Lamentationes, Глава 4,  стихи 3-22

Эта небольшая книга помещена в третьей части евр. Библии вместе с агиографами (кетубим). В греч. Библии и в Вульг она озаглавлена «Плач Иеремии» и помещена после книги этого пророка. Предание о том, что ее написал сам Иеремия, основывалось на указании 2 Пар 35:25 и подтверждалось содержанием поэмы, действительно отражающим его эпоху. Современные же экзегеты полагают, что Плач написал человек, изощренный в поэтическом искусстве, в то время как Иеремия выражал свой религиозный опыт более непосредственно. Данная книга отличается сложностью построения: она состоит из четырех т. н. алфавитных стихотворений, а пятое, заключительное, содержит ровно двадцать два стиха по числу букв евр алфавита. Плач 1, Плач 2 и Плач 4 относятся к жанру погребальных плачей; Плач 3 представляет собой индивидуальное сетование, Плач 5 — сетование коллективное. Написаны они были в Палестине после разрушения Иерусалима в 587 г., и, вероятно, исполнялись на богослужениях, которые, согл. Иер 41:5, продолжали совершаться на месте разрушенного храма. В душераздирающих выражениях автор описывает горестное состояние города и его жителей, но в этих скорбных жалобах слышится непоколебимое упование на Бога и глубокое раскаяние, что и составляет непреходящую ценность книги. Евреи читают ее во время большого поста, установленного в память событий 587 г., а Западная Церковь на Страстной неделе, в воспоминание о Голгофской драме.

В евр Библии под общим заглавием «Поздние пророки» объединены книги: Исаии, Иеремии, Иезекииля и двенадцати т. н. малых пророков. Они следуют за группой книг, называющихся книгами «ранних пророков» (от кн Ис Нав до кн Царств включительно). В греч же Библии книги пророков помещаются после учительных книг и расположены в ином порядке. К ним присоединены кн Плач и кн Даниила (которые в евр Библии отнесены к последней части канона), а также книги, ненаписанные или не сохранившиеся на евр языке: кн Варуха (после кн Иеремии), Послание Иеремии (после Плача) и, наконец, добавления к кн Даниила. В Вульг в основном сохранилось то же распределение, однако мы видим в ней возвращение к евр. порядку в том отношении, что Двенадцать «малых» пророков помещены после четырех «великих», и Послание Иеремии присоединено к книге Варуха, помещенной вслед за Плачем.

Пророческое служение

Для всех великих религий древности характерно появление вдохновенных людей, утверждавших, что они говорят от имени Бога. В частности, у соседей Израиля засвидетельствованы случаи пророческого экстаза в Библосе (текстом 11 столетия до Р.Х.), наличие прорицателей и пророков в Хаме на Оронте в 8 веке и в еще большей мере — в Мари на Евфрате в 18 в. до Р.Х. Обращение этих пророков к царям напоминает по форме и содержанию обращения древнейших израильских пророков, о которых говорится в Библии. В ней упоминается и о прорицателе Валааме, вызванном из Месопотамии Валаком, царем Моавитским (Numeri 22-24) и о 450 пророках Ваала, вызванных уроженкой Тира Иезавелью и посрамленных Илией на Кармиле (1 Regum 18:19-40). В той же книге идет речь и о 400 пророках, к которым обратился за советом Ахав (1 Regum 22:5-12). Они представляли, подобно первым, большую группу исступленных зкстатиков, но прорицали от имени Ягве. Хотя в данном случае их претензия говорить от лица Ягве оказалась несостоятельной, не подлежит сомнению, что в древний период истории пророческое движение в Израиле носило групповой характер и представляло собой явление религиозно-социального характера.

Самуил предрекает Саулу, что он встретит «сонм пророков» (1 Samuelis 10:5, ср 1 Samuelis 19:20), Авдий укрывает группу пророков от Иезавели (1 Regum 18:4), группы сынов пророческих находятся в связи с Елисеем (2 Regum 2:3-18; 2 Regum 4:38 сл, 2 Regum 6:1 сл, 2 Regum 9:1),но затем больше не появляются; косвенное упоминание о них мы встречаем еще только у пророка Амоса (Amos 7:14). Часто они приводили себя в исступление игрой на музыкальных инструментах (1 Samuelis 10:5), и это состояние передавалось присутствующим (1 Samuelis 10:5-10), иногда же пророчество выражалось в символических действиях (1 Regum 22:11).

К музыке прибег однажды, перед тем как пророчествовать, и пророк Елисей (2 Regum 3:15). Чаще совершали символические действия пророки Ахия Силомлянин (1 Regum 11:29 сл), Исаия (Isaiae 20:2-4), Иеремия (Ieremiae 13:1 сл, Ieremiae 19:1 сл, Ieremiae 27:2 сл) и особенно Иезекииль (Ezechielis 4:1-5:4, Ezechielis 12:1-7, Ezechielis 12:18; Ezechielis 21:18-23 сл, Ezechielis 37:15 сл). Во время совершения этих действий, или помимо их, они иногда ведут себя необычным образом, но не эти состояния представляют собой самое главное в жизни и деятельности тех пророков, слова и действия которых запечатлены Библией. Этим последние отличаются от исступленных членов пророческих групп.

В Библии всех пророков называют наби. Производный от этого слова глагол означает говорить или вещать, иногда бредить (1 Samuelis 18:10); появлению последнего смыслового оттенка могло способствовать поведение некоторых пророков. По всей вероятности, этот глагол связан с корнем, означающим «звать, возвещать». Таким образом, наби является либо тем, кто призван, либо тем, кто возвещает; и тот и другой смысл этого понятия приводит нас к пониманию сущности ВЗ-ного пророчества. Пророк — вестник или истолкователь божественного слова. Это ясно выражено в двух параллельных местах кн Исход: Аарон будет истолкователем Моисея, как если бы он был его «устами», а Моисей будет его вдохновителем «вместо Бога» (Exodus 4:15-16); для фараона Моисей будет «Богом», а Аарон будет его «пророком», наби (Exodus 7:1). Этому созвучны слова Ягве к Иеремии: «Я вложил слова Мои в уста твои» (Ieremiae 1:9). Пророки, сознавая божественное происхождение своей проповеди, начинают ее словами: «Так говорит Ягве», «слово Ягве», «открыл мне Ягве». Обращенное к ним слово подчиняет их себе, и они не могут о нем молчать: «Господь Ягве сказал, — кто не будет пророчествовать?» — восклицает Амос (Amos 3:8), и Иеремия тщетно борется с овладевшей им силой (Ieremiae 20:7-9).

Однажды они услышали властный призыв Божий (Amos 7:15; Isaiae 6), Господь избрал их своими вестниками; начало повести об Ионе показывает, к чему приводит уклонение от этого призвания. Они посланы выражать волю Божию и сами должны быть ее «знамениями». Не только их слова, но и действия, вся их жизнь — пророчество. Несчастный брак Осии имеет символическое значение (Osee 1:1-3); Исаия должен ходить нагим (Isaiae 20:3), ибо он сам и его дети представляют собой «указание и предзнаменование» для Израиля (Isaiae 8:18); жизнь Иеремии есть подлинное выражение его проповеди (Ieremiae 16), а когда Иезекииль выполняет кажущиеся странными повеления Божии, он становится «знамением дому Израилеву» ( Ezechielis 4:3; Ezechielis 12:6, Ezechielis 12:11; Ezechielis 24:24).

Божие призвание может сообщаться пророку по-разному — в видении (напр, у Isaiae 6, Ezechielis 1:2, Ezechielis 1:8 и др.; Danielis 8-12; Zachariae 1-6), реже в ночном сновидении (напр, у Danielis 7; Zachariae 1:8 сл; ср Numeri 12:6),через слуховое восприятие, но чаще всего через внутреннее вдохновение (соответственно этому часто повторяются выражения: «Было ко мне слово Ягве», «Слово Ягве к...»). Происходит это иногда внезапно, иногда в связи с каким-либо, казалось бы, незначительным обстоятельством, как вид ветки миндального дерева (Ieremiae 1:11), двух корзин со смоквами (Ieremiae 24), или посещение горшечника (Ieremiae 18:1-4). Полученная весть передается пророком также различными способами: при помощи лирики, прозаического рассказа, в притчах или посредством кратких фраз наподобие прорицаний; нередко используются и литературные формы увещания, диатрибы, судебного диалога, проповеди, писаний мудрецов, богослужебных псалмов, гимнов любви, сатиры, надгробного плача...

Эти разнообразные виды восприятия и возвещения связаны с личностью пророка, но в основе их пророческой деятельности есть нечто общее: каждый истинный пророк проникнут сознанием того, что он только орудие, а произносимые им слова принадлежат одновременно и ему и не ему. Он непоколебимо убежден, что принял слово Божие и обязан его передать. Это убеждение основано на таинственном опыте непосредственного общения с Богом. Вступление Бога в душу пророка приводит его как бы в «сверхнормальное» психологическое состояние.

Пророческая весть редко обращена к отдельному человеку (Isaiae 22:15 сл) или же это происходит в более широком контексте (Ieremiae 20:6; Amos 7:17). Когда же пророк обращается к царю или к первосвященнику, ставшему главой народной общины после возвращения из Плена (Zachariae 3), он видит в них лиц, ответственных за весь народ. За исключением этих случаев, великие пророки, писания которых дошли до нас, отличаются от своих предшественников в Израиле и от прорицателей восточного языч. мира тем, что их слово обращено ко всему народу. Во всех рассказах о призвании пророков они посылаются к народу Израильскому (Amos 7:15; Isaiae 6:9; Ezechielis 2:3), даже ко всем народам, как, напр, Иеремия (Ieremiae 1:10).

То, что пророк возвещает, касается и настоящего и будущего. Он послан к своим современникам и передает им Божии повеления. Но поскольку он Божий глашатай, он стоит над временем, и его предсказания как бы подтверждают и продолжают его наставления. Наби иногда возвещает предстоящее в близком будущем событие как знак, который подтвердит его слова и миссию (1 Samuelis 10:1 сл; Isaiae 7:14; Ieremiae 28:15 сл; Ieremiae 44:29-30), он предвидит кару как наказание за проступки, которые обличает, и спасение как награду за обращение, которого требует. У более поздних пророков завеса приподнимается даже над последними временами, над эпохой конечного торжества Бога, но из этого всегда вытекает поучение и для настоящего. Поскольку пророк есть только Божие орудие, то, что он возвещает, может выходить за пределы его времени, даже за рамки сознания пророка, оставаясь окутанным тайной, пока не осуществится.

Иеремия послан «истреблять и разрушать, строить и насаждать». Возвещаемое пророками имеет две грани: обличительную и утешительную. Их слова нередко суровы, исполнены угроз и упреков, и эта беспощадность может служить свидетельством подлинности пророчества (Ieremiae 28:8-9; ср Ieremiae 26:16-19; 1 Regum 22:8), ибо грех, препятствующий следовать заповедям Божиим, неотступно занимает мысль пророка. Однако перспектива спасения народа никогда не исчезает. Кн Утешения (Isaiae 40-55) представляет собою одну из вершин пророчества, и нет оснований сомневаться в подлинности более древних текстов, содержащих возвещения радости, как напр, у Amos 9:8-15; Osee 2:14-23; Osee 11:8-11. В отношениях Бога к Его народу милость и справедливость сочетаются.

Пророк послан к народу Израильскому, но его пророчества относятся и к другим народам. У великих пророков имеется ряд пророчеств против языч. народов (Isaiae 13-23; Ieremiae 46-51; Ezechielis 25-32). Амос начинает свою пророческую деятельность с возвещения суда над соседями Израиля. Авдий излагает пророчество об Едоме, а кн Наума представляет собой одно только пророчество против Ниневии, куда Иона был послан проповедовать.

Пророк уверен, что говорит от имени Бога, но как могут его слушатели убедиться в том, что он подлинный пророк? Ведь встречаются и лжепророки, о которых нередко идет речь в Библии. Они могут заблуждаться искренно, могут быть и сознательными лжецами. Истинным пророкам приходится вступать с ними в спор (1 Regum 22:8 сл; Ieremiae 23:28; Ezechielis 13). Как удостовериться, что возвещаемое исходит действительно от Бога? Согласно Библии, есть два критерия: первый — исполнение пророчества в будущем (Ieremiae 28:9; Deuteronomii 18:21-22), второй и главный — согласованность пророческого учения с ягвистской доктриной (Ieremiae 23:22; Deuteronomii 13:1-5).

Иногда пророки фигурируют рядом со священниками (Ieremiae 8:1; Ieremiae 23:11; Ieremiae 26:7 сл и др.; Zachariae 7:3 и др.), напр, Иеремия говорит, что при иерусалимском храме имелась комната «человека Божия» — по всей вероятности пророка. Все это показывает, что деятельность некоторых пророков была связана с храмом.

Из всей совокупности фактов и текстов, относящихся к пророчеству, можно сделать следующее заключение: пророк — человек, имеющий непосредственный опыт богопознания, получивший откровение Божией святости и Божиих соизволений, судящий о настоящем и провидящий будущее в свете Откровения Божия. Он послан Богом напоминать людям о Его требованиях и возвращать их на путь Его любви и послушания Ему. Так понятое пророчество представляет собою явление, присущее только Израилю, свидетельствующее об особом действии Провидения Божия в истории избранного народа.

Пророческое движение

Первым и величайшим из пророков, согласно Библии, является Моисей (Deuteronomii 18:15, Deuteronomii 18:18; Deuteronomii 34:10-12; Numeri 12:6-8). О его преемнике Иисусе Навине говорится, что «в нем есть Дух» (Numeri 27:18, ср Deuteronomii 34:9). В эпоху Судей мы встречаем Девору пророчицу (Iudicum 4-5) и безымянного пророка (Iudicum 6:8), затем выступает великий образ Самуила, пророка и тайновидца (1 Samuelis 3:20; 1 Samuelis 9:9; ср 2 Paralipomenon 35:8).

Пророческий дух развивается в это время в группах экзальтированных людей (ср 1 Samuelis 10:5; 1 Samuelis 19:20). Позднее мы встречаем общины более трезвые — «сынов пророческих» (2 Regum 2 и др.), и даже еще в послепленную эпоху говорится о деятельности пророков как сословия (Zachariae 7:3). Но за пределами этих объединений, влияние которых на религиозную жизнь народа остается неясным, появляются отдельные выдающиеся личности: Гад (1 Samuelis 22:5; 2 Samuelis 24:11) и Нафан при Давиде (2 Samuelis 7:2 сл; 2 Samuelis 12:1 сл; 1 Regum 1:11 сл), Ахия при Иеровоаме (1 Regum 11:29 сл; 1 Regum 14:2 сл), Иуй при Ваасе (3 Цар 16 7), Илия и Елисей при Ахаве и его преемниках (3 Цар 17 до 4 Цар 13 и др.), Иона при Иеровоаме II (4 Цар 14 25), пророчица Олдама при Иосии (2 Regum 22:14 сл), Урия при Иоакиме (Ieremiae 26:20). К этому списку кн. Паралипоменон добавляют Самея и Адду при Ровоаме (2 Paralipomenon 12:5 сл, 2 Paralipomenon 12:15; 2 Paralipomenon 13:22), Азарию при Асе (2 Paralipomenon 15:1 сл), Одеда при Ахазе (2 Paralipomenon 28:9 сл) и несколько безымянных пророков.

Большинство пророков нам известно только по упоминанию о них в исторических или пророческих книгах. Некоторые образы выступают более четко. Нафан возвещает Давиду непоколебимость его «дома», на котором почиет благоволение Божие — это первое в ряду пророчеств, относящихся к Мессии, Сыну Давидову (2 Samuelis 7:17). Тот же Нафан обличает Давида, впавшего в грех с Вирсавией, но, увидев его раскаяние, заверяет в Божием прощении (2 Samuelis 12:1-25). Еще лучше мы осведомлены об Илии и Елисее. Когда наплыв чужеземных культов подвергает опасности религию Ягве, Илия выступает поборником веры в истинного Бога и одерживает на вершине горы Кормил блестящую победу над пророками Ваала (1 Regum 18). Его встреча с Богом на Хориве, месте, где был установлен Союз-Завет, непосредственно связывает его с Моисеем (1 Regum 19). Защищая истинную веру, Илия защищает и нравственность, он изрекает осуждение Божие на Ахава, убившего Навуфея, чтобы овладеть его виноградником (1 Regum 21). Таинственный конец его жизни окружен ореолом, который в иудейском предании все возрастал. В противоположность Илии, Елисей принимает непосредственное участие в жизни своей эпохи. Он выступает в связи с войнами против моавитян (2 Regum 3), сириян (2 Regum 6-7), участвует в захвате власти Азаилом в Дамаске (2 Regum 8:7-15) и Ииуем в Израиле (2 Regum 9:1-3); к нему обращаются за советом вельможи, израильский царь Иоас (2 Regum 13:14-19), дамасский Венадад (2 Regum 8:7-8), Нееман Сириянин (2 Regum 5). Он находится в связи и с группами «сынов пророческих», много рассказывающих о его дивных деяниях.

Более всего сведений до нас дошло о т. н. канонических пророках, писания которых вошли в Библию. О каждом из них мы будем говорить подробнее в связи с книгой, которая носит его имя. Пока укажем лишь на его место в пророческом движении. Первый из них, Амос, совершает свое служение в середине 8 века, примерно через 50 лет после смерти Елисея. Затем пророческое движение продолжается до Плена, в течение неполных двух веков, над которыми возвышаются гигантские фигуры Исаии и Иеремии. К тому же периоду принадлежат Осия, Михей, Наум, Софония и Аввакум. Последние годы деятельности Иеремии совпадают с началом служения Иезекииля. С появлением этого провидца, жившего в период Плена, окраска пророчеств меняется: у него меньше непосредственности и огня, видения грандиозны и сложны, описания тщательны, возрастает интерес к последним временам — все это предвещает апокалиптическую письменность. Однако великое течение, у истоков которого стоит Исаия, продолжается, о чем свидетельствует т. н. книга Утешения (Isaiae 40-55). Кругозор пророков послепленного периода — Аггея и Захарии — более ограничен: их интерес сосредоточен на восстановлении храма. После них Малахия обличает пороки новой народной общины, а в кн Ионы, использующей древние писания для нового учения, предвосхищается мидрашистская письменность. Апокалиптическое течение, начало которому положил Иезекииль, вновь появляется у Иоиля и во второй части кн. Захарии. Оно вливается в кн Даниила, где видения прошлого и будущего создают метаисторическую картину уничтожения зла и пришествия Царствия Божия. В эту эпоху великое пророческое вдохновение как будто иссякает, так что сынам Израилевым приходится обращаться к прежним пророкам (Danielis 9:6-10, ср Zachariae 7:7-12). Захария (Zachariae 13:2-6) предвидит полное исчезновение института пророков, на который набросили тень лжепророки. Однако почти в те же годы Иоиль (Ioel 2:28) предрекает мессианскую эру, когда произойдет новое излияние Духа.

Учение пророков

Роль пророков в религиозном развитии Израиля чрезвычайно велика. Они преподавали народу подлинный ягвизм и были теми посредниками между Богом и народом, через которых раскрывалось Откровение. Каждый из них внес вклад в созидание учения, в котором можно различить три основных элемента, характеризующие ВЗ-ную религию: монотеизм, морализм, ожидание спасения.

Монотеизм. В течение длительного периода израильтяне допускали, что другие народы могут иметь своих «иных» богов. Это их не смущало: они признавали только Ягве, самого могущественного из богов, требующего поклонения Ему одному. От практического генотеизма к полностью осознанному строгому монотеизму Израиль перешел под влиянием проповеди пророков. Когда самый ранний из них, Амос, представляет Ягве единым Богом, повелевающим силами природы, безраздельно властвующим над людьми и историей, он обращается к древним истинам Откровения, подтверждающим его грозные предупреждения. Содержание этой древней веры и проистекающие из нее правила жизни утверждаются в сознании Израиля со все большей ясностью. Синайское Откровение единого Бога было связано с избранием народа и с установлением Союза-Завета, и поэтому Ягве представлялся Богом собственно Израильским, связанным с израильской землей и святилищами. Пророки же, напоминая о связи Ягве с Его народом, показывают вместе с тем, что Он управляет судьбами и других народов (Amos 9:7). Он судит малые государства и великие империи (Amos 1-2), дает им могущество и отнимает его (Ieremiae 27:5-8); они служат орудием Его кар (Amos 6:11; Isaiae 7:18-20; Isaiae 10:6; Ieremiae 5:15-17), но Он же и останавливает их, когда это Ему угодно (Isaiae 10:12). Объявляя Израиль землею Ягве (Ieremiae 7:7), пророки в то же время предсказывают разрушение святилища (Michaeae 3:12; Ieremiae 7:12-14), и Иезекииль видит, как слава Ягве покидает Иерусалим (Ezechielis 10:18-22; Ezechielis 11:22-23).

Борясь с влиянием языческих культов и с тенденциями к синкретизму, угрожавшими вере Израиля, пророки показывают бессилие ложных богов и идолов (Osee 2:7-15; Ieremiae 2:5-13, Ieremiae 2:27-28; Ieremiae 5:7; Ieremiae 16:20). Во время Плена, когда крушение национальных надежд могло вызвать сомнения во всемогуществе Ягве, критика идолопоклонства становится более острой и рациональной ( Isaiae 40:19-20; Isaiae 41:6-7, Isaiae 41:21-24; Isaiae 44:9-20; Isaiae 46:1-7; ср Ieremiae 10:1-16; По. Иер 1:6; Danielis 14) и сопровождается торжественным исповеданием единобожия (Isaiae 44:6-8; Isaiae 46:1-7 Isaiae 46:9). Единый Бог есть Бог трансцендентный, надмирный. О тайне Его трансцендентности свидетельствуют пророки, называя Его «святым». Это одна из их излюбленных тем, особенно развитая у Исаии (Isaiae 1:4; Isaiae 5:19, Isaiae 5:24; Isaiae 6; Isaiae 10:17, Isaiae 10:20; Isaiae 40:25; Isaiae 41:14, Isaiae 41:16, Isaiae 41:20и т.д.; Osee 11:9; Ieremiae 50:29; Ieremiae 51:5; Habacuc 1:12; Habacuc 3:3). Бог окружен тайной (Isaiae 6; Ezechielis 1), Он неизмеримо выше «сынов человеческих», о чем постоянно напоминает Иезекииль. И в то же время Он близок к Своему народу и проявляет к нему Свою благость (см у Осии и Иеремии аллегорию брака Ягве с Израилем — Osee 2; Ieremiae 2:2-7; Ieremiae 3:6-8, пространно развитую затем Иезекиилем — Ezechielis 16 и Ezechielis 23).

Морализм. Святости Бога противостоит скверна человека, и, видя этот контраст, пророк с особой остротой осознает человеческую греховность. Этот морализм, как и монотеизм, не является чем-то новым: он уже был присущ десяти заповедям, звучал в обличениях Давида Нафаном (2 Samuelis 12) и Ахава Илией (1 Regum 21). В книгах пророков тема греха становится одной из основных: грех отделяет человека от Бога (Isaiae 59:2), оскорбляет Бога праведного (Амос), многомилостивого (Осия) и святого (Исаия). Проблема греха стоит в центре проповеднической деятельности Иеремии (напр Ieremiae 13:23). Именно разгул зла и вызывает Божию кару, которая окончательно свершится в грядущий «День Ягве» (Isaiae 2:6-22; Isaiae 5:18-20; Osee 5:9-14; Ioel 2:1-2; Sophoniae 1:14-18). Поскольку грех совершается всем народом, он требует и коллективного наказания, но у Иеремии (Ieremiae 31:29-30) уже появляется представление об индивидуальном возмездии. Оно ясно утверждается у Иезекииля (Ezechielis 18 ср Ezechielis 33:10-20).

Однако, т. н. «этический монотеизм» пророков не противополагается Закону. Морализм пророков основан на Синайском законодательстве, провозглашенном Самим Богом. И в своих проповедях пророки обличают прежде всего нарушение этого законодательства или пренебрежение им (см напр речь Иеремии — Ieremiae 7:5-10 — основанную на Десятисловии).

Одновременно с этим углубляется и понимание религиозной жизни. Надо «искать Бога», «исполнять Его законы» (Amos 5:4; Ieremiae 50:4; Sophoniae 2:3; ср Isaiae 1:17; Amos 5:24; Osee 10:12, Michaeae 6:8). Бог требует внутренней праведности. Вся религиозная жизнь должна быть проникнута этим духом, и пророки осуждают обрядность, не связанную с заботой о нравственности (Isaiae 1:11-17;Ieremiae 6:20; Osee 6:6; Michaeae 6:6-8). Но это не дает основания видеть в них противников культа; напротив, культ и храм находятся в центре внимания Иезекииля, Аггея, Захарии.

Ожидание спасения. Несмотря на отступничество народа, Бог не желает его гибели, продолжает исполнять Свои обетования и заботится о сохранении «Остатка» (Isaiae 4:3 и др.). Представление о нем впервые появляется у Амоса (Amos 5:15), развивается и уточняется его преемниками. В сознании пророков как бы переплетаются два видения: немедленной кары и последнего суда Божия; под «Остатком» можно понимать как тех, кто выживет среди испытаний данной эпохи, так и тех, кто достигнет конечного спасения (Isaiae 11:10; Isaiae 37:31; Michaeae 4:7; Michaeae 5:7-8; Ezechielis 37:12-24; Zachariae 8:11-13).

Пророки предсказывают эру великого счастья: изгнанники Израиля и рассеянные иудеи (Isaiae 11:12-13) вернутся в святую Землю и наступит период благоденствия (Ис 30 23-26; Isaiae 32:15-17). Но главное заключается не в материальном благополучии и могуществе: они только будут сопровождать пришествие Царствия Божия, Царства правды и святости (Isaiae 29:19-24), которому должны предшествовать внутреннее обращение, Божие прощение (Ieremiae 31:31-34) и богопознание (Isaiae 2:3; Isaiae 11:9; Ieremiae 31:34), приносящие мир и радость (Isaiae 2:4; Isaiae 9:6; Isaiae 11:6-8; Isaiae 29:19).

Для установления Своего царства на земле Царь-Ягве пошлет Своего представителя, Своего «Помазанника», по евр. «Мессию». Первым выразителем этого царского мессианства, отзвуки которого слышатся в псалмах, был пророк Нафан, обещавший Давиду непоколебимость его династии. Однако неуспехи и недостойное поведение некоторых преемников Давида как будто противоречат «династическому» мессианизму, и надежда сосредоточивается на царе, облик которого постепенно проступает в пророческих писаниях и пришествие которого ожидается в неопределенном будущем. Этого спасителя провидит прежде всех Исаия, а затем и Михей и Иеремия. Мессия будет потомком Давида (Isaiae 11:1; Ieremiae 23:5; Ieremiae 33:15), Он произойдет из Вифлеема (Michaeae 5:2).

Дух Ягве почиет на Нем во всей полноте Его даров (Isaiae 11:1-5). Наименования, которые Ему дают пророки: Еммануил (Isaiae 7:14), т.е. «С нами Бог» (см Matthaeum 1:23), Ягве Цидкену, т.е. «Ягве — оправдание наше», — выражают их мессианские чаяния.

Несмотря на надежды, которые одно время возлагались на потомка Давида Зоровавеля, царский мессианизм шел на убыль; ни один представитель дома Давидова не занимал царского престола, и Израиль продолжал находиться под иноземным игом. Правда, Иезекииль все еще ожидает прихода нового Давида, но именует его не царем, а князем и представляет не столько могущественным властителем, сколько посредником и пастырем (Ezechielis 34:23-24; Ezechielis 37:24-25). Во второй части Исаии помазанником Ягве назван не потомок Давида, а персидский царь Кир (Isaiae 45:1), поскольку Бог избрал его орудием для освобождения Своего народа. Но в этой же книге появляется другой спасительный образ — Отрока Ягве, учителя Своего народа и светоча всех народов, с великой кротостью проповедующего правду Божию. Он будет обезображен, отвергнут своими, но принесет им спасение ценой своей собственной жизни (Isaiae 42:1-7; Isaiae 49:1-9; Isaiae 50:4-9 и в особенности Isaiae 52:13-53:12). Наконец, Даниил видит «как бы Сына Человеческого», грядущего на «облаках небесных» и получающего от Бога власть над всеми народами, царство, которое не прейдет никогда (Дан 7 13-14). Однако, накануне нашей эры заметно возрождение раннего мессианства: широко распространяется ожидание Мессии-Царя, но в некоторых кругах ждут Мессию-первосвященника, в других — Мессию трансцендентного.

Первохристианская община относила к Иисусу Христу эти различные пророчества, которые органически сочетались в Его личности. Он — Иисус, т.е. Спаситель, Христос, т.е. Помазанник, потомок Давида, рожденный в Вифлееме, Царь мирный, согласно Захарии, страждущий Отрок Ягве, согласно кн Исаии, младенец Еммануил, возвещенный Исаией, нисходящий с неба Сын Человеческий, которого видел Даниил. Но ссылки на древние пророчества не должны умалять самобытности христианского мессианизма. Иисус Христос, исполнив пророчества, превзошел их, и Сам отверг традиционный царский мессианизм в его политическом понимании.

КНИГИ ПРОРОКОВ

Пророков, которым, согласно библейскому канону, принадлежит какая-нибудь книга, принято называть пророками-писателями. Однако, сказанное выше о пророческом служении показывает неточность этого выражения: пророк — по существу оратор, проповедник, а не писатель. Пророческое слово прежде всего произносится, но следует объяснить, как происходил переход от этого устного слова к письменному.

В книгах пророков можно различить три основных элемента: 1) собственно пророчества, т.е. слова Самого Бога, или поэтические картины, выражающие их поучение, возвещение, грозное предупреждение или обетование... 2) повествования в первом лице, в которых сам пророк .рассказывает о своем опыте и в частности о своем призвании; 3) повествования в третьем лице, воспроизводящие события из жизни пророка или обстановку, в которой осуществлялось его служение. Все эти три элемента могут сочетаться, напр, когда отдельные изречения или речи включаются в повествование.

Повествования, ведущиеся от третьего лица, указывают, что не сам пророк является их автором. Свидетельство этому мы находим в кн Иеремии. Пророк продиктовал Варуху (Ieremiae 36:4) все те слова, которые он произнес от имени Ягве за 23 года (ср Ieremiae 25:3). Так как этот сборник был сожжен царем Иоакимом (Ieremiae 36:23), тот же Варух написал новый свиток (Ieremiae 36:32). Рассказать об этих фактах мог только сам Варух, которому приписываются также и следующее за этим биографическое повествование (Иер 37—44), заканчивающееся словами утешения, обращенными Иеремией к Варуху (Ieremiae 45:1-5); во втором свитке (самим Варухом или другими) к прежнему тексту «еще прибавлено много подобных слов» (Ieremiae 36:32).

По-видимому, аналогичные обстоятельства обусловили возникновение и других пророческих книг. Вполне вероятно, что сами пророки записали или продиктовали часть своих пророчеств или рассказ о личном опыте (ср Isaiae 8:1; Isaiae 30:8; Ieremiae 30:2; Ieremiae 51:60; Ezechielis 43:11; Habacuc 2:2). Это наследие могло быть отчасти сохранено устным преданием, напр, учениками Исаии (на которых очевидно указывается в Ис 8 16). В той же среде сохранились воспоминания о жизни пророка, в которые входили и слова пророческие, предания об Исаии, собранные в книгах Царств (2 Regum 18-20) и перешедшие оттуда в книгу Исаии (Isaiae 36-39), рассказ о столкновении Амоса с Амасией (Amos 7:10-17) и т.д. Из этих элементов образовались сборники, в которых соединялись воедино слова пророков, близкие по своему духу, или освещающие одну и ту же тему (напр слова против языческих народов у Исаии, Иеремии, Иезекииля), или же сочетающие предсказания бедствий с обетованиями спасения (напр у Михея). Эти писания читались и обдумывались поколениями, что содействовало сохранению духовных течений, восходящих к пророкам: современники Иеремии цитируют одно из пророчеств Михея (Ieremiae 26:17-18), часто встречаются ссылки на древних пророков (Ieremiae 28:8); упоминание о них повторяется как рефрен у Ieremiae 7:25; Ieremiae 25:4; Ieremiae 26:5 и т.д., затем у Zachariae 1:4-6; Zachariae 7:7-12; Danielis 9:6, Danielis 9:10; Esdrae 9:11). В среде ревнителей голос пророков звучал как живой, поддерживая веру и благочестие. По вдохновению Божию к этим сборникам продолжали добавляться «еще подобные слова», как напр, в свитке Варуха (Ieremiae 36:32), что приближало их к новым потребностям своего времени или обогащало их содержание. Эти дополнения могли быть довольно пространными, что мы видим в книгах Исаии и Захарии. Наследники пророков были уверены в том, что таким образом они сохраняют полученное ими сокровище и правильно применяют их учение в современной обстановке.

Книги четырех великих пророков — Исаии, Иеремии, Иезекииля и Даниила — стоят в каноне в хронологическом порядке, которому мы здесь и следуем.

1. Название книги. В еврейской Библии книга эта называется etcha = «как», т. е. частицей, какою начинается 1-й стих первой главы. Раввины назвали ее kinoth — рыдания, каковое название усвоили этой книги и греческие переводчики, назвавшие ее Θρη̃νοι — плач, рыдания. Это название вполне определяет собою содержание книги, которая представляет собою ряд плачевных песней о погибели Иерусалима, подобных тем песням, какие слагались по случаю смерти любимых и уважаемых лиц (напр., песнь Давида о погибели Саула и Иосмафана).

2. Писатель книги и время ее написания. LXX переводчиков (далее по тексту слово «переводчики» отсутствует) прямо приписывают книгу Плач пророку Иеремии, называя ее «Плач Иеремии». Кроме того у LXX имеется особое надписание к книге, помещенное и в нашей славянской Библии. Оно гласит следующее: «и бысть, повнегда отведен бе Израиль, и Иерусалим опустошен бяше, сяде Иеремиа пророк плачущ: и рыдаше рыданием сим над Иерусалимом и глаголаше». Отсюда с ясностью видно, что священное предание издревле считало автором книги Плач пророка Иеремию. Это же предание сохранилось и у иудеев.

Впечатление, получаемое от книги, вполне отвечает этому преданию. Во всех частях Плача ясно отражаются особенности характера Иеремии, его воззрения и даже речь книги несомненно свидетельствует о принадлежности этой книги пророку Иеремии. Затем, автор Плача, очевидно, только что пережил ужасы осады и взятия Иерусалима и пишет под свежим впечатлением совершившейся катастрофы. Ясно, что книга написана вскоре по разрушении Иерусалима, еще до того времени, когда Иеремия был увлечен своими единоплеменниками в Египет.

3. Предмет книги. Вся книга представляет собою изображение несчастной судьбы Иерусалима, прерываемое по временам то исповеданием грехов иудейского народа, то молитвами к Богу о помощи. Она разделяется на пять глав или песен, из которых первая, вся проникнута безутешной скорбью об отведении иудеев в плен и погибели Сиона, а равно посвящена изображению бедствий иудеев, оставшихся на развалинах разрушенного Иерусалима. Вторая песнь содержит новую и усиленную жалобу о погибели Иерусалима и царства Иудейского; эту погибель пророк признает заслуженною карою за преступления иудейского народа пред Богом. Третья песнь представляет собою проявление высшего напряжения скорби пророка. Если раньше в двух первых песнях слышны были только звуки приближающейся грозы, то здесь гроза разражается со всею силою. Но как гроза очищает воздух, так и великая скорбь просветляет душу, и после мучительных и горьких жалоб пророк раскрывает пред своими читателями горизонт светлых упований. Четвертая песнь представляет собою жалобу пророка в смягченном виде. Горечь скорби здесь умеряется ясным сознанием своей виновности пред Богом. Несчастье, постигшее Иерусалим, является здесь наказанием, какое жители Иерусалима навлекли на себя своими грехами. В пятой песни, наконец, община верующих, вместе с пророком, достигает полного успокоения относительно своей судьбы и если тут повторяются еще жалобы, то они высказываются спокойно; ими только констатируется известное положение иудеев.

4. Место книги в еврейской и греческой Библиях. Если в греческой Библии книга Плач следует непосредственно за книгой пророчеств Иеремии, то в еврейской она отнесена в отдел так называемых ketubim или агиографов и помещена вслед за книгою Песнь Песней. Основанием для собирателей еврейского канона в этом случае могло служить то обстоятельство, что в кн. Плач собственно прямых пророчеств не содержится, но выражаются чувства верующего сердца, и потому эта книга более походит на произведения лирического характера, каковыми по большей части и являются книги ketubim.

5. Особенности внешней формы книги. Каждая из пяти песней Плача имеет 22 стиха, по числу букв еврейского алфавита, и только в третьей песни каждый стих разделяется на три части, так что здесь оказывается 66 стихов. Четыре первые песни представляют собою акростихи, т. е. начальные буквы их стихов суть начальные буквы еврейского алфавита В третьей песне каждая из трех частей или членов стиха начинается одною и тою же буквою. Все это построение имеет глубокий смысл. Пророк как бы хочет этим сказать, что он выразил всю полноту страданий своего народа, что он не пропустил ничего, что может быть выражено обыкновенными человеческими словами, с каких бы букв они ни начинались. Только тогда, когда скорбь его утихает, именно к 5-й песне, он перестает соблюдать этот акростишный порядок и 5-я песнь сохранила только число букв еврейского алфавита, но не есть акростих.

Выплакал я все глаза свои, всё горит у меня внутри. Сердце мое замирает, когда вижу я гибель дочери народа моего, детей и младенцев на городских площадях, изнемогающих от голода (2:11).

Плач Иеремии - это древняя библейская обрядовая песнь скорби, свидетельство об ужасах долгой осады Иерусалима (586 г. до Р.Х.) и о насилии и жестокостях, которые последовали за этим. В каждой строке слышится боль: «Опустела ныне гора Сион, и только лисицы рыщут по ней» (5:18); «земля и всё добро наше достались чужим, а дома наши - иноземцам» (5:2); «отцов мы лишились, сиротами стали, а матери наши - вдовами» (5:3). Попраны все святыни и уничтожены все символы богоизбранности: «Брошен во вражеский ров наш царь, помазанник Господень, дыхание жизни нашей» (4:20); «священники и пророки убиты в Святилище Владыки, Бога нашего» (2:20); «язычники входят во Святилище» (1:10). Разрушены стены святого города, о котором прежде пели: «В нем Бог: неколебим сей град» (Пс 45:6). На его площадях и улицах «старики и дети мертвые лежат …» (2:21); «женщины поедают плод свой, младенцев, вскормленных ими…» (2:20)

Эти песни скорби - не просто свидетельство чудовищного насилия и физических страданий людей, они открывают духовную перспективу на постигшее Иерусалим бедствие и были написаны, для того, чтобы дать возможность оставшимся в живых осмыслить пережитый ими ужас и выразить ту боль и скорбь, которую они испытывали. Последователи иудаизма и поныне читают свиток Плача Иеремии в синагогах после вечерней молитвы в национальный день траура по погибшим при уничтожении Первого Храма (в 586 г. до Р.Х.) и Второго (разрушенного в 70 г. по Р.Х.). Этот день, называемый согласно еврейскому календарю «девятым ава», отмечается в июле-августе. В Иерусалиме Плач Иеремии читают каждую неделю у Стены Плача. А в христианских церквах на востоке в V-VIII вв. текст этой книги читался за богослужением в дни пасхальных праздников.

Пережив насилие или тяжелую утрату, людям легче обрести душевное и духовное исцеление, когда они не замыкаются в себе и готовы попытаться осмыслить и выразить переполняющие их чувства, признать и принять случившееся. Подавление в себе боли и страдания разрушительно. В строках Плача слышится не только упрек Богу за суровость наказания (1:13-16), но и горькое признание гнетущего душу чувства вины: «Воистину справедлив Господь! А я (столица Иерусалим) противилась слову Его» (1:18); «тяжко согрешила столица, потому и смеются над ней» (1:8); «Господь обрек ее на страдание за ее неслыханное вероломство» (1:5); «к Владыке Господу взывайте всем сердцем своим» (2:18). Это исповедь жаждущих обрести мир с Богом, молитва покаяния и признания собственной меры ответственности за случившееся.

В иудейской и христианской традициях автором книги считается пророк Иеремия, хотя в самом тексте книги его имя не упоминается и по этому вопросу у ученых нет единого мнения. Книга написана техникой алфавитного акростиха, чем объясняется размер каждой главы этой книги - с двадцатью двумя буквами еврейского алфавита соотносятся двадцать два стиха каждой главы и шестьдесят шесть стихов главы третьей.

Перечитывая эти древние поэмы, мы осознаем, что перед нами не просто история о бедах, некогда постигших древний город, что Плач Иеремии имеет более широкое, универсальное значение, что в этих строках есть нечто непреходящее. Здесь нет имен погибших и частных подробностей, и потому каждое новое поколение словами этой скорбной песни-молитвы может выразить свою скорбь и свое чувство вины, искать прощения, черпать утешение и постигать содержащиеся в ней духовные уроки. И сам обрядовый характер этой песни, подразумевающий повторение, нацелен на то, чтобы сохранить память на протяжении тысячелетий, не допустить забвения случившегося и возродить надежду в сердцах отчаявшихся людей.

Ценность этой книги - в правдивом изображении духовного пути народа. В ней нет попытки умалить или сгладить всю тяжесть нынешних страданий и утрат. В Плаче Иеремии нет призывов к оставшимся в живых черпать утешение в славном прошлом израильского народа или в символах его богоизбранности. Напротив, в центральной, третьей, главе книги мы находим исповедь некоего безымянного человека, претерпевшего допущенные Богом страдания. В словах своей молитвы он не заостряет внимание на конкретных событиях осады Иерусалима (586 г. до Р.Х.), как бы говоря, что постигшие его беды могли выпасть на долю любого человека: «Вспомни, Господи, о бедствиях моих и бесприютности, жизнь моя, как полынь, горька и, как желчь, противна. Думы об этом постоянно терзают душу мою, и я падаю духом. Но вот что вспоминаю я, и оттого надежда оживает во мне: „Милости Господа бесконечны, милосердие Его вечно, каждое утро вновь изливается“» (3:19-23). Испытывая отчаяние, автор вспоминает о безграничном милосердии Божьем, о том, что «не навеки отвергает Владыка Господь» и «не по желанию сердца Своего посылает Он горе» (3:31, 33). К Нему возвращается надежда, и он, обращаясь к своим соплеменникам, зовет их вернуться к Господу и уповать на Его милосердие.