1 Elle fit prospérer leurs entreprises par la main d'un saint prophète. |
2 Ils traversèrent un désert inhabité et plantèrent leurs tentes en des lieux inaccessibles. |
3 Ils tinrent tête à leurs ennemis et repoussèrent leurs adversaires. |
4 Dans leur soif, ils t'invoquèrent de l'eau leur fut donnée d'un rocher escarpé et, d'une pierre dure, un remède à leur soif. |
5 Ainsi ce par quoi avaient été châtiés leurs ennemis devint un bienfait pour eux dans leurs difficultés. |
6 Tandis que les premiers n'avaient que la source intarissable d'un fleuve que troublait un sang mêlé de boue, |
7 en punition d'un décret infanticide. Tu donnas aux tiens, contre tout espoir, une eau abondante, |
8 montrant par la soif qu'alors ils ressentirent comment tu avais châtié leurs adversaires. |
9 Par leurs épreuves, qui n'étaient pourtant qu'une correction de miséricorde, ils comprirent comment un jugement de colère torturait les impies; |
10 car eux, tu les avais éprouvés en père qui avertit, mais ceux-là, tu les avais punis en roi inexorable qui condamne, |
11 et de loin comme de près, ils se consumaient pareillement. |
12 Car une double tristesse les saisit, et un gémissement, au souvenir du passé; |
13 lorsqu'ils apprirent, en effet, que cela même qui les châtiait était un bienfait pour les autres, ils reconnurent le Seigneur, |
14 car celui que jadis ils avaient fait exposer, puis repoussé avec dérision, ils l'admirèrent au terme des événements, ayant souffert d'une soif bien différente de celle des justes. |
15 Pour leurs sottes et coupables pensées, qui les égaraient en leur faisant rendre un culte à des reptiles sans raison et à de misérables bestioles, tu leur envoyas en punition une multitude d'animaux sans raison; |
16 afin qu'ils sachent qu'on est châtié par où l'on pèche. |
17 Ta main toute puissante, certes, n'était pas embarrassée, elle qui a créé le monde d'une matière informe pour envoyer contre eux une multitude d'ours ou de lions intrépides, |
18 ou bien des bêtes féroces inconnues, nouvellement créées, pleines de fureur, exhalant un souffle enflammé, émettant une fumée infecte, ou faisant jaillir de leurs yeux de terribles étincelles, |
19 des bêtes capables, non seulement de les anéantir par leur malfaisance, mais encore de les faire périr par leur aspect terrifiant. |
20 Sans cela même, d'un seul souffle ils pouvaient tomber, poursuivis par la Justice, balayés par le souffle de ta puissance. Mais tu as tout réglé avec mesure, nombre et poids. |
21 Car ta grande puissance est toujours à ton service, et qui peut résister à la force de ton bras? |
22 Le monde entier est devant toi comme ce qui fait pencher la balance, comme la goutte de rosée matinale qui descend sur la terre. |
23 Mais tu as pitié de tous, parce que tu peux tout, tu fermes les yeux sur les péchés des hommes, pour qu'ils se repentent. |
24 Tu aimes en effet tout ce qui existe, et tu n'as de dégoût pour rien de ce que tu as fait; car si tu avais haï quelque chose, tu ne l'aurais pas formé. |
25 Et comment une chose aurait-elle subsisté, si tu ne l'avais voulue? Ou comment ce que tu n'aurais pas appelé aurait-il été conservé? |
26 Mais tu épargnes tout, parce que tout est à toi, Maître ami de la vie! |
1 "Рукою святого пророка" - Моисея (Числ 12:7; Втор 18:15).
4-14 Автор проводит сравнение между праведными и нечестивыми, руководствуясь принципом: "чем наказаны были враги их, тем они... были облагодетельствованы" (стт Прем 11:5-6). Вода была губительной для египтян: "источник постоянно текущей реки" (ст Прем 11:7) "превращается в кровь" (Исх 7:20) - и спасительной для израильтян: "дана им была вода из утесистой скалы" (ст Прем 11:4). Шесть других антитез даны в гл Sg 16-19.
13 Когда египтяне лишились воды, которая чудесным образом была дана израильтянам.
14 Речь идет о Моисее (ср Исх 1:22; Исх 2:3; Исх 5:2-5; Исх 7:13-22).
16 Справедливость Божия действует согласно принципу: "чем кто согрешает, тем и наказывается". В Египте в эпоху Птоломеев был очень распространен культ пресмыкающихся и "бессловесных животных", т.е. жуков-скарабеев. Другие примеры даются в гл Прем 16:1, Прем 16:5, Прем 16:15; Прем 17:1; Прем 18:5; Прем 19:1.
17 "Из необразного вещества" - философское выражение (ср Платон, Тимей 51 А), распространенное в то время и обозначавшее праматерию (ср Быт 1:2).
23-26 "Ты всех милуешь" - мысль эта не нова для библ. писателей, но никогда еще не была выражена с такой силой и в такой логической форме уверенность в том, что милосердие Божие простирается на грешников всего мира (ср Jon 3-4) и что любовь играет решающую роль в творении и сохранении всего существующего.
Греч, книга Прем принадлежит к числу книг второканонических. Ею пользовались Отцы 2 века по Р.Х., и, несмотря на некоторые колебания и возражения, высказывавшиеся, в частности, бл. Иеронимом, она была признана богодухновенной, наряду с книгами евр. канона. В первой части книги показывается роль Премудрости в жизни человека и сравнивается участь праведников и нечестивых (Прем 1-5). Во второй части (Прем 6-9) говорится о происхождении и природе Премудрости и указываются средства ее приобретения. В последней части Прем (Прем 10-19), после краткого введения, повествующего о происхождении рода человеческого, возвеличивается действие Премудрости Божией в истории избранного народа, особенно в переломный момент этой истории — при освобождении из Египта. Длинное отступление (Прем 13-15) содержит строгую критику идолопоклонства.
Речь в этой книге ведется от имени царя Соломона, хотя на это в тексте есть только косвенные указания (Прем 9:7-8, Прем 9:12), и по греч. она озаглавлена «Премудрость Соломона». Автор говорит в ней, как царь, (Прем 7:5; Прем 8:9-15) и обращается к своим собратьям-царям (Прем 1:1; Прем 6:1-11, Прем 6:21). Но это, несомненно, литературный прием: цель автора — придать своему учению больше авторитета; поэтому он влагает его в уста величайшего мудреца Израиля. На самом деле книга целиком написана по-гречески. Высказывалось предположение, что существует евр. оригинал первой части, но оно оказалось необоснованным. Композиционное единство книги соответствует единству ее блестящего языка. Автор Прем — безусловно еврей, исполненный веры в «Бога отцов» (Прем 9:1), гордящийся своей принадлежностью к «народу святому», к «семени непорочному» (Прем 10:15), но еврей эллинизированный. Значение, которое он придает событиям Исхода, противопоставление египтян израильтянам и критика зоолатрии (зверопоклонства) показывают, что он жил в Александрии, ставшей при Птолемеях одновременно столицей эллинизма и городом евр. диаспоры, т.е. рассеяния. Он цитирует Писание по пер. LXX, сделанному в этой среде. Из этого можно заключить, что он жил в более позднее время, чем LXX, хотя и не знал произведений Филона Александрийского (ок 20 г. до Р.Х. — 54 г. по Р. Х.). Со своей стороны, Филон, очевидно, не испытал влияния кн. Премудрости, но между его произведениями и этой книгой есть много точек соприкосновения; они создавались в сходной среде и приблизительно в одно и то же время. Мы не можем категорически утверждать, что кн. Прем была использована авторами НЗ, но все же вероятно, что как ап. Павел, так и еванг. Иоанн находились под ее влиянием и что последний ассимилировал некоторые ее идеи, с помощью которых он сформулировал свое учение о Слове. Книга могла быть написана во второй половине первого века до н.э. Это самая поздняя из книг Ветхого Завета, не считая 3 Езд (апокриф).
Свящ. писатель обращается в первую очередь к иудеям — своим соотечественникам, верность которых ягвизму была поколеблена притягательностью александрийской цивилизации: расцветом философских школ, развитием научных знаний, мистериальными религиями, астрологией, герметизмом, привлекательными народными культами. Некоторая осторожность в выражениях автора показывает, что он имеет в виду и читателей язычников, которых надеется привести к истинному Богу, любящему всех людей.
После всего сказанного неудивительно, что в кн. Прем встречаются точки соприкосновения с греческой философской мыслью. Философские системы и астрологические теории были, очевидно, известны автору не менее, чем любому образованному александрийцу той эпохи. Эллинистическому образованию он обязан и умением пользоваться абстрактной лексикой, дискурсивным методом (евр. язык той эпохи не предоставлял для этого возможностей) и знакомством со многими философскими категориями и терминами. Эти заимствования, однако, второстепенны и служат лишь для выражения мыегш, вскормленной Ветхим Заветом.
Автор книги не философ и не богослов, он остается типичным «мудрым» Израиля. Подобно своим предшественникам, он призывает к исканию Премудрости, ибо она исходит от Бога, достигается молитвой, является источником добродетелей и подательницей всяких благ. Отличаясь большой широтой взглядов, он приписывает Премудрости и последние достижения науки (Прем 7:17-21; Прем 8:8). Вопрос воздаяния, который тревожил стольких мудрецов, получил у него определенное разрешение. Используя платоновское учение о различии тела и души (ср Прем 9:15) и о бессмертии души, он утверждает, что Бог создал человека для «нетления» (Прем 2:23), что награда премудрости и есть это нетление, обеспечивающее близость к Богу (Прем 6:18-19). Происходящее в этом мире — лишь приготовление к другой жизни, в которой праведники будут жить пред лицом Божиим, а нечестивые будут наказаны (Прем 3:9-10). Автор ничего не говорит о воскресении во плоти, но, по-видимому, провидит возможность воскресения тел в одухотворенном виде, сочетая таким образом греческое представление о бессмертии с библейским учением, постепенно предвосхищающим возможность телесного воскресения (кн Дан).
Премудрость для него, как и для его предшественников, есть одно из свойств Бога. Именно Премудрость упорядочила все творение и руководит всеми событиями истории. Все, что ей приписывается начиная с гл. 11, относится непосредственно к Богу, ибо она отождествляется с Богом, правящим миром; с другой стороны, она именуется «излиянием славы Вседержителя... отблеском вечного света... образом Его благости» (Прем 7:25-26) и, следовательно, представляется как бы отличной от Бога, в то же время являясь излучением Божественной сущности. Это не значит, что автор идет здесь дальше других мудрых Израиля и рассматривает Премудрость как Ипостась. Однако все его рассуждения о природе Премудрости (Прем 7:22-8:8) свидетельствуют о прогрессе в формулировке и об углублении древних идей.
Размышляя о прошлом Израиля (Прем 10-19), автор следует за своим предшественником — Сыном Сираховым (ср Сир 44-50, ср также Пс 77, Пс 104, Пс 105, Пс 134, Пс 135), но ему нельзя отказать в независимости суждений. Он ищет объяснения событий и как бы намечает религиозную философию истории, предлагающую новое толкование библ. текстов: таково, напр., суждение о долготерпении Божием по отношению к Египту и Ханаану (Прем 11:15-12:28). Отсюда проистекает и другая особенность его метода: библейский рассказ служит аргументом для доказательства определенного тезиса. Гл. 16—19 являются лишь пространной антитезой участи египтян и израильтян. В них автор обогащает рассказ вымышленными подробностями, сближает различные эпизоды, порой даже сгущает краски. Перед нами яркий пример мидрашистской эгзегезы, которую впоследствии культивировали раввины.
Текст кн Премудрости сохранился в четырех больших рукописях: в (Vaticanus 4b), (Sinaiticus 4b), A (Alexandrinus 5b) и С (Codex Ephaemi rescriptus 5b), а также во многих второстепенных.
«Книгами Премудрости» или «мудрых» называют пять книг: Иова, Притчей, Екклесиаста, Иисуса сына Сирахова и Премудрости Соломоновой. К ним присоединили Псалтирь и Песнь Песней, в которых мы находим ту же направленность мысли, выраженной в поэтической форме. Произведения такого рода были распространены на всем древнем Востоке. В Египте на протяжении его вековой истории появилось немало книг мудрости. В Месопотамии, начиная с шумерийской эпохи, составлялись притчи, басни, поэмы о страдании, в какой-то мере напоминающие нам кн. Иова. Эта месопотамская мудрость проникла в Ханаан: в Рас-Шамре были найдены тексты о мудрости на аккадском языке. «Премудрость Ахиахара», появившаяся в Ассирии и распространившаяся в кругах, говоривших по-арамейски, была затем переведена на несколько древних языков. Этот род мудрости по существу международен и не является собственно религиозным. В центре внимания мудрых стоит жизненный путь человека, но их метод — не философская рефлексия, как у греков, а собирание плодов жизненного опыта. Они преподают искусство жить и находиться на интеллектуальном уровне своей среды и эпохи; учат человека сообразовываться с порядком мироздания и указывают, как достигать счастья и успеха. Однако их советы не всегда приводят к желанным результатам, и этот опыт служит исходной точкой пессимизма, которым проникнут ряд произведений мудрости как в Египте, так и в Месопотамии.
Такая мудрость процветала и у израильтян. Характерно, что израильские мудрецы признавали свою связь с мудростью «сынов Востока и Египта» и лучшей похвалой премудрости Соломона считали утверждение о ее превосходстве над мудростью языческой (1R 4:29). Широкой известностью пользовались аравийские и едомские мудрецы (Jr 49:7; Ba 3:22-23; Ab 1:8). Иов и его три друга-мудреца жили в Едоме. Автор кн. Товита знал Премудрость Ахиахара, а Pr 22:17-23:11 напоминают египетские изречения Аменемопе. Некоторые псалмы приписаны Еману и Ефану, которые, согласно 1R 4:31, были ханаанскими мудрецами. Притчи содержат Слова Агура (Pr 30:1-14) и Слова Лемуила (Pr 31:1-9), которые оба происходили из племени Масса, жившего в северной Аравии (Gn 25:14).
Поэтому не удивительно, что первые израильские произведения мудрости во многом родственны произведениям соседних народов. Наиболее древние части кн. Притч содержат одни только предписания человеческой мудрости. Самые важные богословские темы Ветхого Завета: Закон, Союз-Завет, Избрание, Спасение — в этих книгах почти не затрагиваются. Исключение составляют кн. Иисуса сына Сирахова и Премудрости Соломоновой, написанные значительно позже. Израильские мудрецы как будто бы не интересуются историей и будущим своего народа. Подобно своим восточным собратьям, они больше заняты личной судьбой человека, но рассматривают ее в более высоком плане — в освещении религии Ягве. Таким образом, несмотря на общность происхождения, между мудростью языческой и израильской имеется существенное различие, усиливающееся по мере того, как постепенно раскрывается Откровение.
Противопоставление мудрости и безумия становится противопоставлением правды и неправды, благочестия и нечестия. Истинная премудрость — это страх Божий, а страх Божий — синоним благочестия. Если восточную мудрость можно определить как своего рода гуманизм, то премудрость израильскую можно назвать гуманизмом религиозным.
Однако эта религиозная ценность премудрости выявилась не сразу. Содержание евр. термина «хохма» весьма сложно. Он может обозначать ловкость движений или профессиональную сноровку, политическое чутье, проницательность, а также и хитрость, умение, искусство магии. Такая человеческая мудрость может служить как добру, так и злу, и эта двузначность в какой-то мере объясняет отрицательные суждения некоторых пророков о мудрецах (Is 5:21; Is 29:14; Jr 8:9). Этим объясняется также, что в евр. письменности тема Премудрости Божией (евр. «хохмот» — множ. число, употребляемое в значении превосходной степени) появляется довольно поздно, хотя происхождение мудрости от Бога никогда не отрицалось, и уже в Угорите мудрость считалась свойством великого бога Эла. Только после Плена стали утверждать, что Бог мудр Премудростью надмирной, действие которой человек видит в творении, но которая в своей сущности недосягаема и «неисследима» (Jb 28; Jb 38-39; Si 1:1-10; Si 16:24 сл; Si 39:12 сл; Si 42:15-43:33 и т.д.). В большом прологе кн. Притч (Pr 1-9) Премудрость Божия говорит как некое лицо, она присуща Богу от вечности и действует с Ним в творении (гл. обр. Pr 8:22-31). В Si 24 Премудрость сама свидетельствует, что она вышла из уст Всевышнего, обитает на небесах и послана Израилю от Бога. В Sg 7:22-8:1 она определена как излияние славы Всемогущего, образ Его совершенства. Так Премудрость, являясь свойством Божиим, отделяется от Него и представляется как Личность. Для ветхозаветного человека эти выражения являются, по-видимому, яркими поэтическими сравнениями, но в них уже заложена тайна, подготавливающая откровение Св. Троицы. Подобно Логосу в евангелии от Иоанна, эта Премудрость одновременно и в Боге и вне Бога, и во всех этих текстах обосновывается наименование «Премудрость Божия», которое ап. Павел дает Христу (1Co 1:24).
Вопрос об участи человека тесно связан у мудрецов с проблемой воздаяния. В древних частях Притч (Pr 3:33-35; Pr 9:6, Pr 9:18) Премудрость, т.е. праведность, непременно ведет к благополучию, а безумие, т.е. нечестие, приводит к разорению, ибо Богу свойственно награждать добрых и наказывать злых. Однако жизненный опыт зачастую как будто противоречит такому взгляду. Как объяснить бедствия, постигающие праведников? Этой проблеме посвящена кн. Иова. Те же вопросы, хотя и в несколько другом аспекте, тревожат Екклесиаста. Сын Сирахов в основном придерживается традиционных взглядов и хвалит счастье мудрого (Si 14:21-15:10), но его преследует мысль о смерти. Он знает, что все зависит от этого последнего часа: «Легко для Господа в день смерти воздать человеку по делам его» (Si 11:26, ср Si 1:13; Si 7:36; Si 28:6; Si 41:12). Он смутно предчувствует откровение о конечной участи человека. Вскоре после него пророк Даниил (Dn 12:2) уже ясно выражает веру в загробное воздаяние, связанное с верой в воскресение мертвых, так как евр. мысль не представляет себе жизни духа, отделенного от плоти. Параллельное и вместе с тем более разработанное учение появляется в александрийском иудаизме. Учение Платона о бессмертии души помогло евр. мысли осознать, что «Бог создал человека для нетления» (Sg 2:23) и после смерти праведники вкусят вечное блаженство у Бога, а нечестивые получат заслуженное наказание (Sg 3:1-12).
Исходной формой письменности мудрых можно считать машал (в русском переводе — притча). Таково во множественном числе заглавие книги, которую мы называем кн. Притчей. Машал — это краткое, выразительное изречение, близкое к народной мудрости, сохранившейся в пословицах. Древние сборники притчей содержат лишь подобные краткие изречения, но со временем машал развивается, достигая размеров небольшой притчи или аллегорического повествования. Это развитие, ясно выраженное в дополнительных разделах и особенно в прологе кн. Притчей (Pr 1-9), ускоряется в последующих книгах мудрых: кн. Иова и Премудрости Соломоновой представляют собой крупные литературные произведения.
Первоначальное происхождение мудрости следует искать в жизни семьи или рода. Наблюдения над природой или людьми, накоплявшиеся из поколения в поколение, выражались в изречениях, в народных поговорках, в пословицах, имевших моральный характер и служивших правилами поведения. Аналогично происхождение первых формулировок обычного права, которые иногда близки не только по содержанию, но и по форме изречениям мудрости. Эта традиция народной мудрости продолжала существовать параллельно с возникновением письменных сборников мудрости. Ей обязаны своим происхождением, напр., притчи в 1S 24:14; 1R 20:11, басни в Jg 9:8-15, басня в 2R 14:9. Даже пророки черпали из этого наследия (напр. Is 28:24-28; Jr 17:5-11).
Краткие изречения, запечатлевающиеся в памяти, предназначаются для устной передачи. Отец или мать учит им своего сына дома (Притч Pr 1:8; Pr 4:1; Pr 31:1; Si 3:1), а затем мудрые продолжают преподавать их в своих школах (Si 41:23; Si 41:26; ср Pr 7:1 сл; Pr 9:1 сл). С течением времени мудрость становится привилегией образованного класса: мудрые и книжники фигурируют рядом в Jr 8:8-9. Сын Сирахов Si 38:24-39:11 восхваляет профессию книжника, дающую ему возможность приобретать мудрость в противоположность ручным ремеслам. Из книжников выходили царские чиновники, и учение мудрости культивировалось сначала при дворе. То же самое происходило и в других центрах восточной мудрости, в Египте и в Месопотамии. Один из сборников притчей Соломона был составлен «мужами Езекии, царя Иудейского», Pr 25:1. Эти мудрецы не только собирали древние изречения, но и сами писали. Два произведения, составленные, по всей вероятности, при дворе Соломона — история Иосифа и история преемства престола Давидова — можно тоже рассматривать как писания мудрых.
Таким образом, круги мудрых значительно отличаются от той среды, в которой появились священнические и пророческие писания. Jr 18:18 перечисляет три различных класса — священников, мудрых и пророков. Мудрые не особенно интересуются культом, их как будто не волнуют несчастья их народа и не захватывает поддерживающая его великая надежда. Однако в эпоху Плена эти три течения сливаются. В прологе Притчей слышится тон пророческой проповеди, в кн. Сир (Si 44-49) и Прем (Sg 10-19) содержится много размышлений над Священной историей; сын Сирахов почитает священство, ревнует о культе и даже отождествляет Премудрость и Закон (Si 24:23-34): перед нами уже союз книжника (или мудрого) с законоучителем, который можно видеть и в евр. среде евангельских времен.
Так завершается долгий путь, начало которому в ВЗ положил Соломон. Все учение мудрых, постепенно преподававшееся избранному народу, подготавливало умы к восприятию нового откровения — откровения Воплощенной Премудрости, которая «больше Соломона» (Mt 12:42).
1-4 В первых четырех ст. 11-й гл. говорится о руководстве божественной премудрости израильтянами во время их странствования по пустыне.
Благодаря помощи божественной премудрости евреи благополучно прошли по необитаемой пустыне (2 ст.), успешно отражали нападения врагов (3 ст.) и в безводных местах чудом получали воду из скалы (4 ст.). Премудрость, благоустроя таким образом дела еврейского народа, действовала не непосредственно, а «рукою святого пророка», т. е. Моисея, который, действительно, был посредником между Богом и израильским народом (Исх 19:20-21; 20:19,21). Моисей назван «святым пророком», чтобы оттенить его превосходство перед прочими ветхозаветными пророками (Втор 18:15,18; 34:12).
2 Выражения «необитаемая пустыня», «непроходимые места», являются, конечно, гипербологическими.
На непроходимых местах поставили шатры — указывается на различные станы израильтян в пустыне (Чис 33 гл.). Воспоминание жизни в шатрах в пустыне, полной разного рода опасностей и лишений, было для евреев всегда священным, ибо во всех своих бедах в пустыне они получали видимую помощь Божию. Для сохранения памяти об этом времени в будущих поколениях был учрежден праздник кущей (Лев 23:39-42).
3 Слова противостали неприятелям и отомстили врагам относятся к борьбе с амаликитянами (Исх 17:8-13), с Арадой, царем ханаанским (Чис 21:1-3), с моавитянами (Чис 25:17), мадианитянами (Чис 31:2), с Сигоном, царем аморейским (Чис 21:21,28; Втор 2:32) и Огом, царем васанским (Чис 21:33-36; Втор 3:1-4).
4 Томились жаждою и воззвали к Тебе, и дана им была вода из утесистой скалы. Ср. Исх 17:1-7; Чис 20:2-11; Втор 8:15; Пс 77:15-16; 104:41. Писатель в данном месте (как и в 10:15) представляет события в более светлом виде: по нему, томимые жаждой евреи обратились за помощью к Богу («воззвали к Тебе») и получили воду; тогда как приведенные выше места Пятикнижия говорят о малодушном ропоте евреев в этом случае на Моисея и Бога.
5-15 Сравнение совершенно противоположной судьбы израильтян и египтян в те древние времена.
5 Положение: «чем наказаны были враги их (египтяне), тем они (израильтяне), находясь в затруднении, были облагодетельствованы», поясняется не только примером 7-8 ст.; но является главной темой целого отдела с 16-19 гл., где для обоснования этого положения из жизни обоих народов приводятся многочисленные факты. Значит, 5-6 ст. содержат общее положение, принцип, установленный писателем относительно событий излагаемой им эпохи. Смысл этих стихов поэтому не исчерпывается приводимым далее примером, на что отчасти указывает выражение: «находясь в затруднении» — более широкое, чем какое бы должно быть, если бы писатель имел в виду только нужду в воде, о которой говорится далее.
6-7 Стихи 7-8 содержат пример, подтверждающий высказанное в 2-х предшествующих стихах положение. Вода служила совершенно противоположным целям: египтяне были наказаны через воду «постоянно текущей реки», т. е. Нила, «смрадною кровью возмущенной», обращенной Моисеем в кровь, так что они не имели питьевой воды (Исх 7:19-24); израильтяне же, напротив, были подкреплены водою, которая для утоления их жажды была выведена из скалы (см. ст. 4) (Исх 18, Чис 20). Так египтяне были наказаны «в обличение их детоубийственного повеления» (Исх 1:16), т. е. за их жестокое распоряжение об умерщвлении еврейских младенцев. Египтяне хотели пролить невинную кровь и за это они были наказаны также через кровь, таким образом, по мысли писателя, форма наказания стоит в тесной связи с преступлением. Здесь он приводит первый пример, что «чем кто согрешает, тем и наказывается» (ст. 17).
8-10 При сравнении противоположной судьбы египтян и израильтян писатель часто (16:5-15,27-29; 18:20) высказывает мысль, что Бог хотя также посылает страдания и евреям, но, во-первых, в меньшей степени, во-вторых, с благими для них целями, а не в наказание. Та же мысль и здесь. Хотя и израильтяне испытывали жажду, но только затем, чтобы узнать, как мучились жаждою их враги и вместе с тем, чтобы почувствовать отеческое попечение о себе Бога.
8 Ср. 16:4.
9-10 Наказания египтян были вместе с тем судом над ними: «как гневный царь, (Бог их) осуждая истязал». Наказания же евреев были для них «милостивым вразумлением», Бог «испытывал их, как отец, поучая». В Ветхом Завете Бог называется отцом не в том полном смысле, в каком это наименование прилагается Ему в Новом Завете. В Ветхом Завете Бог называется отцом только израильского народа и этим именем определяются более внешние отношения Бога к еврейскому народу, как виновника его самостоятельной политической жизни (Втор 32:5; Пс 102:13; Ис 63:16; Иер 3:4,19); в Новом Завете Он является отцом всех людей и этим именем определяются внутренние, нравственные отношения к ним Бога.
11 Продолжается описание судьбы египтян. Отсутствовавшие — те, которые преследовали израильтян и погибли в Чермном море; присутствовавшие, напротив, те, кто дома переживал страшные «казни» со всеми их последствиями. «Одинаково» нужно относить не к глаголу «пострадали», так как наказания для преследовавших евреев египетских воинов и для остальных египтян были различны, а к вышестоящему «присутствовавшие»; мысль такая: отсутствовавшие, равно как и присутствовавшие, пострадали.
12 Речь идет о наказании «присутствовавших»: «их постигла сугубая скорбь», кроме перенесенных бедствий — казней, они мучились еще тяжелыми «воспоминаниями о прошедшем»: о гибели своего лучшего войска в море, о благоденствии своих врагов и пр.
13 Полагают, что слова 14 ст. ближайшим образом относятся к гибели египтян в Чермном море, следствием чего было полное освобождение израильтян. Однако против такого толкования говорит тесная связь 14 ст. со следующим 15 ст. (в греческом тексте они соединены частицей γὰρ), который дает частный пример облагодетельствования евреев через наказание египтян и указывает при этом на испытываемую египтянами жажду, которая привела их к признанию и удивлению перед Моисеем, посланником Божиим. Отсюда правильнее 14 ст. пояснять сопоставлением со ст. 5-8.
Познали господа, т. е. увидели в этом событии дело Божие.
14 Кого они прежде, как отверженного, отреклись с ругательством. Речь идет о Моисее, который здесь не назван по имени, как и в других местах книги (10:16; 18:5). Основанием для приведенных слов у писателя мог быть факт преследования Моисея после убийства египтянина, а затем пренебрежительное отношение к Моисею египетской властью в начале его выступления (Исх 2 и 7 гл.).
Тому в последствие событий удивлялись. Выражение «в последствие событий» означает, вероятно, последующие одна за другой «казни» египетские, бывшие важнейшими событиями в истории освобождения евреев и приведения египтян в конце концов к признанию авторитета Моисея (Исх 11:3). В рассказе 14 и 15 ст. есть некоторые особенности сравнительно с повествованием о том же кн. Исход. Что фараон и египтяне в казнях видели дело Божие («познали Господа») и начинали сознавать свою неправоту, об этом говорит и книга Исход (Исх 8:4,21; 9:27; 10:16; 12:30), но ничего там не говорится, чтобы египтяне получили известие о чудесном напоении израильтян в пустыне и из этого вывели для себя соответствующее нравоучение. Превращения воды в кровь, вызвавшее жажду египтян, ставится писателем кн. Премудрости Соломона не в начале, а «в последствие событий», приведших израильтян к освобождению.
15-16 Хронологически писатель возвращается несколько назад, передавая о событиях, рассказанных Моисеем в Исх 7:26 и далее и в 10:12 и далее. Наказание египтян гадами и насекомыми он ставит в связь с их религиозными заблуждениями: почитанием животных.
Они в заблуждении служили бессловесным пресмыкающимся и презренным чудовищам. Писатель имеет в виду, вероятно, жаб, змей и крокодилов, которые обоготворялись в Египте.
За эти неразумные помышления их неправды... Ты в наказание послал на них множество бессловесных животных. Далее в 16:9; 17:9 определенно говорится о наказании через саранчу, мух, змей. Цель наказания египтян через тех самых животных, которых они обоготворяли, та, чтобы они познали, что чем кто согрешает, тем и наказывается (17 ст.).
17 С 18 ст. и далее через всю 12 гл. у писателя идет рассуждение о божественном милостивом суде над грешными людьми. В ближайшем отделе с 18 ст. по 12:1 говорится о его сущности. Милость божественного суда вытекает из божественного всемогущества (17-23 ст.). Божественной премудрости (ст. 21) и любви (ст. 24-27).
17-19 Бог мог, по своему всемогуществу, наказать египтян каким-нибудь другим чудесным образом. В выборе средств наказания Его, проявившего свое всемогущество в творении мира, ничто не могло стеснить.
17 Не невозможно было бы для всемогущей руки Твоей, создавшей мир из необразного вещества. Понятие о «необразном веществе» (ὕλη ἄμορφος), из которого «всемогущая рука Божия создала мир», заимствовано писателем кн. Премудрости Соломона из платоновской философии. Слово ὕλη означает, прежде всего, сырой материал, из которого строится здание, затем вещество мира, первичную материю вещей в отношение от их формы. Сам Платон, однако, еще не употреблял слова ὕλη в таком точно значении, но в позднейших, начиная с Аристотеля, изложениях платоновской теории слово ὕλη стало постоянно употребляться для обозначения платоновского понятия о веществе мира, как чего-то противоположного Сущему. В такое значение слово ὕλη перешло в александрийскую философию и оттуда, надо полагать, было заимствовано писателем нашей книги. Подтверждением этого служит прилагаемый к существительному ὕλη предикат ἄμορφος — тоже философский термин, определявший у платоников природу материального начала мира. Однако, употребляя это платоновское выражение: ἐξ ὕλης ἀμόρφου, писатель кн. Премудрости соединил ли с ним и платоновское понятие о необразном веществе, как некоей от вечности существующей основе бытия мира, самой в себе совершенно неопределенной и только способной принимать все возможные определения; или же с этим выражением он соединял чисто библейское представление о первоначальном состоянии созданного Богом вещества мира, «безвидном и неустроенном» (Быт 1:2)? Решить этот вопрос с точностью трудно. Писатель нигде не говорит о творении мира из ничего; творческая сила премудрости Божией представляется им художницей всего — ἡ τεχνι̃τις πάντων (7:21); очевидно, идея творения из ничего не выступает у писателя вперед и, может быть, в уме его не была глубоко развита. С другой стороны, в некоторых местах книги о происхождении мира от Бога он говорит языком чисто библейским (1:14; 9:1,9), идея безусловной неограниченной личности Бога повсюду выступает в книге во всей силе и чистоте (11:22,23; 16:24); начало зла в мире он полагает не в материальной основе мира, не в свойствах первоначального вещества, но зло вошло в мир завистью падшего духа, диавола (2:24). Все эти положения не гармонируют с платоновским понятием о «необразном веществе» мира, поэтому с большею вероятностью можно положить, что в рассматриваемом месте книги писатель думал выразить чисто религиозное представление о Боге, как всемогущем Творце мира, для которого все возможно, но выразил это представление не точно отвечавшими ему терминами распространенной тогда философской доктрины.
20 Первая половина стиха усиливает мысль предшествующих 3-х ст. Для наказания египтян Бог даже не имел нужды ни в каком орудии: «они могли погибнуть... рассееваемые духом силы Твоей», т. е. действием божественного всемогущества. Сокрушающая сила божественного всемогущества представляется писателем в образе бури, вихря, отсюда выражения: «дуновение», «дух».
Но Ты все расположил мерою, числом и весом. Весы и мера — обычные образы для обозначения точнейшего распределения и соразмерности, в особенности в расположении вселенной, а также образы божественного правосудия (Иов 31:6; Иез 28:17; 40:12; Дан 5:27).
Мысль в связи с контекстом такая: хотя карающая сила божественного суда и воздаяния в силу Его всемогущества может выражаться во всем вполне свободно, однако она руководится и определяется премудростью.
21-22 Стихи 22-23 раскрывают мысль о божественном всемогуществе. В сравнении с этим всемогуществом вся вселенная представляется ничтожной: «весь мир пред Тобою, как колебание чашки весов», т. е. такая же ничтожная величина, как та, которая выводит из равновесия, производит колебание чашки весов; «или как капли утренней росы, сходящей на землю»: часто употребляемый в Библии образ, всего скоропреходящего, непрочного (Ос 6:4; 13:3). В отношении к предшествующей мысли о возможных способах божественного наказания (17-21 ст.) выраженная мысль о божественном всемогуществе является основанием («ибо»).
23-26 В этих стихах говорится о божественном милосердии и любви. Эти свойства Божии являются второй — после мудрости — силой, определяющей меру божественного наказания грешникам. Как премудрость Божия распределяет наказания «мерою, числом и весом» (21 ст.) и «чем кто согрешает, тем (Ею) и наказывается» (ст. 17), так божественная любовь «всех милует», «покрывает грехи людей», «все щадит» (24, 27 ст.). Основанием этой милующей любви божественной является Божие всемогущество: «Ты все милуешь, потому что все можешь». Как писатель представляет связь между этими свойствами Божиими, определенно сказать трудно; может быть так, как в книге Иова: божественное величие столь чрезмерно, что человеческими проступками оно никаким образом не может быть оскорблено; люди со всеми своими грехами слишком ничтожны, чтобы Бог стал обращать в наказание их свое всемогущество: «если я согрешил, то что я сделал Тебе, страж человеков... Зачем бы не простить мне греха...» (Иов 7:20-21).
23 Покрывает грехи людей ради покаяния. О прощении грехов в Ветхом Завете говорится еще: Исх 34:7; Ис 1:18; 55:7; Мих 7:18; Пс 24:7; 31:1,2; 84:3; 102:13-14; 129:4,8; Сир 2:11.
24 О всеобъемлющей любви Божией («Ты любишь все существующее») говорит самый факт творения мира. Любовь была движущим принципом в творческой деятельности Божией: Бог «не создал бы, если бы что ненавидел». Мысль эта была одним из основных положений платоновской философии (Платон. Тимей).
25 Любовь божественная, творческой волей и словом воззвавшая («призвано Тобою») все к бытию, также необходима и для продолжения и сохранения этого бытия. Ср. 1:14.
26 Бог любит все существующее, потому что все Им сотворено и все Его. Он виновник всякой одушевленной жизни: «душелюбивый Господь». Ср. 1:13.
Написание книги. В греческой Библии эта книга надписывается: Σοφία Σαλωμω̃νος — Премудрость Соломона, а в латинской Liber Sapientae. Такое надписание указывает, прежде всего, на содержание книги; главным предметом ее является учение о Премудрости Божией, ее начале, свойствах и действиях в мире. Другое слово надписания указывает на Соломона. Имя этого царя стоит здесь потому, что писатель книги ведет свою речь иногда от лица Соломона (см. Прем 7, Прем 8, Прем 9), главного представителя и первого учителя библейской мудрости, и предмет ее сходен с предметом кн. Притчей Соломона.
Писатель книги. Самое древнее мнение о лице писателя кн. Премудрости то, что писателем ее был Соломон. Этого мнения держались многие отцы и учители церкви (Климент Александрийский. Строматы. XI, т. IX, 315; Тертуллиан. De praecript. II, 20; Святой Киприан. Ер. de exhort martyrum. XII, VI, 673) на том основании, что имя Соломона стоит в надписании и в книге говорится от его лица. Это мнение впоследствии усиленно защищалось католическою церковью в тех видах, что эта книга признается ею каноническою.
Такое мнение об авторе книги Премудрости Соломона не может быть признано правильным по следующим основаниям. 1) Книгу Премудрости Соломона потому нельзя приписать перу Соломона, что она не была написана на еврейском языке, оригинальный язык ее греческий. 2) Писатель книги Премудрости знаком с греческой философией: учением Платона, эпикурейцев и отчасти стоиков (Прем 2:1-6; Прем 8:7.19.20). 3) Он живет вне Палестины и делает ссылки на греческие нравы и обычаи (Прем 7:17-20; Прем 8:8; Прем 13:1-15; Прем 14:14): приводить цитаты по переводу LXX-ти (Прем 2:12, ср. Ис 3:10; Прем 15:10, ср. Ис 44:20). 4) В каталогах книг Ветхого Завета, напр., в «Апост. правилах» (85 пр.), собора Лаодикийского, св. Афанасия Великого она не считается произведением Соломона и книгой канонической.
Другое мнение, которое было высказано еще во времена Иеронима, написание книги Премудрости Соломона приписывает Филону. В защиту этого мнения указывают на сходство учения этой книги о Премудрости с учением Филона о Логосе. Но сходство это внешнее: не то мыслит под образом премудрости писатель нашей книги, что Филон разумел под Логосом. Между тем и другим замечается разность взглядов до противоположности. 1) Происхождение греха и смерти в книге Премудрости Соломона объясняется «завистью диавола» (Прем 2:24); этого Филон сказать не мог, так как он не допускал существования злого начала в мире и библейский рассказ о грехопадении прародителей понимал аллегорически. 2) Теорию предсуществования душ иначе представлял писатель кн. Премудрости и Филон: по учению кн. Премудрости, души добрых входят в тела чистые (Прем 8:19.20), по Филону же — посылаются в тела на землю только души падшие и склонные ко греху (De monarchia. II, с. 213-216). 3) Наконец, сильно различаются взгляды Филона и на происхождение идолопоклонства от учения кн. Прем. об этом предмете (Прем 12, Прем 13 и Филона De mundo. II, 604 стр.).
Таким образом, Филон не мог написать книги, в которой излагается учение, во многом противоположное его взглядам. Церковное предание также свидетельствует против написания кн. Премудрости Филоном. Современные Филону отцы церкви — Климент Римский, Дионисий Ареопагит, приводят в своих сочинениях выдержки из этой книги, как священной. Такого уважения к книге у этих отцов не могло бы быть, если бы она была написана неверующим иудеем, их современником.
Все другие попытки отыскать автора кн. Премудрости Соломона также безуспешны, как и указанные две (о них можно прочитать в труде проф. Д. Поспехова «Книга Премудрости Соломона, ее происхождение и отношение к иудейско-александрийской философии»). Поэтому остается довольствоваться общим указанием, какое находим в самой книге, что писателем ее был иудей-эллинист, образованный александриец, хорошо знавший греческую философию.
Время, место и цель написания. О времени написания кн. Премудрости можно судить только предположительно, на основании находящихся в этой книге намеков на современное писателю положение египетских иудеев. Все толковники согласны в том, что при жизни писателя египетские иудеи подверглись какому-то тяжкому несправедливому гнету со стороны языческого правительства, имевшему характер религиозного преследования. Обращаясь к истории, мы находим, что в царствование трех первых Птоломеев иудеи не терпели никакого гнета и даже пользовались расположением правительства.
Только при Птоломее IV Филопаторе, когда он после окончания 4-ой сирийской войны (221-217 до Р. Х.) возвратился из Палестины в Египет в сильном раздражении против палестинских иудеев, началось религиозное преследование иудеев в Египте. Это преследование египетских иудеев описано в 3-ей книге Маккавейской и притом такими чертами, какие мы находим и в кн. Премудрости Соломона (Прем 2:12-17; ср. 3 Макк 1, 3 Макк 2: 3 Макк 1:11-12; ср. 3 Макк 2:19-20; Прем 2:19-20, ср. 3 Макк 3:1). Отсюда можно заключить, что кн. Премудрости написана в конце царствования Птоломея IV-го, ок. 221-217 г. до Р. Х.
Местом написания книги Премудрости был Египет и, вероятнее всего, Александрия. Автор ее знаком с иудейско-александрийской философией; в своей книге делает намеки на египетскую религию (Прем 12:24; Прем 15:18-19). Относительно цели написания книги на основании неоднократных увещаний и обращений писателя к судьям земли, правителям народов и царям (Прем 1:1; Прем 6:1), составилось мнение, что книга Премудрости Соломона написана была главным образом для царей (египетских или сирийских) и назначалась для передачи им. Но более внимательное изучение книги убеждает в том, что главных читателей кн. Премудрости, которых имел в виду писатель при ее составлении, нужно предполагать внутри самого иудейства, а не вне его. Печальное состояние иудейско-александрийского общества побуждало писателя представить сознанию современных ему египетских иудеев истину теократической идеи ветхозаветной веры во всем ее свете, указав им на великое и славное будущее Израиля в грядущем царстве Божием, на небе и на земле.
Содержание кн. Премудрости Соломона. Главным предметом кн. Премудрости Соломона является учение о премудрости. Мудрость писатель книги рассматривает с двух сторон: 1) как она есть сама по себе, в своем первоисточнике — Боге; это премудрость объективная, или божественная, и 2) как она отражается в человеческом духе; это мудрость субъективная, или человеческая. Рассматривая премудрость в первом отношении, писатель изображает ее как вечно присущее Богу начало откровения и действия Его в мире, как средоточие божественных совершенств, открывающихся в миротворении и мироуправлении; во втором отношении Премудрость есть входящее в дух человеческий от Бога начало всякого высшего духовного совершенства, приводящее человека к бессмертию. Соответственно постепенному раскрытию этой идеи премудрости вся книга может быть разделена по своему содержанию на три части.
В первой части (Прем 1, Прем 2, Прем 3, Прем 4, Прем 5) премудрость изображается, как руководительница к блаженному бессмертию, вопреки ложному мнению иудейских вольнодумцев, отрицавших бессмертие.
Во второй части (Прем 6, Прем 7, Прем 8, Прем 9) от лица царя Соломона писатель излагает учение о существе премудрости, ее происхождении и свойствах, о необходимости и значении обладания ею, равно как и об условиях ее достижения.
В третьей части (Прем 10, Прем 11, Прем 12, Прем 13, Прем 14, Прем 15, Прем 16, Прем 17, Прем 18, Прем 19) писатель примерам из древней истории своего народа доказывает, что только премудрость делала этот народ счастливым; напротив недостаток ее приводил отдельных людей и целые народы (египтян, хананеев) к гибели.
См. «Понятие о Библии».
Третий отдел ветхозаветных священных книг составляют в греко-славянской Библии книги «учительные», из которых пять — Иова, Псалтирь, Притчи, Екклезиаст и Песнь Песней признаются каноническими, а две — Премудрость Соломона и Премудрость Иисуса сына Сирахова1 неканоническими. В противоположность этому в еврейской Библии двух последних, как и всех вообще неканонических, совсем не имеется, первые же пять не носят названия «учительных», не образуют и особого отдела, а вместе с книгами: Руфь, Плач Иеремии, Есфирь, Даниил, Ездра, Неемия, первая и вторая Паралипоменон, причисляются к так называемым «кетубим», «агиографам», — «священным писаниям». Сделавшееся у раввинов-талмудистов техническим обозначением третьей части Писания название «кетубим» заменялось в древности другими, указывающими на учительный характер входящих в ее состав произведений. Так, у Иосифа Флавия современные учительные книги, кроме Иова, известны под именем «прочих книг, содержащих гимны Богу и правила жизни для людей» (Против Аппиона I, 4); Филон называет их «гимнами и другими книгами, которыми устрояется и совершенствуется знание и благочестие» (О созерцательной жизни), а автор 2-ой маккавейской книги — «τὰ του̃ Δαυιδ καὶ ἐπιστολὰς βασιλέων περὶ ἀναθεμάτων» — «книги Давида и письма царей о приношениях» (2:13). Наименование «τὰ του̃ Δαυιδ» тожественно с евангельским названием учительных книг псалмами» («подобает скончатися всем написанным в законе Моисееве и пророцех и псалмех о мне»; Lc 24:44), а это последнее, по свидетельству Геферника, имело место и у раввинов. У отцов и учителей церкви, выделяющих, согласно переводу LXX, учительные книги в особый отдел, они также не носят современного названия, а известны под именем «поэтических». Так называют их Кирилл Иерусалимский (4-е огласительное слово), Григорий Богослов (Σύταγμα. Ράκκη, IV, с. 363), Амфилохий Иконийский (Ibid. С. 365), Епифаний Кипрский и Иоанн Дамаскин (Точное изложение православной веры. IV, 17). Впрочем, уже Леонтий Византийский (VI в.) именует их «учительными», — «παραινετικά» (De Sectis, actio II. Migne. Т. 86, с. 1204).
При дидактическом характере всего Священного Писания усвоение только некоторым книгам названия «учительных» указывает на то, что они написаны с специальной целью научить, вразумить, показать, как должно мыслить об известном предмете, как его следует понимать. Данную цель в применении к религиозно-нравственным истинам и преследуют, действительно, учительные книги. Их взгляд, основная точка зрения на учение веры и благочестия — та же, что и в законе; особенность ее заключается в стремлении приблизить богооткровенную истину к пониманию человека, довести его при помощи различных соображений до сознания, что ее должно представлять именно так, а не иначе, Благодаря этому, предложенная в законе в форме заповеди и запрещения, она является в учительных книгах живым убеждением того, кому дана, кто о ней думал и размышлял, выражается как истина не потому только, что открыта в законе, как истина, но и потому, что вполне согласна с думой человека, стала уже как бы собственным его достоянием, собственной его мыслью. Приближая богооткровенные истины к человеческому пониманию, учительные книги, действительно, «совершенствуют сознание и благочестие». И что касается примеров такого освещения их, то они прежде всего наблюдаются в кн. Иова. Ее главное положение, вопрос об отношении правды Божией к правде человеческой, трактуется автором с точки зрения его приемлемости для человеческого сознания. Первоначально сомневавшийся в божественном правосудии, Иов оказывается в результате разговоров уверовавшим в непреклонность божественной правды. Объективное положение: «Бог правосуден» возводится на степень личного субъективного убеждения. Подобным же характером отличается и кн. Екклезиаст. Ее цель заключается в том, чтобы внушить человеку страх Божий (Jb 12:13), побудить соблюдать заповеди Божии. Средством к этому является, с одной стороны, разъяснение того положения, что все отвлекающее человека от Бога, приводящее к Его забвению, — различные житейские блага не составляют для человека истинного счастья, и потому предаваться им не следует, и с другой — раскрытие той истины, что хранение заповедей дает ему настоящее благо, так как приводит к даруемому за добрую жизнь блаженству по смерти, — этому вечно пребывающему благу. Равным образом и кн. Притчей содержит размышления о началах откровенной религии, законе и теократии и влиянии их на образование умственной, нравственной и гражданской жизни Израиля. Результатом этого размышления является положение, что только страх Господень и познание Святейшего составляют истинную, успокаивающую ум и сердце, мудрость. И так как выражением подобного рода мудрости служат разнообразные правила религиозно-нравственной деятельности, то в основе их лежит убеждение в согласии откровенной истины с требованиями человеческого духа.
Раскрывая богооткровенную истину со стороны ее согласия с пониманием человека, учительные книги являются показателями духовного развития народа еврейского под водительством закона. В лице лучших своих представителей он не был лишь страдательным существом по отношению к открываемым истинам, но более или менее вдумывался в них, усваивал их, т. е. приводил в согласие со своими внутренними убеждениями и верованиями. Погружаясь сердцем и мыслию в область откровения, он или представлял предметы своего созерцания в научение, для развития религиозного ведения и споспешествования требуемой законом чистоте нравственности, как это видим в кн. Иова, Екклезиаст, Притчей и некоторых псалмах (78, 104, 105 и т. п.), или же отмечал, выражал то впечатление, которое производило это созерцание на его сердце, в лирической форме религиозных чувствований и сердечных размышлений (Псалтирь). Плод богопросвещенной рефлексии о божественном откровении, данном еврейскому народу в закон, учительные книги носят по преимуществу субъективный характер в отличие от объективного изложения истин веры и благочестия в законе и объективного же описания жизни еврейского народа в книгах исторических. Другое отличие учительных книг — это их поэтическая форма с ее характерною особенностью — параллелизмом, определяемым исследователями еврейской поэзии как соотношение одного стиха с другим. Это — род рифмы мысли, симметрия идеи, выражаемой обыкновенно два или иногда три раза в различных терминах, то синонимических, то противоположных. Сообразно различному взаимоотношению стихов параллелизм бывает синонимический, антитический, синтетический и рифмический. Первый вид параллелизма бывает тогда, когда параллельные члены соответствуют друг другу, выражая равнозначащими терминами один и тот же смысл. Примеры подобного параллелизма представляет Ps 113 — «когда Израиль вышел из Египта, дом Иакова (из среды) народа иноплеменного, Иуда сделался святынею Его, Израиль владением Его. Море это увидело и побежало, Иордан возвратился назад, горы прыгали, как овцы, и холмы, как агнцы». Параллелизм антитический состоит в соответствии двух членов друг другу через противоположность выражений или чувств. «Искренни укоризны от любящего, и лживы поцелуи ненавидящего. Сытая душа попирает и сот, а голодной душе все горькое сладко» (Pr 27:6-7). «Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся. Они поколебались и пали, а мы встали и стоим прямо» (Ps 19:8-9). Параллелизм бывает синтетическим, когда он состоит лишь в сходстве конструкции или меры: слова не соответствуют словам и члены фразы членам фразы, как равнозначащие или противоположные по смыслу, но оборот и форма тожественны; подлежащее соответствует подлежащему, глагол — глаголу, прилагательное — прилагательному, и размер один и тот же. «Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа верно, умудряет простых; повеления Господа праведны, веселят сердце; страх Господа чист, просвещает очи» (Ps 18). Параллелизм бывает, наконец, иногда просто кажущимся и состоит лишь в известной аналогии конструкции или в развитии мысли в двух стихах. В этих случаях он является чисто рифмическим и поддается бесконечным комбинациям. Каждый член параллелизма составляет в еврейской поэзии стих, состоящий из соединения ямбов и трохеев, причем самый употребительный стих евреев — гептасиллабический, или из семи слогов. Стихами этого типа написаны кн. Иова (Jb 3:1-42:6), вся книга Притчей и большинство псалмов. Встречаются также стихи из четырех, пяти, шести и девяти слогов, чередуясь иногда с стихами различного размера. Каждый стих является, в свою очередь, частью строфы, существенным свойством которой служит то, что она заключает в себе единую, или главную, мысль, полное раскрытие которой дается в совокупности составляющих ее стихов. Впрочем, в некоторых случаях то две различные мысли соединены в одной строфе, то одна и та же мысль развивается и продолжается далее этого предела.