращена к отдельному человеку (Is 22:15 сл) или же это происходит в более широком контексте (Jr 20:6; Am 7:17). Когда же пророк обращается к царю или к первосвященнику, ставшему главой народной общины после возвращения из Плена (Za 3), он видит в них лиц, ответственных за весь народ. За исключением этих случаев, великие пророки, писания которых дошли до нас, отличаются от своих предшественников в Израиле и от прорицателей восточного языч. мира тем, что их слово обращено ко всему народу. Во всех рассказах о призвании пророков они посылаются к народу Израильскому (Am 7:15; Is 6:9; Ez 2:3), даже ко всем народам, как, напр, Иеремия (Jr 1:10).

То, что пророк возвещает, касается и настоящего и будущего. Он послан к своим современникам и передает им Божии повеления. Но поскольку он Божий глашатай, он стоит над временем, и его предсказания как бы подтверждают и продолжают его наставления. Наби иногда возвещает предстоящее в близком будущем событие как знак, который подтвердит его слова и миссию (1S 10:1 сл; Is 7:14; Jr 28:15 сл; Jr 44:29-30), он предвидит кару как наказание за проступки, которые обличает, и спасение как награду за обращение, которого требует. У более поздних пророков завеса приподнимается даже над последними временами, над эпохой конечного торжества Бога, но из этого всегда вытекает поучение и для настоящего. Поскольку пророк есть только Божие орудие, то, что он возвещает, может выходить за пределы его времени, даже за рамки сознания пророка, оставаясь окутанным тайной, пока не осуществится.

Иеремия послан «истреблять и разрушать, строить и насаждать». Возвещаемое пророками имеет две грани: обличительную и утешительную. Их слова нередко суровы, исполнены угроз и упреков, и эта беспощадность может служить свидетельством подлинности пророчества (Jr 28:8-9; ср Jr 26:16-19; 1R 22:8), ибо грех, препятствующий следовать заповедям Божиим, неотступно занимает мысль пророка. Однако перспектива спасения народа никогда не исчезает. Кн Утешения (Is 40-55) представляет собою одну из вершин пророчества, и нет оснований сомневаться в подлинности более древних текстов, содержащих возвещения радости, как напр, у Am 9:8-15; Os 2:14-23; Os 11:8-11. В отношениях Бога к Его народу милость и справедливость сочетаются.

Пророк послан к народу Израильскому, но его пророчества относятся и к другим народам. У великих пророков имеется ряд пророчеств против языч. народов (Is 13-23; Jr 46-51; Ez 25-32). Амос начинает свою пророческую деятельность с возвещения суда над соседями Израиля. Авдий излагает пророчество об Едоме, а кн Наума представляет собой одно только пророчество против Ниневии, куда Иона был послан проповедовать.

Пророк уверен, что говорит от имени Бога, но как могут его слушатели убедиться в том, что он подлинный пророк? Ведь встречаются и лжепророки, о которых нередко идет речь в Библии. Они могут заблуждаться искренно, могут быть и сознательными лжецами. Истинным пророкам приходится вступать с ними в спор (1R 22:8 сл; Jr 23:28; Ez 13). Как удостовериться, что возвещаемое исходит действительно от Бога? Согласно Библии, есть два критерия: первый — исполнение пророчества в будущем (Jr 28:9; Dt 18:21-22), второй и главный — согласованность пророческого учения с ягвистской доктриной (Jr 23:22; Dt 13:1-5).

Иногда пророки фигурируют рядом со священниками (Jr 8:1; Jr 23:11; Jr 26:7 сл и др.; Za 7:3 и др.), напр, Иеремия говорит, что при иерусалимском храме имелась комната «человека Божия» — по всей вероятности пророка. Все это показывает, что деятельность некоторых пророков была связана с храмом.

Из всей совокупности фактов и текстов, относящихся к пророчеству, можно сделать следующее заключение: пророк — человек, имеющий непосредственный опыт богопознания, получивший откровение Божией святости и Божиих соизволений, судящий о настоящем и провидящий будущее в свете Откровения Божия. Он послан Богом напоминать людям о Его требованиях и возвращать их на путь Его любви и послушания Ему. Так понятое пророчество представляет собою явление, присущее только Израилю, свидетельствующее об особом действии Провидения Божия в истории избранного народа.

Пророческое движение

Первым и величайшим из пророков, согласно Библии, является Моисей (Dt 18:15, Dt 18:18; Dt 34:10-12; Nb 12:6-8). О его преемнике Иисусе Навине говорится, что «в нем есть Дух» (Nb 27:18, ср Dt 34:9). В эпоху Судей мы встречаем Девору пророчицу (Jg 4-5) и безымянного пророка (Jg 6:8), затем выступает великий образ Самуила, пророка и тайновидца (1S 3:20; 1S 9:9; ср 2Ch 35:8).

Пророческий дух развивается в это время в группах экзальтированных людей (ср 1S 10:5; 1S 19:20). Позднее мы встречаем общины более трезвые — «сынов пророческих» (2R 2 и др.), и даже еще в послепленную эпоху говорится о деятельности пророков как сословия (Za 7:3). Но за пределами этих объединений, влияние которых на религиозную жизнь народа остается неясным, появляются отдельные выдающиеся личности: Гад (1S 22:5; 2S 24:11) и Нафан при Давиде (2S 7:2 сл; 2S 12:1 сл; 1R 1:11 сл), Ахия при Иеровоаме (1R 11:29 сл; 1R 14:2 сл), Иуй при Ваасе (3 Цар 16 7), Илия и Елисей при Ахаве и его преемниках (3 Цар 17 до 4 Цар 13 и др.), Иона при Иеровоаме II (4 Цар 14 25), пророчица Олдама при Иосии (2R 22:14 сл), Урия при Иоакиме (Jr 26:20). К этому списку кн. Паралипоменон добавляют Самея и Адду при Ровоаме (2Ch 12:5 сл, 2Ch 12:15; 2Ch 13:22), Азарию при Асе (2Ch 15:1 сл), Одеда при Ахазе (2Ch 28:9 сл) и несколько безымянных пророков.

Большинство пророков нам известно только по упоминанию о них в исторических или пророческих книгах. Некоторые образы выступают более четко. Нафан возвещает Давиду непоколебимость его «дома», на котором почиет благоволение Божие — это первое в ряду пророчеств, относящихся к Мессии, Сыну Давидову (2S 7:17). Тот же Нафан обличает Давида, впавшего в грех с Вирсавией, но, увидев его раскаяние, заверяет в Божием прощении (2S 12:1-25). Еще лучше мы осведомлены об Илии и Елисее. Когда наплыв чужеземных культов подвергает опасности религию Ягве, Илия выступает поборником веры в истинного Бога и одерживает на вершине горы Кормил блестящую победу над пророками Ваала (1R 18). Его встреча с Богом на Хориве, месте, где был установлен Союз-Завет, непосредственно связывает его с Моисеем (1R 19). Защищая истинную веру, Илия защищает и нравственность, он изрекает осуждение Божие на Ахава, убившего Навуфея, чтобы овладеть его виноградником (1R 21). Таинственный конец его жизни окружен ореолом, который в иудейском предании все возрастал. В противоположность Илии, Елисей принимает непосредственное участие в жизни своей эпохи. Он выступает в связи с войнами против моавитян (2R 3), сириян (2R 6-7), участвует в захвате власти Азаилом в Дамаске (2R 8:7-15) и Ииуем в Израиле (2R 9:1-3); к нему обращаются за советом вельможи, израильский царь Иоас (2R 13:14-19), дамасский Венадад (2R 8:7-8), Нееман Сириянин (2R 5). Он находится в связи и с группами «сынов пророческих», много рассказывающих о его дивных деяниях.

Более всего сведений до нас дошло о т. н. канонических пророках, писания которых вошли в Библию. О каждом из них мы будем говорить подробнее в связи с книгой, которая носит его имя. Пока укажем лишь на его место в пророческом движении. Первый из них, Амос, совершает свое служение в середине 8 века, примерно через 50 лет после смерти Елисея. Затем пророческое движение продолжается до Плена, в течение неполных двух веков, над которыми возвышаются гигантские фигуры Исаии и Иеремии. К тому же периоду принадлежат Осия, Михей, Наум, Софония и Аввакум. Последние годы деятельности Иеремии совпадают с началом служения Иезекииля. С появлением этого провидца, жившего в период Плена, окраска пророчеств меняется: у него меньше непосредственности и огня, видения грандиозны и сложны, описания тщательны, возрастает интерес к последним временам — все это предвещает апокалиптическую письменность. Однако великое течение, у истоков которого стоит Исаия, продолжается, о чем свидетельствует т. н. книга Утешения (Is 40-55). Кругозор пророков послепленного периода — Аггея и Захарии — более ограничен: их интерес сосредоточен на восстановлении храма. После них Малахия обличает пороки новой народной общины, а в кн Ионы, использующей древние писания для нового учения, предвосхищается мидрашистская письменность. Апокалиптическое течение, начало которому положил Иезекииль, вновь появляется у Иоиля и во второй части кн. Захарии. Оно вливается в кн Даниила, где видения прошлого и будущего создают метаисторическую картину уничтожения зла и пришествия Царствия Божия. В эту эпоху великое пророческое вдохновение как будто иссякает, так что сынам Израилевым приходится обращаться к прежним пророкам (Dn 9:6-10, ср Za 7:7-12). Захария (Za 13:2-6) предвидит полное исчезновение института пророков, на который набросили тень лжепророки. Однако почти в те же годы Иоиль (Jl 2:28) предрекает мессианскую эру, когда произойдет новое излияние Духа.

Учение пророков

Роль пророков в религиозном развитии Израиля чрезвычайно велика. Они преподавали народу подлинный ягвизм и были теми посредниками между Богом и народом, через которых раскрывалось Откровение. Каждый из них внес вклад в созидание учения, в котором можно различить три основных элемента, характеризующие ВЗ-ную религию: монотеизм, морализм, ожидание спасения.

Монотеизм. В течение длительного периода израильтяне допускали, что другие народы могут иметь своих «иных» богов. Это их не смущало: они признавали только Ягве, самого могущественного из богов, требующего поклонения Ему одному. От практического генотеизма к полностью осознанному строгому монотеизму Израиль перешел под влиянием проповеди пророков. Когда самый ранний из них, Амос, представляет Ягве единым Богом, повелевающим силами природы, безраздельно властвующим над людьми и историей, он обращается к древним истинам Откровения, подтверждающим его грозные предупреждения. Содержание этой древней веры и проистекающие из нее правила жизни утверждаются в сознании Израиля со все большей ясностью. Синайское Откровение единого Бога было связано с избранием народа и с установлением Союза-Завета, и поэтому Ягве представлялся Богом собственно Израильским, связанным с израильской землей и святилищами. Пророки же, напоминая о связи Ягве с Его народом, показывают вместе с тем, что Он управляет судьбами и других народов (Am 9:7). Он судит малые государства и великие империи (Am 1-2), дает им могущество и отнимает его (Jr 27:5-8); они служат орудием Его кар (Am 6:11; Is 7:18-20; Is 10:6; Jr 5:15-17), но Он же и останавливает их, когда это Ему угодно (Is 10:12). Объявляя Израиль землею Ягве (Jr 7:7), пророки в то же время предсказывают разрушение святилища (Mi 3:12; Jr 7:12-14), и Иезекииль видит, как слава Ягве покидает Иерусалим (Ez 10:18-22; Ez 11:22-23).

Борясь с влиянием языческих культов и с тенденциями к синкретизму, угрожавшими вере Израиля, пророки показывают бессилие ложных богов и идолов (Os 2:7-15; Jr 2:5-13, Jr 2:27-28; Jr 5:7; Jr 16:20). Во время Плена, когда крушение национальных надежд могло вызвать сомнения во всемогуществе Ягве, критика идолопоклонства становится более острой и рациональной ( Is 40:19-20; Is 41:6-7, Is 41:21-24; Is 44:9-20; Is 46:1-7; ср Jr 10:1-16; По. Иер 1:6; Dn 14) и сопровождается торжественным исповеданием единобожия (Is 44:6-8; Is 46:1-7 Is 46:9). Единый Бог есть Бог трансцендентный, надмирный. О тайне Его трансцендентности свидетельствуют пророки, называя Его «святым». Это одна из их излюбленных тем, особенно развитая у Исаии (Is 1:4; Is 5:19, Is 5:24; Is 6; Is 10:17, Is 10:20; Is 40:25; Is 41:14, Is 41:16, Is 41:20и т.д.; Os 11:9; Jr 50:29; Jr 51:5; Ha 1:12; Ha 3:3). Бог окружен тайной (Is 6; Ez 1), Он неизмеримо выше «сынов человеческих», о чем постоянно напоминает Иезекииль. И в то же время Он близок к Своему народу и проявляет к нему Свою благость (см у Осии и Иеремии аллегорию брака Ягве с Израилем — Os 2; Jr 2:2-7; Jr 3:6-8, пространно развитую затем Иезекиилем — Ez 16 и Ez 23).

Морализм. Святости Бога противостоит скверна человека, и, видя этот контраст, пророк с особой остротой осознает человеческую греховность. Этот морализм, как и монотеизм, не является чем-то новым: он уже был присущ десяти заповедям, звучал в обличениях Давида Нафаном (2S 12) и Ахава Илией (1R 21). В книгах пророков тема греха становится одной из основных: грех отделяет человека от Бога (Is 59:2), оскорбляет Бога праведного (Амос), многомилостивого (Осия) и святого (Исаия). Проблема греха стоит в центре проповеднической деятельности Иеремии (напр Jr 13:23). Именно разгул зла и вызывает Божию кару, которая окончательно свершится в грядущий «День Ягве» (Is 2:6-22; Is 5:18-20; Os 5:9-14; Jl 2:1-2; So 1:14-18). Поскольку грех совершается всем народом, он требует и коллективного наказания, но у Иеремии (Jr 31:29-30) уже появляется представление об индивидуальном возмездии. Оно ясно утверждается у Иезекииля (Ez 18 ср Ez 33:10-20).

Однако, т. н. «этический монотеизм» пророков не противополагается Закону. Морализм пророков основан на Синайском законодательстве, провозглашенном Самим Богом. И в своих проповедях пророки обличают прежде всего нарушение этого законодательства или пренебрежение им (см напр речь Иеремии — Jr 7:5-10 — основанную на Десятисловии).

Одновременно с этим углубляется и понимание религиозной жизни. Надо «искать Бога», «исполнять Его законы» (Am 5:4; Jr 50:4; So 2:3; ср Is 1:17; Am 5:24; Os 10:12, Mi 6:8). Бог требует внутренней праведности. Вся религиозная жизнь должна быть проникнута этим духом, и пророки осуждают обрядность, не связанную с заботой о нравственности (Is 1:11-17;Jr 6:20; Os 6:6; Mi 6:6-8). Но это не дает основания видеть в них противников культа; напротив, культ и храм находятся в центре внимания Иезекииля, Аггея, Захарии.

Ожидание спасения. Несмотря на отступничество народа, Бог не желает его гибели, продолжает исполнять Свои обетования и заботится о сохранении «Остатка» (Is 4:3 и др.). Представление о нем впервые появляется у Амоса (Am 5:15), развивается и уточняется его преемниками. В сознании пророков как бы переплетаются два видения: немедленной кары и последнего суда Божия; под «Остатком» можно понимать как тех, кто выживет среди испытаний данной эпохи, так и тех, кто достигнет конечного спасения (Is 11:10; Is 37:31; Mi 4:7; Mi 5:7-8; Ez 37:12-24; Za 8:11-13).

Пророки предсказывают эру великого счастья: изгнанники Израиля и рассеянные иудеи (Is 11:12-13) вернутся в святую Землю и наступит период благоденствия (Ис 30 23-26; Is 32:15-17). Но главное заключается не в материальном благополучии и могуществе: они только будут сопровождать пришествие Царствия Божия, Царства правды и святости (Is 29:19-24), которому должны предшествовать внутреннее обращение, Божие прощение (Jr 31:31-34) и богопознание (Is 2:3; Is 11:9; Jr 31:34), приносящие мир и радость (Is 2:4; Is 9:6; Is 11:6-8; Is 29:19).

Для установления Своего царства на земле Царь-Ягве пошлет Своего представителя, Своего «Помазанника», по евр. «Мессию». Первым выразителем этого царского мессианства, отзвуки которого слышатся в псалмах, был пророк Нафан, обещавший Давиду непоколебимость его династии. Однако неуспехи и недостойное поведение некоторых преемников Давида как будто противоречат «династическому» мессианизму, и надежда сосредоточивается на царе, облик которого постепенно проступает в пророческих писаниях и пришествие которого ожидается в неопределенном будущем. Этого спасителя провидит прежде всех Исаия, а затем и Михей и Иеремия. Мессия будет потомком Давида (Is 11:1; Jr 23:5; Jr 33:15), Он произойдет из Вифлеема (Mi 5:2).

Дух Ягве почиет на Нем во всей полноте Его даров (Is 11:1-5). Наименования, которые Ему дают пророки: Еммануил (Is 7:14), т.е. «С нами Бог» (см Mt 1:23), Ягве Цидкену, т.е. «Ягве — оправдание наше», — выражают их мессианские чаяния.

Несмотря на надежды, которые одно время возлагались на потомка Давида Зоровавеля, царский мессианизм шел на убыль; ни один представитель дома Давидова не занимал царского престола, и Израиль продолжал находиться под иноземным игом. Правда, Иезекииль все еще ожидает прихода нового Давида, но именует его не царем, а князем и представляет не столько могущественным властителем, сколько посредником и пастырем (Ez 34:23-24; Ez 37:24-25). Во второй части Исаии помазанником Ягве назван не потомок Давида, а персидский царь Кир (Is 45:1), поскольку Бог избрал его орудием для освобождения Своего народа. Но в этой же книге появляется другой спасительный образ — Отрока Ягве, учителя Своего народа и светоча всех народов, с великой кротостью проповедующего правду Божию. Он будет обезображен, отвергнут своими, но принесет им спасение ценой своей собственной жизни (Is 42:1-7; Is 49:1-9; Is 50:4-9 и в особенности Is 52:13-53:12). Наконец, Даниил видит «как бы Сына Человеческого», грядущего на «облаках небесных» и получающего от Бога власть над всеми народами, царство, которое не прейдет никогда (Дан 7 13-14). Однако, накануне нашей эры заметно возрождение раннего мессианства: широко распространяется ожидание Мессии-Царя, но в некоторых кругах ждут Мессию-первосвященника, в других — Мессию трансцендентного.

Первохристианская община относила к Иисусу Христу эти различные пророчества, которые органически сочетались в Его личности. Он — Иисус, т.е. Спаситель, Христос, т.е. Помазанник, потомок Давида, рожденный в Вифлееме, Царь мирный, согласно Захарии, страждущий Отрок Ягве, согласно кн Исаии, младенец Еммануил, возвещенный Исаией, нисходящий с неба Сын Человеческий, которого видел Даниил. Но ссылки на древние пророчества не должны умалять самобытности христианского мессианизма. Иисус Христос, исполнив пророчества, превзошел их, и Сам отверг традиционный царский мессианизм в его политическом понимании.

КНИГИ ПРОРОКОВ

Пророков, которым, согласно библейскому канону, принадлежит какая-нибудь книга, принято называть пророками-писателями. Однако, сказанное выше о пророческом служении показывает неточность этого выражения: пророк — по существу оратор, проповедник, а не писатель. Пророческое слово прежде всего произносится, но следует объяснить, как происходил переход от этого устного слова к письменному.

В книгах пророков можно различить три основных элемента: 1) собственно пророчества, т.е. слова Самого Бога, или поэтические картины, выражающие их поучение, возвещение, грозное предупреждение или обетование... 2) повествования в первом лице, в которых сам пророк .рассказывает о своем опыте и в частности о своем призвании; 3) повествования в третьем лице, воспроизводящие события из жизни пророка или обстановку, в которой осуществлялось его служение. Все эти три элемента могут сочетаться, напр, когда отдельные изречения или речи включаются в повествование.

Повествования, ведущиеся от третьего лица, указывают, что не сам пророк является их автором. Свидетельство этому мы находим в кн Иеремии. Пророк продиктовал Варуху (Jr 36:4) все те слова, которые он произнес от имени Ягве за 23 года (ср Jr 25:3). Так как этот сборник был сожжен царем Иоакимом (Jr 36:23), тот же Варух написал новый свиток (Jr 36:32). Рассказать об этих фактах мог только сам Варух, которому приписываются также и следующее за этим биографическое повествование (Иер 37—44), заканчивающееся словами утешения, обращенными Иеремией к Варуху (Jr 45:1-5); во втором свитке (самим Варухом или другими) к прежнему тексту «еще прибавлено много подобных слов» (Jr 36:32).

По-видимому, аналогичные обстоятельства обусловили возникновение и других пророческих книг. Вполне вероятно, что сами пророки записали или продиктовали часть своих пророчеств или рассказ о личном опыте (ср Is 8:1; Is 30:8; Jr 30:2; Jr 51:60; Ez 43:11; Ha 2:2). Это наследие могло быть отчасти сохранено устным преданием, напр, учениками Исаии (на которых очевидно указывается в Ис 8 16). В той же среде сохранились воспоминания о жизни пророка, в которые входили и слова пророческие, предания об Исаии, собранные в книгах Царств (2R 18-20) и перешедшие оттуда в книгу Исаии (Is 36-39), рассказ о столкновении Амоса с Амасией (Am 7:10-17) и т.д. Из этих элементов образовались сборники, в которых соединялись воедино слова пророков, близкие по своему духу, или освещающие одну и ту же тему (напр слова против языческих народов у Исаии, Иеремии, Иезекииля), или же сочетающие предсказания бедствий с обетованиями спасения (напр у Михея). Эти писания читались и обдумывались поколениями, что содействовало сохранению духовных течений, восходящих к пророкам: современники Иеремии цитируют одно из пророчеств Михея (Jr 26:17-18), часто встречаются ссылки на древних пророков (Jr 28:8); упоминание о них повторяется как рефрен у Jr 7:25; Jr 25:4; Jr 26:5 и т.д., затем у Za 1:4-6; Za 7:7-12; Dn 9:6, Dn 9:10; Esd 9:11). В среде ревнителей голос пророков звучал как живой, поддерживая веру и благочестие. По вдохновению Божию к этим сборникам продолжали добавляться «еще подобные слова», как напр, в свитке Варуха (Jr 36:32), что приближало их к новым потребностям своего времени или обогащало их содержание. Эти дополнения могли быть довольно пространными, что мы видим в книгах Исаии и Захарии. Наследники пророков были уверены в том, что таким образом они сохраняют полученное ими сокровище и правильно применяют их учение в современной обстановке.

Книги четырех великих пророков — Исаии, Иеремии, Иезекииля и Даниила — стоят в каноне в хронологическом порядке, которому мы здесь и следуем.

Автор книги и ее подлинность. Четвертое место в ряду пророческих книг Ветхого Завета занимает в греко-славянской Библии книга пророка Даниила, получившая подобное название от имени своего автора. Им был Даниил («судил меня Бог», или «Бог — мой судья»), знатный иудей (Дан 1:3.6), уведенный в третий год правления Иоакима в Вавилон (Дан 1:1.3-6), воспитанный здесь при царском дворе (Дан 1:4.17-18) возведенный за истолкование сна Навуходоносора в высокое придворное звание (Дан 2:48-49) и сохранивший его до третьего года царствования Кира (Дан 10:1). Произведением этого лица кн. Даниила признается как в ветхозаветной, так и новозаветной церкви. Выразителем взгляда первой является иудейский историк Иосиф Флавий. «Окончив жизнь, — говорит он, — Даниил стяжал вечную память, ибо книги, которые он, написав, оставил, читаются у нас еще и ныне. И мы удостоверяемся в них, что он беседовал с Богом. Оставил же сие записанным, что и сделало для нас ясным точность и непреложность его пророчеств» (Иудейские древности X, 7). В тех же Иудейских древностях (X, 12) Иосиф Флавий считает осквернение Иерусалимского храма Антиохом Епифаном точным исполнением пророчества Даниила (Дан 11:31), «произнесенного за 408 лет». Приведенное свидетельство нисколько не ослабляется замечанием Талмуда, что книга Даниила написана мужами Великой Синагоги. И прежде всего в состав членов этой последней талмудисты включали и пророка Даниила, а в таком случае и книга его имени могла быть составлена им самим. Во-вторых, деятельность членов Великой Синагоги заключалась, по талмудическому преданию, в пересмотре, очищении и разделении священных книг, точнее, составлении канона. Сообразно же с этим книга пророка Даниила «написана» ими лишь в том смысле, что после предварительного пересмотра включена в канон. Христианская церковь, приняв от ветхозаветной канон священных книг, засвидетельствовала подлинность книги пророка Даниила устами своего божественного Основателя. «Егда убо узрите, говорит Иисус Христос, мерзость запустения, реченную Даниилом пророком, стоящу на месте святе; иже чтет да разумеет, тогда сущии в Иудеи да бежат в горы» (Мф 24:15-16). В данных словах Иисус Христос утверждает не только существование самого пророка Даниила, но и принадлежность ему пророчества о седьминах (Дан 9:25-27). Оно «речено» Даниилом в том смысле, что записано и предано церкви им самим (Юнгеров. Частное Введение в священные ветхозаветные книги. Вып. 2, с. 100). В позднейшее время подлинность книги Даниила признавали и защищали против нападок неоплатоника Порфирия Евсевий Кесарийский, Мефодий Тирский, Аполлинарий Лаодикийский и блаж. Иероним. И подобный взгляд на нее находит прочное основание в самосвидетельстве писателя. Очень часто он называет себя своим собственным именем: «я Даниил» (Дан 7:2.15.28; Дан 8:1.15.27; Дан 9:2; Дан 10:2.7; Дан 12:5), говорит, что и другие называли его также (Дан 9:22; Дан 10:11.12; Дан 12:4.9), неоднократно замечает, что получал от ангела повеление записать свои видения, даже запечатать их (Дан 10:11), и, действительно, записывал (Дан 7:1).

Пророк Даниил выдает себя за современника Вавилонского плена. В соответствие с этим его книга носит следы вавилонского происхождения: на ней, как на подлинном произведении современника плена, лежит отпечаток данной эпохи. Показателем его является прежде всего язык книги, — еврейский Дан 1-2:3 — Дан 8-12 и арамейский Дан 2-7:28. Как иудей по происхождению, автор знает свой родной язык, а как вавилонянин по местожительству, — общенародный в Вавилоне арамейский. Такое же точно знакомство с обоими наречиями он предполагает и в читателях своей книги, — иудеях. Народной же массе арамейский язык сделался доступным лишь в период плена; до тех пор он был достоянием одних образованных (4 Цар 18:26; Ис 36:11). Но употребляя в период плена арамейское наречие, народ не забыл и свой родной язык (Ездра пишет по-еврейски), как то видим впоследствии, — при Маккавеях. Вавилонский плен был действительно временем совмещения у евреев обоих наречий книги пророка Даниила. Не менее ясно говорят о ее вавилонском происхождении и особенности языка. По отзыву библеистов, еврейское наречие книги Даниила сходно с языком современной плену книги пророка Иезекииля, а арамейское — с языком послепленных книг Ездры и Неемии. Наиболее ясно сказывается это сходство в употреблении редко встречающихся слов, так называемых «apax legomen'ов». Так, «баг» Дан 1:5 = Иез 25:7; «хув» Дан 1:10 = Иез 18:7; «цеви» Дан 8:9 = Иез 20:6.15; «келал» Дан 10:6 = Иез 1:7; «зегар» Дан 12:3 = Иез 8:2; «бен-адам» Дан 8:17 = Иез 2:1.3.6.8; Дан 3:1.3.4 и т.п. Примером совпадения наречий книги Даниила и Ездры служат такие, например, выражения: «шему» Дан 6:5 = Езд 4:22; «невали» Дан 2:5 = Езд 6:11; «питгама» Дан 4:14 = Езд 6:17; «сим-теем» Дан 5:2 = Езд 5:4; Езд 6:1; «ди» Дан 5:30 = Езд 5:17 и т.п. Вполне соответствует эпохе написания книги пророка Даниила наличность в ней персизмов и вавилонизмов, т. е. слов, объясняемых из персидской и вавилонской терминологии. Таковы, по указанию экзегетов: «азда» Дан 2:5.8 от древнеперсидского aranda — наука; «гаддам» Дан 2:5; Дан 3:29 — от персидского handam — член; «патбаг» Дан Дан 1:5.8.13 — от древнеперсидского patibaga — трапеза богов; «гедаберим» Дан 3:2.3 — от древнеперсидского gasbar — казначей; «пеха» Дан 3:3.27 — от древнеперсидского paik — наместник. «Ариох» Дан 2:14 = ассир. Eri Ashu, т. е. раб богини Луны; «Мисах» Дан 1:6 = ассир. Misa Achu, т. е. кто как Аку — бог луна; «Седрах» Дан 1:6 = Sudar Achu, т. е. повеление бога Аку; «Авденаго» Дан 1:6 = Abad Nabu, т. е. раб бога Небо; «ашафим» Дан 2:2 = ассир. assipu; «табагайа» Дан 2:14 = ассир. tabihu; «гашхин» Дан 3:16 = ассир. haspuhu и т.п. Как произведение современника и очевидца описываемых событий, книга пророка Даниила отличается далее полною историческою достоверностью своих сообщений. Таковы, например, рассказы об отведении в Вавилон иудейских пленников не лично самим Навуходоносором, а по его приказанию Асфеказом (Дан 1:3), о воспитании пленных юношей при царском дворце и в придворных школах (Дан 1:5-6), о разделении халдейских жрецов и правительственных чиновников на различные классы (Дан 2 и Дан 4; Дан 3:3), о поставленной Навуходоносором на поле Двир громадной золотой статуе (Дан 3), о сопровождающей ее открытие процессии, о болезни Навуходоносора и т.п. Все они находят подтверждение в клиннообразных надписях и свидетельстве древних писателей. (Подробнее см. об этом и многом другом в толкованиях текста.) Даже то, что считалось прежде ошибкой со стороны пророка (имена и личности Валтасара и Дария Мидянина), оказывается теперь, благодаря новейшим открытиям в области ассириологии, несомненною правдою. Неудивительно поэтому, что в глазах беспристрастных ученых данная особенность книги пророка Даниила является одним из убедительных доказательств ее подлинности. «Чем чаще я читаю книгу пророка Даниила, — говорит Ленорман, — тем яснее выступает предо мною верность картины древнего Вавилона. Такую картину мог написать только современник и очевидец». «Книга Даниила, — замечает другой ученый — Menant, — с величайшею точностью воспроизводит халдейскую цивилизацию эпохи Навуходоносора. Апокрифист не мог так писать». Оправдываемое содержанием книги свидетельство пророка Даниила о себе, как современнике Вавилонского плена, подтверждается, наконец, книгою пророка Иезекииля. Его вопрос к тирскому царю: «еда премудрее ты еси Даниила» (Иез 28:3)? предполагает знакомство современников плена с содержанием первых пяти глав книги Даниила, повествующих о его выдающейся мудрости. Другое место книги пророка Иезекииля (Иез 14:14-20) имеет в виду рассказ второй главы книги Даниила о спасении им жизни халдейских мудрецов.

В то время как при свете указанных данных вопрос о подлинности книги пророка Даниила решается ортодоксальною библейскою литературою в утвердительном смысле, представители отрицательного направления не придают им значения. Так, Кюнен старается ослабить силу свидетельства Иисуса Христа о Данииле указанием на то, что слова о «мерзости запустения, реченной пророком Даниилом» принадлежат не ему, а евангелисту, а Бертольд и де Ветте выдвигают против самосвидетельства Даниила то соображение, что в книге его имени встречается так много чрезмерных похвал Даниилу, что сам пророк ни в каком случае не мог так писать о себе. Но что касается заявления Кюнена, то ничем нельзя доказать факт изменения евангелистом слов Господа о принадлежности Даниилу пророчества о семидесяти седьминах: по контексту они принадлежат Спасителю, а не евангелисту Матфею. Равным образом и встречающиеся в книге пророка Даниила случаи похвалы по его адресу нисколько не говорят против авторства пророка. И действительно, в указаниях Даниила на свои достоинства (Дан 1:17.19.20; Дан 6:4) нет и тени самохвальства. Он считает их делом милости Божией, а не плодом личных усилий. Милость Божия сделала то, что пророк понравился начальнику евнухов (Дан 1:9); Бог, а не собственная мудрость открывает ему высшие тайны (Дан 2:18-23.28.30); Он даровал ему разумение «видений и снов» (Дан 1:17); дух Божий возвысил Даниила при Дарии Мидянине (Дан 6:3). Скромность и смирение пророка не ослабляется похвалами себе, так как наряду с ними он говорит о своих грехах, в которых каялся (Дан 9:20), о своих умственных и нравственных слабостях (Дан 10:8; Дан 12:8). Еще менее свидетельствуют о самохвальстве Даниила те места его книги, в которых он приводит отзывы о себе посторонних лиц (Дан 5:11.12; Дан 9:23; Дан 10:11).

Не довольствуясь попытками ослабить силу внешних и внутренних доказательств подлинности книги пророка Даниила, представители отрицательного направления приводят в подтверждение мысли о ее подложности целый ряд положительных данных. По мнению одних из них, книга пророка Даниила не составляет произведения одного писателя, а является сборником отдельных отрывков, составленных в разное время разными авторами и затем объединенных неизвестным редактором. Так, Михаэлис насчитывает 8 подобных отрывков и следовательно восемь первоначальных писателей, Бертольд — 9-ть, а Эйхгорн — даже 10-ть. Как на сборник отдельных рассказов о Данииле, смотрит на книгу его имени Ганеберг и в самое последнее время Делич (Библия и Вавилон. 4-ое изд., с. 51, 1907 г.). Другие ученые, — Закк, Гербст, Келер, — различают в книге Даниила две части, историческую и пророческую (Дан 1-6 и Дан 7-12), как два самостоятельных литературных произведения.

Основанием для отрицания единства книги пророка Даниила, а следовательно, и подлинности служат употребление в ней двух наречий — еврейского (Дан 1-2:3 — Дан 8-12) и арамейского (Дан 2-7:28), название пророка то в первом лице (Дан 7-12), то в третьем (Дан 1-6) и, наконец, некоторые якобы противоречия (Дан 1:21 ср. Дан 10:1; Дан 2:47 ср. Дан 3:15; Дан 2:48-49 ср. Дан 5:11-14). Убедительные для критиков рационалистов и то далеко не для всех (исключение составляют Блеек — Вельгаузен, Берман), указанные соображения в действительности настолько слабы, что никоим образом не могут говорить против единства и подлинности книги пророка Даниила. По двойственности языка она подобна писаниям Ездры и Неемии. У Ездры же на арамейском языке излагаются по преимуществу иноземные царские указы и письма в подтверждение их исторической достоверности (Езд 4:11-22; Езд 5:6-17). По тем же соображениям и Даниил привел на арамейском наречии речь халдейских мудрецов и ответы на нее Навуходоносора (Дан 2:4-11), два его указа (Дан 3:96-100; Дан 4), изданные, вероятно, на арамейском языке, и указ Дария Мидянина (Дан 6:25-27). Равным образом и остальное содержание арамейского отдела требовало изложения только на данном наречии. Все описанные в нем события возвещают о бесконечном всемогуществе верховного Царя Иеговы, держащего в своей власти все царства земли; они — наглядное самооткровение, самосвидетельство истинного Бога среди язычников вавилонской империи. И если последние должны были усвоить данную истину, то единственным средством к этому являлось изложение раскрывающих ее событий на родном, понятном им языке. Нужное для вавилонян пророк излагает на арамейском наречии. Сообразно с этим без ошибки можно сказать, что остальная часть его книги написана на еврейском языке потому, что назначалась для еврейского народа, представляла и имела значение исключительно для него. И таково, действительно, описание жизни пророка Даниила, его воспитания и возвышения при царском дворе (Дан 1). Таковы же видения об языческих царствах в их отношениях к еврейскому народу (Дан 8-11), пророчество о седьминах (Дан 9) и будущем воскресении. Двойственность языка книги пророка Даниила не говорит, таким образом, против ее единства. Но этого мало. Единство не нарушается двойственностью. Арамейский и еврейский отделы находятся в самой тесной связи, и один без другого непонятны. Так, арамейский отдел исторической части (Дан 2-4:34) нельзя отделить от еврейского (Дан 1-2:3), потому что начало повествования о Данииле и сне Навуходоносора находится в еврейском отделе, а прямое продолжение — в арамейском. Именно, в Дан 2:4 говорится: «и сказали Халдеи царю по-арамейски». Кто такие халдеи, по какому поводу, когда и какому царю они сказали, ответ на эти вопросы дает только еврейский отрывок Дан 2:1-3. В арамейской части употребляются без пояснения оба имени пророка: Даниил и Валтасар (Дан 2:26; Дан 4:5-6.15-16; Дан 5:12), так как объяснение дано автором в еврейской части (Дан 1:7). Арамейский рассказ об осквернении Валтасаром сосудов иерусалимского храма (Дан 5:2-end), имеет в виду еврейское повествование Дан 1:2. Равным образом и еврейский отдел предполагает своими выражениями арамейский. Так, выражение Дан 8:1: «явилось мне, Даниилу, видение после того, которое явилось мне прежде», отсылает читателя к видению седьмой арамейской главы. Точно также и другие слова той же восьмой главы: «я начал заниматься царскими делами» (Дан 8:27), находят свое объяснение в предшествующем арамейском отделе (Дан 2:48-49; Дан 5:29; Дан 6:28). Различные по языку, еврейский и арамейский отделы книги пророка Даниила сходны также по символическим образам (Дан 7 ср. Дан 8-11), выражениям (Дан 7:25 = Дан 8:25; Дан 7:25 = Дан 7:7; Дан 2:34.45 = Дан 8:25; Дан 4:27 = Дан 8:24; Дан 12:7) и раскрываемым в них мыслям. Они проникнуты идеею о зависимости языческих царств и владык от всемогущего Бога Израилева, держащего в Своей власти все царства земные, о скоротечности этих последних и вечности царства Господня, торжествующего над язычеством.

Не подрывается единство книги пророка Даниила и тем обстоятельством, что в исторической части (Дан 1-6) о пророке говорится в третьем лице, как лице постороннем, а в пророческой (Дан 7-12) — в первом, как лице, говорящем о самом себе. Подобный способ выражения не составляет чего-либо необычного в библейской письменности, — наблюдается и у других пророков. Излагая бывшие им видения, они, подобно Даниилу, говорят о себе в первом лице (Ис 6:1; Ис 8:1.5; Ис 21:2.6.10; Иер 1:4; Иер 2:1; Иез 1:4), а в исторических рассказах выражаются в третьем (Ис 1:1; Ис 2:1; Ис 7:3; Иер 1:1.2; Иер 7:1; Иер 14:1; Иез 1:3 и т.п.). Причины такого явления заключаются по мнению экзегетов, в том, что в требующих живости изображения видениях первое лице гораздо уместнее третьего.

Подобно противникам единства книги пророка Даниила, ее подлинность отвергают и те экзегеты, которые утверждают, что она не есть произведение современника Вавилонского плена, а написана неизвестным лицом в Палестине во время Антиоха Епифана и Маккавеев между 170 и 164 г. до Р. Х. Первым защитником подобного взгляда был неоплатоник Порфирий, за ним следуют Спиноза, Бертольд, Ленгерке, Кнобель, Гитциг, Бунзен, Бахман, Эвальд, Нольдеке, Граф, Рим, Штаде, Кюнен, Корниль, Кениг, Мейнгольд и в самое последнее время Делич. Единственным прямым основанием относить происхождение книги пророка Даниила к эпохе Антиоха Епифана являются Дан 8:23-25 и Дан 11:31, рассматриваемые перечисленными учеными, начиная с неоплатоника Порфирия, не как пророчество об отдаленном будущем, а как описание минувших событий в пророческой форме. Но подобное понимание данных мест встречает ничем не устранимое возражение в свидетельстве писателя 1-ой Маккавейской книги. Если книга Даниила написана при Антиохе Епифане, то почему же мнимый ее современник — автор Маккавейской книги счел ее пророчеством об этом времени (1 Макк 2:49-62; 1 Макк 1:39-54 = Дан 9:27; Дан 11:31-32)? Относимая по указанным соображениям к эпохе Антиоха Епифана, книга Даниила считается вышеперечисленными лицами аллегорически легендарным воспроизведением истории этого царя и маккавейских времен. Под именем Навуходоносора, Валтасара и Дария Мидянина выводится будто бы Антиох в различных обнаружениях своей ненависти к иудейству, а под именем Даниила и его друзей — преследуемые Епифаном иудеи. Неестественность подобных параллелей очевидна сама собою. Даниил с друзьями воспитывается при царском дворе, окружается почестями, иногда, впрочем, живет в отделении от дел правления; маккавейские же иудеи были, напротив, целью гонений Антиоха, безжалостно им преследовались. Даниил был другом почитавших его царей, относился к ним с уважением и сочувствием (Дан 2:38; Дан 4:16); Маккавеи же называют Антиоха «изобретателем всех зол, нечестивым и преступнейшим из всех людей (2 Макк 7:31-37), предвозвещают ему страшный гнев Божий. Вавилонские и мидийские цари познали под руководством Даниила силу Иеговы, прославили силу Его всеведения, всемогущества, Правосудия (Дан 2:47; Дан 3:95; Дан 4:34; Дан 6:26-27), а Антиох задался целью уничтожить иудейскую религию, заменить ее языческою и ввиду этого требовал от иудеев отречения от обрядности, обрезания, принесения жертв Иегове (1 Макк 1:41-42.44-50).

Не менее слабы и остальные соображения ученых в защиту маккавейского, точнее послепленного происхождения книги пророка Даниила. Такова прежде всего их ссылка на отсутствие имени пророка в встречающемся у Иисуса сына Сирахова перечне знаменитых мужей древности: от Иезекииля и 12 пророков он прямо переходит к Зоровавелю (Сир 49:10-13), и на незнакомство с книгою Даниила послепленных пророков Аггея, Захарии и Малахии. Непонятное в своих причинах замалчивание Сирахом пророка Даниила не может однако служить основанием относить время жизни последнего к позднейшей эпохе по тому одному, что и не упоминаемые Сирахом Иосафатат, Ездра должны быть также признаны жившими в III в. до Р. Х. Не упоминая имени Даниила, Сирах, как думают, знаком однако с его книгою, доказательством чего служит его учение о вождях каждого народа и замечание о преемственной смене монархий (Сир 17:14; ср. Дан 2:37-45). Что касается незнакомства с книгою Даниила послепленных пророков, то и оно — вымышленное, а не действительное. Так, некоторые темные места пророчеств Захарии становятся ясными лишь при сопоставлении их с соответствующими пророчествами Даниила, которые предполагаются ими, как известные. Сюда относятся экзегетами видения о четырех рогах, «разбросавших Иуду, Израиля и Иерусалим» (Зах 1:18-21) и о четырех колесницах с различными в каждой конями (Дан 6:1-8). Полную параллель тому и другому составляют видения Даниила о четырех преемственно господствовавших над иудеями царствах. Нисколько не говорят о маккавейском происхождение книги пророка Даниила и особенности ее языка, — прежде всего встречающиеся в ней греческие выражения. Бертольд насчитывает их десять: panterim (Дан 1:3) — знаменитые, от πρότιμοι; pitgam (Дан 3:16; Дан 4:14) — слово, от φθέγμα; karoz (Дан 3:4) — глашатай, от κη̃ρυξ; keraz (Дан 5:29) — провозглашать, от κηρύσσειν; patisch (Дан 3:21) — исподнее платье, от πέτασος; nebisba (Дан 2:6; Дан 5:17) — подарок, от νόμισμα; sabka (Дан 3:5) от σαμβύκη; sumphonia (Дан 3:5) от συμφωνία; pesanterim (Дан 3:5) от ψαλτήριον, kitros от κίθαρις. Другие же ученые — Люкке и де Ветте — значительно ограничивают это число: признают за несомненно греческие слова названия четырех музыкальных инструментов. Их употребление в книге пророка Даниила не может служить доказательством ее составления в эпоху Александра Македонского и распространения на востоке греческого языка, т. е. не ранее III в., как утверждают ученые, по двум причинам. Во-первых, взаимные сношения вавилонян и греков начались задолго до Александра Македонского, ранее даже Навуходоносора. Так, современник пророка Исайи ассирийский царь Саргон знал, как видно из одной его надписи ионян, называл омывающее остров Кипр Средиземное море Ионийским и даже принимал послов от семи князей этого острова (Рагозина. История Ассирии. С. 306). Позднее Асаргадон и Ассурбанипал подчинили своей власти греческих царей острова Пафоса, Кипра и др.; наконец, во время вавилонского плена греки уже настолько хорошо были знакомы с Востоком, что современник плена Анаксимандр составил карту древнего мира.

При подобном же знакомстве нет ничего удивительного, если ассиро-вавилонянам издавна были известны греческие музыкальные инструменты и вошли у них в употребление под греческими же именами. И действительно, псалтирь изображена на барельефе Ассурбанипала, а кифара в усовершенствованном виде — на памятниках позднейших царей. Во-вторых, греческое происхождение упоминаемых Даниилом инструментов и их названий далеко не так бесспорно, как думают. Атеней считает, например, местом происхождения самвики Сирию, а Страбон называет ее «варварским инструментом». С Востока она перешла в Грецию, а не наоборот. В зависимости от этого и семитическое «sabka» может быть признаваемо не производного формою от греческого «σαμβύκη», а первоначальною по отношению к этому последнему. Что касается названия «кифара», то оно, может быть, происходит от персидского «sitareh» — шестиструнная. Наконец, и «песантерим» признается словом семитического происхождения, — производится или от «phas» — рука и «natar» прыгать, или от арабского «santir» — гусли. К такому выводу пришел за последнее время датский ученый Дитлеф-Нильсен, утверждающий, что китрос, песантерим, синопейя представляют речения, образовавшиеся не из греческого, а из основ халдейского или древнеарамейского языка (Хр. Чт. 1903, I, с. 674). Кроме названий музыкальных инструментов, в языке книги пророка Даниила встречаются, по мнению ученых, и другие особенности, отличающие его от языка плена и приближающие к языку послепленной эпохи. Так, у Даниила Навуходоносор называется, говорят, Небукаднецар, а у пророка Иезекииля (Иез 26:7), как и в клинообразных надписях, Небукадрецар. Произношение Даниила есть позднейшее перезвучие данного имени, имеющее параллели у LXX, Бероза и Иосифа Флавия. Но указывать только эти параллели — значит замалчивать, что имя Небукаднецар встречается у пророка Иеремии Иер 27:6; Иер 28:11.14 и 4 Цар 25:22, а потому его употребление в книге Даниила не может служить доказательством ее позднейшего происхождения. Не говорят об этом и случаи совпадения ее языка с языком талмуда и арамейским: в том и другом «непрерывная жертва» обозначается словом «tamid» (Дан 8:11-12; Дан 11:31). У Неемии же «olah tamid» (Неем 10:34); «род», «поколение» — «gil» (Дан 1:1.10) «обрезывать» — «chattak» (Дан 9:24), «записывать» — «rascham» (Дан 10:21). Эти и подобные им примеры, — форма множественного числа 2-го лица — «khom» и «hom» свидетельствуют лишь о близости языка книги пророка Даниила к арамейскому и о большей окраске его арамейскими формами, чем у других писателей, хотя и у этих последних нередко можно встретить «apax-legomena», имеющие параллели только в арамейском наречии (Юнгеров ibid, с. 95-96). Как на признак послепленного происхождения книги пророка Даниила указывают еще на употребление в ней слова «халдеи» в нарицательном смысле «мудрецы» (Дан 1:4; Дан 2:4.10; Дан 5:7.11); подобного значения оно не могло будто бы иметь в вавилонскую эпоху. Но употребление термина «халдеи» в значении «мудрецы» подтверждается свидетельством древних писателей, между прочим Диодора Сицилийского и Геродота, из которых первый называет их людьми, «посвящающими всю свою жизнь занятно философским мышлением и астрологией». Лишено также основания заявление, что вавилонские мудрецы не могли говорить по-арамейски (Дан 2:4), т. е. языком палестинских сирийцев. Уже пророк Исайя отмечает, что «по-арамейски» объяснялись ассирийские чиновники Сеннахерима и иудейские Езекии (Ис 36:11). Пророк же Иеремия признавал арамейский язык общеупотребительным в Вавилоне (Дан 10:11).

Последним данным для отнесения книги Даниила к послепленной — маккавейской эпохе являются ее будто бы позднейшие верования. Таково учение о Боге (Дан 7:9-10), о Мессии — Сыне Человеческом (Дан 7:13) и вечном царстве Его (Дан 2:44; Дан 7:13-14; Дан 12:1-3), об ангелах высших и низших (Дан 8:16; Дан 9:21; Дан 10:13.20.21; Дан 12:1), о воскресении мертвых (Дан 12:2), об обычае три раза в день молиться, обращаясь лицом к Иерусалиму (Дан 6:10), о посте и т.п. Но все эти верования имеют более раннее происхождение. Так, образ Иеговы почти теми же самыми чертами определяется у пророка Иезекииля (ср. Дан 7:9-10 и Иез 1:26-27); о Мессии и Его вечном, праведном и мирном царствовании говорит Исайя и другие допленные пророки (Ис 9:6-7; Пс 71). Учение об ангелах составляет один из существенных пунктов ветхозаветной догматики. Допленные книги говорят об архистратигах и воинстве небесном (Ис Нав 5:14; Пс 102:20-21), об ангелах народов и племен (Исх 14:19; Исх 23:20; Исх 32:34), об ангелах-хранителях частных лиц (Быт 16:7-9; Быт 19:1; Быт 21:17; Иов 33:23 и др.); не чуждо также им и учение о воскресении мертвых (Иов 19:25-26; Ис 26:19.21; Ис 66:24; Ос 13:14; Иез 37:3-14). Обычай трижды в день молиться Богу существовал задолго до плена (Пс 54:18), а обращение во время молитвы лицом к Иерусалиму, частнее к святилищу, вошло в употребление со времени устроения его там (Пс 5:8; Пс 27:2; Пс 137:2). К Иерусалиму и его храму, как месту пребывания Иеговы, должны были направлять свои молитвенные помыслы и пленные иудеи (3 Цар 8:46.48; 2 Пар 6:34). Что касается поста, то уже современник плена вавилонского — пророк Иезекииль также заботился о сохранении себя от осквернения пищею (Иез 4:14).

Состав книги пророка Даниила и ее главная мысль. Со стороны своего содержания книга пророка Даниила разделяется на две части: историческую (Дан 1-6) и пророческую (Дан 7-12). В первой описываются жизнь пророка Даниила и современные ему события в вавилонском и мидо-персидских царствах, в коих он или его друзья принимали непосредственное участие; во второй излагаются бывшие ему видения и откровения о судьбе Иудеи и языческих царств, имевших влияние на историю народа Божия, от плена Вавилонского и до утверждения на земле царства «святых Вышнего». Первое из них, падающее на первый год Валтасара, это видение четырех животных, означающих четыре царства в их преемственной последовательности: вавилонское, мидо-персидское, македонское (греческое) и римское (Дан 7); второе (третий год Валтасара) видение овна и козла, — символов царств мидо-персидского и греческого (Дан 8); третье (первый год Дария Мидянина) видение о семидесяти седьминах (Дан 9) и, наконец, четвертое — видение о будущей судьбе народа еврейского в связи с историей двух языческих царств — египетского и сирийского (Дан 10-12). Различные по содержанию, обе части книги пророка Даниила раскрывают одно учение о всемирном царстве Божием и Сыне Человеческом в их торжестве над язычеством. В своем развитии оно сводится к двум положениям: всемирное царство не может навсегда остаться во власти язычников, оно существует только при посредстве и ради Израиля; в лице Сына Человеческого последний предназначен к господству над миром, осуществлению на земле царства Божия. Уяснению первого положения посвящены шесть начальных глав книги пророка Даниила. Власть над миром, учат они, принадлежит одному Всевышнему Богу. Но Его царство откроется и наступит по истечении известного времени, после падения четырех мировых монархий (Дан 2). До этого же времени Господь вручает власть над вселенной то одному, то другому монарху. Языческие цари могут быть владыками мира лишь под условием сознания зависимости своей власти от верховной власти Бога. Так, Навуходоносор, лишенный престола за гордость и высокомерное отношение к Господу сил, остался царем лишь потому, что под конец своей жизни исповедал величие и силу Бога Израилева (Дан 4). Но как это, так и два предшествовавших исповедания (Дан 2-3) имеет значение для него одного и не сопровождаются никакими результатами для его подданных. Они остаются язычниками, не знающими истинного Бога, того Бога, который дарует спасение не только иудеям, но и им. Поэтому они и не могут быть владыками мира. И чем дальше идет время, тем яснее и яснее становится эта невозможность. Преемники Навуходоносора уже утрачивают понятие о происхождении своей власти. Его потомок Валтасар знал, что царство, величие, честь и слава даруются Богом (Дан 5:18-22), и тем не менее вознесся против Владыки небес, — осквернил сосуды иерусалимского храма. За это он лишился престола и жизни: Вавилонская империя гибнет тогда, когда повелитель ее позабывает истинного Бога. Власть переходит к другому царю — Дарию Мидянину. Он не нуждался, подобно Навуходоносору, в наставлениях со стороны пророка Даниила для познания истинного Бога, которого считает владыкой вселенной. Уважает он и Даниила, видя в нем служителя Божия. Но это отвлеченное знание не принесло Дарию пользы. Он не имеет силы и мужества всенародно исповедать свою веру в Бога и защитить Его служителя Даниила, — позволяет бросить его в львиный ров. Дарий не враг Бога, как Валтасар, но и не такой убежденный поклонник Его, как Навуходоносор. Он действует нерешительно, поступает то вопреки совести, то сообразно с нею. Бесхарактерный, не твердый в вере Дарий так же не мог быть владыкою мира, как и легкомысленный Валтасар. Так разъясняется на примерах из жизни языческих царей основное положение книги пророка Даниила о неспособности язычников быть владыками мира. Понятие об истинном Боге, которым царие царствуют, не только не делает среди них прогресса, но, наоборот, все более и более ослабляется. При таких условиях власть над миром не может оставаться в руках язычников, а должна перейти к другому народу. И этим народом может быть только Израиль. Владыкою народов и вселенной он является уже при Навуходоносоре в лице своего представителя пророка Даниила. Но действительным правителем мира он сделается лишь после падения четвертой монархии. Царство перейдет тогда к «святым Вышнего», возглавляемым Сыном Человеческим, и они будут владеть им «во век и во веки веков». Восстановление славы и могущества Израиля в этот, а не иной какой-либо период определяется тем, что только к данному времени будут прощены все его прегрешения, мешавшие до сих пор открытию среди него вселенского царства Божия (Дан 9). В состав открывающегося с данного момента вселенского царства войдут все «записанные в книге». Его членами сделаются и имеющие воскреснуть впоследствии мертвые. Они восстанут для участия в благах спасения, для получения награды за свое благочестие. Восстанут и грешники, но — для того, чтобы подвергнуться наказанию за содеянное зло (Дан 10-12). Главою этого вечного царства будет Сын Человеческий, — обетованный Мессия.

Положение книги пророка Даниила в канон и ее каноническое достоинство. В греко-славянской Библии книга пророка Даниила занимает среди пророческих книг четвертое место. Оно отводится ей, согласно исчислению ветхозаветных книг, в Синайском кодексе (Исайя, Иеремия, Иезекииль, Даниил и 12 пророков). В кодексах же Александрийском, Ватиканском, в 85 апостольском правиле, 60 пр. Лаодикийского собора, в 39 — праздничном послании Афанасия Великого, у отцов церкви — Кирилла Иерусалимского, Григория Богослова, Амфилохия Иконийского, Епифания Кипрского, Иоанна Дамаскина книга Даниила поставлена последнею между пророческими, а в реестре Мелитона Сардинского и Оригена — ранее книги пророка Иезекииля. Помещаемая в христианском каноне в отделе пророческих писаний, книга Даниила занимает у евреев неодинаковое место. При Сирахе она, по-видимому, не считалась пророческою (Сир 49:10-12), при Иосифе Флавии признавалась таковою (Иудейские древности Х кн., 10-11 гл.), а ныне, как и при блаж. Иерониме, относится к отделу писаний (кетубим). «Напоминаю, — говорит он, — что у евреев не считали Даниила между пророками, но между теми, которые написали агиографы». И действительно, талмудисты не признавали Даниила пророком. «Даниил, читаем в Мидраше , не был пророк, если даже сравнивать с тремя последними пророками, но зато он был провидец и апокалиптик, чем не были те» (Fьrst. Kanon., 101 с). По словам современных блаж. Иерониму иудеев, отнесение книги пророка Даниила к отделу «писаний» обусловливалось его жизнью при иноземном дворе (Comm. in. Dan. I, III).

Наличность книги пророка Даниила в древнейших исчислениях канонических книг является убедительным и ясным доказательством ее канонического достоинства. В качестве канонической, хотя без упоминания имени автора, она нередко цитируется в Новом Завете в речи Иисуса Христа и Его апостолов. Так, помимо ссылки на Дан 9:27, Спаситель применяет к Себе заимствованное, по общему мнению, из книги Даниила наименование «Сын Человеческий» (Дан 7:13; Мф 10:23; Мф 16:27-28; Мф 19:28; Мф 24:30; Мф 25:31 и т.п.) и тем самым подтверждает ее мессианское богодухновенное учение. Вполне согласно с Даниилом очерчивается Иисусом Христом и образ «Сына Человеческого». Он грядет на облаках с силою и славою, восседает одесную силы (Мф 24:30; Мф 25:31-32; Лк 22:69; Мк 14:61-62; Дан 7:13-14). В том же пророчестве Даниила находит свое объяснение видение Сына Человеческого архидиаконом Стефаном (Деян 7:56). Равным образом и апостол Павел, говоря о мужах, угасивших силу огня и заградивших уста львов (Евр 11:33-34), несомненно имеет в виду лиц, описываемых в книге Даниила (Дан 3 и Дан 6), и одинаково с ним характеризует антихриста (2 Фес 2:4; Дан 11:36-39). Наконец, и в Апокалипсисе встречается немало образов и символов, объясняемых из книги пророка Даниила, особенно из Дан 7 (Откр 12:1 = Дан 7:3; Откр 11:7.15 = Дан 7:7.27; Откр 5:11 = Дан 7:10; Откр 20:4.11 = Дан 7:9 и т.п.).

Переводы книги пророка Даниила. Книга пророка Даниила дошла до нас в двух древнейших переводах — еврейском масоретском и греческом. Последний принят церковью не в редакции LXX, а Феодотиона. «Церкви Господа, — говорит блаж. Иероним в предисловии к переводу кн. Даниила, — не читают книгу пророка Даниила по переводу LXX толковников, пользуясь изданием Феодотиона». Вошедшая в употребление в конце IV-го или начале V в., редакция Феодотиона пользовалась известностью и в более раннее время. По его переводу читали книгу Даниила не только Ориген, Ипполит, Тертуллиан, но Ерм и Климент Римский, и с него же сделаны переводы книги на другие языки: древнелатинский, коптский, арабский и славянский. Подобное предпочтение перевода Феодотиона в книге Даниила тексту LXX объясняется неисправностью последнего. По словам блаж. Иеронима, он «сильно расходится с истиною (евр. текстом) и потому отвергнут по справедливости». Новейшие исследования как нельзя более подтвердили законность такого отзыва. В переводе LXX книга пророка Даниила далеко не воспроизводит свой еврейско-арамейский оригинал. На каждом шагу встречаются всевозможные изменения фраз и отдельных выражений подлинника, опущения и сокращения чередуются с расширением текста. Ни одна глава не свободна от подобных промахов и недостатков. В этом отношении все они одинаковы; различие между ними заключается лишь в том, что общее несовершенство перевода принимает в различных главах различные оттенки, выступает то в больших, то в меньших размерах. Наибольшею близостью к подлиннику отличается перевод Дан 1-3 и Дан 7-12 В общем они переведены верно и тщательно, хотя выдерживают более смысл, чем букву. Особенно ясно сказывается данная черта в Дан 1-3 и Дан 7 Мысль оригинала передана в них исторически и верно и искусно, так что здесь не страдает ни первоначальное значение слов, ни гений языка. Наоборот, Дан 8-12 следуют букве оригинала, следуют настолько рабски, что, например, Дан 11 может быть понята только при сличении с оригиналом. Но при общей удовлетворительности перевода и данная группа глав представляет немало случаев разнообразного уклонения от подлинника. Вольный перевод чередуется в них с добавлениями, опущениями и прямым непониманием. При этом одни из неправильно переведенных мест обнаруживают в авторе отсутствие исторических знаний, другие прямую тенденциозность. Так, Дан 11:5-20 представляют в подлиннике голый, но точный обзор истории Птоломеев и Селевкидов, а Дан 11:21-39 подробное пророческое изображение царствования Антиоха Епифана. Между тем, переводчик, не поняв оригинала, извратил его, нарисовал совершенно ложную картину. Образцом тенденциозности может служить перевод Дан 11 Содержащееся в ней пророчество о 70 седьминах автор относит ко временам Антиоха Епифана и сообразно с этим изменяет числа подлинника: вместо 7 и 62 седьмин, имеющих пройти от издания указа о восстановлении Иерусалима до Христа, он поставил 77 и 62, дающие в сумме 139, — число, указывающее начало царствования Антиоха Епифана по Селевкидовой эре. Совершенно иным характером отличается перевод Дан 4-6 Уклонение их греческого александрийского текста от арамейского подобно тому, как если бы дело шло не о различных чтениях, а о двух совершенно самостоятельных рассказах. Переводчик распоряжается текстом этих глав с неограниченною свободою: он то расширяет его (Дан 4:7-9.16.24.28.30.34; Дан 5:4.6.30; Дан 6:18.20 и т.п.), то сокращает (Дан 4:3-7.11-13; Дан 5:1-3.10-11; Дан 6:8). Господствующий здесь произвол невероятен: без всякого права переводчик то истолковывает текст, то перефразирует, то сокращает. Почти ни один стих греческого текста не соответствует масоретскому, во многих случаях от оригинала остается слово, два (Bludau. Die alexandrinische Ubersetzung des Buches Daniel und ihr Verhдltnisszum massoretischen Text. Freiburg. 1897.). Отвержение древнею церковью александрийского перевода книги пророка Даниила было причиною того, что он вышел из употребления в последующее время и едва не затерялся. Он был найден в конце XVIII ст. и издан в Риме в 1772 г. по рукописи IX в.

Другою особенностью александрийского перевода кн. пророка Даниила является существование в нем лишних против еврейского текста добавлений. Это Дан 3:24-90, история Сусанны, изложенная в Дан 13, и рассказы Дан 14 о Виле и драконе. (О них см. в соответствующих местах).

Литература: Арх. Феодор (Бухарев). Св. пророк Даниил. Очерк его века, пророческого служения и св. книги. М. 1864. — О книге св. пророка Даниила. Прибавл. к твор. Св. Отец. 1871, 1-146 с. — Смирнов. Св. пророк Даниил и его книга. Ряз. 1879 г. — Разумовский. Св. пророк Даниил. Спб. 1891. — Песоцкий. Св. пророк Даниил. Киев. 1897. — А. Рождественский. Откровение Даниилу о семидесяти седьминах. Спб. 1896 г. — П. Юнгеров. Частное историко-критическое введение в священные ветхозаветные книги. Вып. второй. С. 87-110. Казань. 1907. У него же перечислена и выдающаяся иностранная литература о кн. пророка Даниила.

В русской и славянской библиях за книгой пророка Даниила, а в еврейской после книги Иезекииля следуют книги Двенадцати малых пророков. В древности все эти книги составляли одну, которая у евреев называлась schaej asar (арам. trejasar, treisar), а у греков δωδεκαπρόφητον. Первое свидетельство о том, что книги малых пророков были соединены в одну, можно находить у Иисуса сына Сирахова (Сир Si 49:10). Это свидетельство, затем, находит подтверждение и у Иосифа Флавия, который считает в еврейском каноне только 22 книги (Против Аппиона I, 8) и у церковных учителей Мелитона Сардийского (Евсевий. Церк. истор. IV, 26), Афанасия Великого (39 Пасхальных посланий), Кирилла Иерусалимского (Сл. IV, 35), Григория Богослова (33 стих.) и др., употребляющих термин δωδεκαπρόφητον и определяющих число ветхозаветных канонических книг только в 22. Мотивы соединения 12 пророческих книг в одну неизвестны, так как высказанное блаж. Феодоритом (Предисл. к толков. на малых пророк.) и р. Кимхи (Comment in psalm. proef.) и принимаемое некоторыми новыми авторами (Гоонакер) соображение, что книги соединены были вследствие малого объема, для предупреждения потери их, не может считаться основательным.

Составляя одну книгу, писания Двенадцати пророков занимали в кодексах Библии не одинаковое место: по Мелитону, они помещались после книг великих пророков, по Оригену и Епифанию пред этой книгой, как и теперь в принятом тексте LXX-ти. Равным образом, порядок отдельных произведений в сборнике малых пророков изменялся. В евр. библии сохранился порядок, принятый в наших текстах, а у LXX книги располагались иначе, именно: Осия, Амос, Михей, Иоиль, Авдий, Иона, Наум, Аввакум, Софония, Аггей, Захария и Малахия. Какие мотивы легли в основу указанного распределения книг малых пророков, нельзя сказать с определенностью; по-видимому твердого принципа не было, а отчасти руководились принципом хронологическим, отчасти принимали во внимание и объем книг. Поэтому книги послепленных пророков помещены были в конце всего собрания, а из допленных книг большая по объему кн. Осии помещена была впереди кн. Амоса, хотя Амос был предшественником Осии в пророческом служении.

Литература, посвященная истолкованию книг малых пророков чрезвычайно обширна. Из церковных учителей книги малых пророков толковали блаж. Феодорит, св. Кирилл Александрийский, св. Ефрем Сирин, блаж. Иероним и блаж. Феофилакт. Из трудов, составленных в новейшее время, наиболее важными являются следующие: Hitzig [Гитциг]. Die kleinen Propheten (4 Aufl. 1881); Keil [Кейль]. Die kl. Proph. (3 Aufl. 1888); Knabenbauer [Кнабенбауер]. Comment. in prophetas minores. 1886; Nowack [Новак]. Die kl. Proph. ьberzezt und erklдrt. 1904; Marti [Марти]. Dodekapropheton erklдrt. 1904; Hoonacker [Гоонакер]. Les douze petits propnetes. 1908. В русской литературе истолкованию малых пророков посвящены труды Палладия, еп. сарапульского (1872 и далее), Ружемонт. Краткое объяснение 12 малых пророков. 1880, и И. Смирнова (1873 и далее).

«Если нашему Богу, Которому мы служим, будет угодно спасти нас из пылающей печи и из твоих рук, о царь, - Он спасет нас. Если же нет - да будет тебе известно, царь, что служить твоим богам мы всё равно не станем и золотому идолу, которого ты поставил, не поклонимся» (3:17, 18).

Эти слова прозвучали из уст героев Книги пророка Даниила, осужденных разгневанным царем Вавилона на сожжение в пылающей печи. Их доверие Богу и послушание Ему были в буквальном смысле испытаны огнем и на века бросили вызов всем беспринципным и малодушным людям.

Подвиги веры, представленные в книге Даниила, а еще более его личная преданность непреходящим духовным ценностям вот уже третью тысячу лет вдохновляют приверженцев всего разумного и доброго неуклонно оставаться на стороне Бога в борьбе со злом. Сохранять верность Богу, а следовательно, и высоким идеалам добра всегда означало подвергаться риску; этот риск особенно велик во времена духовного невежества и нетерпимости к инакомыслию. Каждый из нас ежедневно стоит перед выбором: кому или чему поклоняться? Падать ли ниц перед золотым идолом, жрецы которого, бесстыдно обманывая нас, обещают бесконечные удовольствия «Валтасарова пира», славу и богатства этого мира, или оставаться верными Богу? Из столетия в столетие Даниил словом и личным примером решительно свидетельствовал в пользу послушания Богу и доверия Ему.

Укрепляющие душу опыты веры - это лишь часть богатейшего содержания книги. Книга Даниила содержит удивительные пророчества относительно исторических судеб народов. Хотя в Ветхом Завете она стоит в одном ряду с «Большими пророками», книга Даниила значительно отличается от книг Исайи, Иеремии и Иезекииля именно в силу преобладания повествовательного жанра (рассказы о героях веры) и апокалиптического материала (пророчества о конце мира). В еврейском каноне, в отличие от христианского канона, книга Даниила отнесена к «Писаниям». По своей краткости (она состоит всего лишь из двенадцати глав) она скорее напоминает некоторые книги «Малых пророков». Первая половина книги (главы 1-6) состоит из рассказов, и вторая ее половина (главы 7-12) - это видения и апокалиптические тексты. Повествовательная часть книги содержит рассказы о жизни еврейской общины в изгнании в Вавилонии и Персии. Даниил, один из таких еврейских пленников, - центральный персонаж всей книги. Читая ее, мы узнаем удивительные подробности жизни и деятельности Даниила, который был доверенным лицом трех знаменитых монархов древнего мира: Навуходоносора, Валтасара и Дария. Показанные Даниилу видения о будущем содержат в себе несколько уровней изображения исторических событий: здесь и панорама политической истории Римской империи и предшествовавших ей древних держав, и, в более широком плане, панорама вселенской истории противоборства сил добра и зла и созидания Царства Божия. Книга Даниила содержит ответы на извечные вопросы: как посвятившим себя Богу сохранить верность Ему в контексте культуры, враждебной библейским ценностям? Что ожидает нас в будущем и как завершится история мира?

Четыре видения, не случайно данные в виде таинственных пророческих символов, даже при первом прочтении приводят непредубежденного читателя к осознанию того, что Богу ведомо будущее ничуть не меньше, чем минувшее. Он, истинный Властелин мира, знает и то, как, не лишая свободы выбора сотворенных Им людей, избавить всякого верующего в Него от страданий и смерти (12:1-3) и утвердить Царство мира и справедливости на земле.